Карлос Оливейра - Современная португальская повесть

• Название: Современная португальская повесть
• Автор: Карлос Оливейра
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Современная проза
• Год: 1979

В сборник вошли повести пяти современных португальских писателей: Жозе Кардозо Пиреса «Дофин», Жозе Гомеса Феррейры «Вкус мглы», Мануэла да Фонсеки «Посеешь ветер…», Карлоса де Оливейры «Пчела под дождем», Урбано Тавареса Родригеса «Распад».

В повестях рассказывается о жизни разных социальных слоев португальского общества, их борьбе с фашизмом, участии в революции.

---

Девушка тоже разучилась улыбаться, как и я.

Иногда я пытаюсь, и, должен признаться, довольно неуклюже, рассказать крестьянам, что творится в мире, кто такой был Гитлер, кто у нас был на его стороне. Мне не противоречат, не возражают, даже понимающе кивают головой, но по-настоящему верят только сеньору виконту (местному помещику) да сеньору школьному инспектору, издавна признанным авторитетам, которые не гнушаются пропустить в местной лавке стаканчик после сьесты…

* * *

Я вышел из моего летаргического сна, когда меня пригласили репетитором французского языка к нерадивому мальчишке по имени Рафаэл Динис, который на уроках в школе давил мух, а на переменах мирно дремал.

Несмотря на отсутствующий взгляд, постоянные переспрашивания, сердитое и упрямое молчание, Рафаэл стал делать неожиданно быстрые успехи. Иногда он останавливался на половине упражнения и тер лоб с каким-то озабоченным видом, пока я не окликал его, повысив голос: «Рафаэл!» Тогда он приходил в себя, словно возвращаясь откуда-то издалека, и заканчивал обратный перевод, который мы тут же сверяли, и он всегда бывал верен.

Я занимался с ним почти ежедневно по часу за весьма умеренную плату. Постоять за себя в денежных делах я не умел никогда.

Рафаэл часто убивал мелких животных — мышей, ящериц, змей, даже ласок. И наводил страх на других детей, даже самых отчаянных. Он швырял в них камнями, растягивая при этом в улыбке свой вечно открытый рот.

— Почему тебе нравится причинять другим зло, Рафаэл? — спросил я его однажды.

— Да ну к черту!

— Не хочешь сказать?

В улыбке, похожей на гримасу химеры, он обнажил все свои гнилые зубы и, прищурив глаз, сказал:

— Мне нравится… потому что мне это запрещают!

Понемногу я становился своим человеком в семье моего ученика. Сеньор Динис был аптекарем, дона Антония занималась только религией, грушевым вареньем и воспитанием детей в духе высокой морали. Сестре Рафаэля, Жасинте, шел восемнадцатый год, она выглядела взрослой женщиной, но сохранила девчоночьи длинные прямые ноги, которым не стоялось на месте. А глаза ее, блестящие и любопытные, так и сверлили меня. В первый день масленицы разразилась гроза. Мы с Жасинтой, укрывшись старомодным зонтиком, добежали до сарая. Она протестовала тихим гортанным голосом, но на мои поцелуи отвечала, а я просунул руки под платье и гладил ее упругое трепещущее тело, как вдруг, подняв глаза, остолбенел от ужаса: на балке сарая висел Рафаэл!!! Язык вывалился, фиолетовое лицо щерилось сардоническим оскалом. Мы с Жасинтой крепко вцепились друг в друга, Жасинта рыдала, я молчал.

Отчего? Что толкнуло его в петлю?

Психиатры утверждают, что кончают с собой только психопаты.

* * *

Если бы в самой природе моего «я», в квинтэссенции моего существа не было запрограммировано отвращение к нравоучительным сентенциям, я посоветовал бы любому рабу собственных привычек сбросить с себя все, раздеться донага где-нибудь подальше от места своего обитания и хорошенько рассмотреть себя в таком виде со стороны. Мошенник, как правило, не бросает мошенничать, после того как ему доказали, что он мошенник. Или возьмем наших министров; почти каждый из них имеет репутацию дурака, даже если таковым не является (или не был раньше), и это понятно: его заставили надеть шутовской наряд. Любой человек средних способностей, повторяя по долгу службы день за днем одни и те же глупости, начинает в конце концов принимать их всерьез. Женщина, привыкшая к рабской покорности, освободиться от нее может лишь вдали от тех, кто внушил ей рабские взгляды.

Положение, место человека в жизни в значительной мере определяют отношение к нему окружающих. Так, с врачом заводят разговор о медицине, шлюхе говорят непристойности. По этой причине да и по многим другим лучший способ возрождения личности — выход из привычного круга, отъезд.

А как же кто остается? Мы покидаем их навсегда? Или же нечто, связывающее нас с ними, мы берем с собой?

Как-то, не зная, куда девать нескончаемый уик-энд, мы с другом-художником нацепили рюкзаки и отправились на полудикие прибрежные скалы и пляжи Алентежо, где вдруг наткнулись на неправдоподобно райский уголок с огромными агавами в цвету, причудливыми замками из песчаника, пышной пеной прибоя и ласковым теплым ветром, который дул словно из далекого прошлого. Здесь разбили палатку две девчонки в одинаковых бикини цвета океанской волны в послеобеденный штиль.

Художник начал рассказывать нам, какую он напишет картину. Я притворился, будто не догадываюсь, что эти феи — танцовщицы из ревю А-Бе-Се или от Максима… Мы смеялись, бегали наперегонки по жесткому и чистому песку, болтали что попало, пили всеми порами тела морскую свежесть, поскольку лимонад был на исходе. Последнюю бутылку мы с наслаждением распили из горлышка; это был, так сказать, первый коллективный поцелуй. Потом Соню ущипнул лангуст, очень больно, и я ее утешал. Мы укрылись в тенистом гроте и набросились на бутерброды; а вскоре обнаружили, что нас неодолимо влечет друг к другу. Крест-накрест написали наши имена на песке, после чего молча слились в объятии. Потом пошли к Западному гроту смотреть закат, на обратном пути тесней прижимались друг к другу: стало холодать.

Честно скажу, когда я снова встретил ее (в программе А-Бе-Се, если не ошибаюсь) в кругу подруг из кордебалета, где она говорила то же, что и все они, так же кокетничала, так же хлопала подруг по заду, — я упал с небес на землю. На пляже всю жизнь не проживешь.

Девушка была ни при чем, все дело во мне.

* * *

Объявления в газетах, каких много.

ПРОДАЮТСЯ ПОМЕЩЕНИЯ

Площадь Чили

Улица Перейра Каррильо, 5 (угол ул. Алвес Торго). Помещения для конторы общей площадью около 200 кв. м. Просторные комнаты, две ванные. Отделка «люкс».

Бенфика

Улица Франсиско Баиа, 12. 5 смежн. комн., итальянская кухня, 2 ванные, туалет, прихожие, центр, отопл., hall, застекленная терраса, веранды, алюминиевые оконные рамы. Отделка «люкс». Цена — 880 конто.

Бенфика

(Недалеко от проспекта Гомес Перейра). Ул. Нина Маркес Перейра, участок 4. 5 смежных комнат, кухня, туалет, 2 стенных шкафа, hall, 2 ванные, застекленная терраса, посудомойка «иноке» с электрообогревом. Хорошая отделка. Цена — 1150 конто.

Лумиар

Улица «С», участок 1580 (недалеко от шоссе Эстрада-да-Торре). 6 смежных комнат, итальянская кухня, 2 ванные, туалет, степные шкафы, центральное отопление, hall, застекленная терраса и веранды. Алюминиевые оконные рамы. Отделка «люкс». Приватная стоянка автомашин. Цена 1450 конто.

Оливаес-Сул

Улица Сидаде-де-Болама, рядом с магазином самообслуживания. 6 смежных комнат, кухня, туалет, 3 ванные, стенные шкафы, балкон. Ковры повсюду. Цепа — 1350 конто.

* * *

Сегодня, когда я чувствую себя полумертвым, чуть ли не в столбняке, меня приглашают поужинать вчетвером, и я соглашаюсь, потому что весь день работал, как негр, а тут как знать… Однако моя собеседница оказывается до такой степени из другого мира, из другого измерения, что я не могу даже заглотать приманку (мы сидим в фешенебельном кабаке): пропасть, разделяющая нас, с каждым словом становится глубже и глубже, и эта хорошенькая женщина, холеная, пикантная и образованная, у которой богатый, скучный и вечно отсутствующий муж, — эта женщина не считает нужным скрывать свой кастовый эгоизм хотя бы настолько, чтобы я мог ее терпеть. Я, может быть, для нее тоже не наилучший партнер, но мы продолжаем наш поединок.

Я вспоминаю балы, на которых тщетно искал в толпе неповторимое лицо, тоскуя по той ночи, скамье и дождю, но слышал вокруг пустую болтовню: «Это было в Сан-Карлосе…», «Вы не очень-то разговорчивы…», «Если ваш психологический потенциал…», «О чем это вы думаете, чему улыбаетесь?», «Я, пожалуй, готова изменить свое мнение…», «Я всегда искренна…», «Для меня жизнь в том, чтобы все испытать и прочувствовать самой…».

В этот раз говорилось еще о духоте в зале. Я почему-то подумал: «Палос-де-ла-Фронтера, город в испанской провинции Уэльва, сегодня — моя вожделенная гавань». Не иначе как любовное приключение?! Нет, открытие, бегство, попытка начать все сначала… Влажные податливые губы, до муки чувственные, неповторимые. Она любит слово «неповторимо». Но больше нет ничего, вернее, ничего существенного, что мы могли бы сказать друг другу, разве лишь то, что наши кланы разделены непримиримой враждой и когда-нибудь схватятся не на жизнь, а на смерть (так оно и есть, правда?). Но тогда что же я делаю? И почему мы почти готовы улечься вместе в постель, прекрасно понимая, что в этом мире мы — враги? От скуки? Для забавы? По инерции? Наперекор всему?

Пусть я — деклассированный буржуа и ненавижу свой класс, но моя дама занимает завидное положение, утопает в мягких подушках сладкой жизни, доступной лишь крупной буржуазии, и при случае показывает зубки (да еще как!), бросаясь на защиту своих высоких привилегий и этими зубками, и холеными коготками изнеженной породистой кошки. И только из какой-то дерьмовой деликатности я записываю номер ее телефона. Знаю, что звонить не стану. Нет. И когда только кончится эта наша жизнь без движения к цели, без призывного сигнала боевой трубы!