Сергей Ильичев - Заветный Ковчег

• Название: Заветный Ковчег
• Автор: Сергей Ильичев
• Жанр: Русское современное

Сборник повестей и рассказов «Заветный Ковчег» писателя Сергея Ильичева относит нас к разным временам становления Российского государства и предназначен тем, кто умеет воспарить Душою к Вымыслу, в ком живет непреходящий интерес к истории и вере своего народа. В его рассказах-вымыслах удивительно сосуществуют те, чьи имена известны нам по урокам истории, литературы и художественного творчества. Это Великая княгиня Ольга и Государь Иоанн III, Император Александр I и Императрица Мария Федоровна, граф Аракчеев и законотворец Сперанский, герой Чесменской битвы капитан-лейтенант Ильин и крепостной художник Григорий Сорока, великий химик Дмитрий Менделеев и поэтесса Анна Ахматова, писатели Лев Николаевич Толстой, Николай Васильевич Гоголь и Антон Павлович Чехов, художники Левитан и Коровин, а также подвижники веры и защитники нашего Отечества. Родителям же эти домашние уроки Веры и Любви подскажут примеры того, как с помощью терпения и любви можно обрести покой и согласие в своих семьях. А вашим детям эти удивительные повести, рассказы и притчи будут интересны тем, что они узнают о таких понятиях, как верность Отечеству и христианская душа, нравственный долг и родительское послушание, грех и милосердие, а также сострадание к ближним.

---

И вновь в библиотеке на какое-то время воцарилась тишина.

– А ведь это и про вас, граф, можно было бы такое же сказать! – говорит вдруг, поднимаясь, Сперанский. – Я по линии своего ведомства имел оказию негласно прочитать материалы беседы князя Вяземского с царем Александром I, где князь прямо оговаривает вас, называя человеком посредственным и ничтожным…

– Давайте лучше не будем об этом, – просит Сперанского Аракчеев.

– Отчего же тогда все, что делается дурного в управлении государством, почему-то приписывается именно вам лично, а все хорошее идет только в заслугу императору? А вы со всем молчаливо и смиренно соглашаетесь.

– Помните одно известное старинное английское выражение?

– О чем вы? – спрашивает графа Михаил Михайлович.

– «Королева всегда должна быть вне подозрений»… Ну да оставим все это. Вы ведь с какой-то определенной целью пришли ко мне?

– Да! Хотел попросить помочь мне с аудиенцией у императора. Думаю попробовать и себя на государственном поприще.

– Я постараюсь помочь вам в этом. В настоящее время государь император ищет подходящую кандидатуру для воплощения в жизнь задуманного им высочайшего проекта в области реформирования государственного управления.

– Буду вам весьма признателен.

И они, пожав друг другу руки, почти уже распрощались.

Однако уже на крыльце Михаил Михайлович Сперанский вдруг снова обратился к графу Аракчееву.

– Я слышал, что государь император, зная вашу искреннюю любовь к Иоанну IV и к собиранию библиотек, поручил вам лично собрать изыскательскую группу для поисков знаменитой библиотеки Иоанна Грозного.

– Вот уж воистину, нет ничего тайного в нашем многострадальном родном отечестве! Да, это так. Хотите, я включу вашу фамилию в число членов его рабочего кабинета?

– Нет! Не об этом я хотел бы говорить с вами…

– Тогда слушаю вас со вниманием.

– Не спешите находить ее, – негромко промолвил Сперанский.

– То есть? – спросил его удивленный Аракчеев.

– Те, кто за нас истово переписывает сегодня историю государства Российского, очернив в ней все лучшее и устремленное к Творцу, если и заинтересованы в поиске сей бесценной библиотеки, на что и подталкивают постоянно государя императора, то лишь с одной и единственной, как мне видится, целью.

– Вы думаете, что все так серьезно?..

– Очевидно. Ведь даже книг вашей редкой библиотеки, используемых вами сегодня в ходе нашей беседы, вы уже не найдете в царском книжном хранилище. Через мои руки проходит много любопытных документов, так что поверьте мне, граф, на слово. Это ведь так просто – нечаянно вспыхнувший от свечи пожар в той или иной библиотеке. Или бесконечные «протечки» от постоянных наводнений. Да еще и эти… прожорливые крысы…

И уже спустившись с крыльца, Сперанский сказал:

– Времена, мне думается, нынче не те, чтобы Господь попустил открыть этакое колоссальное достояние народу, который и сам уже не уверен, что хочет знать, откуда есть пошла земля русская… Может быть, когда-нибудь через много поколений появятся молодые и смышленые умы, просветленные Творцом и искренне возжелавшие обратиться-таки к истории своих предков, те, кому это будет действительно дорого… Думайте обо всем этом, когда будете искать.

На этом видение сие окончилось. Несколько дней художник не находил себе места. А потом решился и отписал в областной центр о своей находке.

Те мгновенно ответили, любезно попросив его тщательно упаковать ту ценную находку и почтовой посылкой выслать на их адрес, что художник и сделал.

Ящик тот до краеведческого музея так и не дошел, то есть известие о том, что посылка поступила на почту, в краеведческом музее получили. Однако же то была пятница, конец рабочей недели. Решили, что получать ее пойдут в понедельник. Да вот беда: в ту же самую ночь в отделе доставки произошло короткое замыкание, в результате чего чуть не выгорела та почта дотла…

Но художник Иванов об этом так и не узнал. Через несколько лет он снова очутился на нашей удомельской земле, и случай свел его с ученым и краеведом Ардашевым, которому он и рассказал об истории найденной им в мансарде усадьбы Гарусово бесценной переписки графа Аракчеева со Сперанским.

Уже после беседы дотошный Дмитрий Виленович Ардашев в поисках следов той переписки и узнал о нечаянно вспыхнувшем пожаре на почте в 1972 году. А это означало лишь то, что в огне, в числе прочего, погибла и посылка художника Константина Иванова с оригиналами той самой переписки.

УТРО СЛАВЫ РУССКОГО ФЛОТА (1853 год от Р.Х.)

Знакомый нам уже профессор истории и краевед – Дмитрий Виленович Ардашев сидел у камина, глядя на то, как потрескивают, объятые жарким пламенем, и сгорают в жертвенном огне березовые поленья, смиренно отдавая свою живительную энергию, на наших глазах преображаемую в тепло и свет для того, кого Бог сотворил по Своему же образу и подобию, в кого вдунул живую душу.

«А имеет ли само сгорающее полено душу? – вдруг задумался ученый. – И что есть сей треск? Уж не молитвенный ли это шепот, подобный сгорающей церковной свече? И уж не слезы ли выступают на объятом огнем древе, помнящем о том, что именно на нем был некогда распят и Сам Сын Божий. Почему именно «древо» промыслительно выбрал Творец, дабы совершилось то, что совершилось и стало предметом дискуссии всего человечества, разделившегося с того дня на две половины, где одна приняла с любовью в свои сердца этот – ставший животворящим – Крест, а другая – отторгла, сжигая Его подобие огнем своей ненависти».

А вы сами в детстве разве не верили, что именно из такого же куска дерева некогда в Италии папа Карло выстругал деревянного мальчика по имени Пиноккио, названного у нас Буратино, который неведомым образом ожил и с которым потом произошли удивительные приключения?

Ардашев, думается мне, так и по сию пору верит. Или вы хотите сказать, что это всего лишь сказка? Пусть будет сказка! Но, по слову великого поэта А. С. Пушкина: «Сказка – ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок…»

Однако же размышления ученого были прерваны приходом уже знакомого нам молодого учителя истории одной из школ города – Павла Рюмина.

– Извините, что так поздно побеспокоил вас, Дмитрий Виленович, – начал он еще с порога. – Только уж до утра вытерпеть не смог бы.

– Что с вами случилось, дорогой мой коллега? – спросил его профессор.

– Вы не поверите… – взволнованно начал Рюмин.

– Отчего же? Рассказывайте, что вас так взволновало.

– Точнее, кто…

– И кто же?

– Теща…

Ученый улыбнулся.

– Успокойтесь, выпейте чашечку чая и все мне спокойно поведайте. Чем смогу – помогу!

И провел гостя в гостиную.

Когда учитель Рюмин выпил вторую чашку и немного успокоился, то Ардашев стал внимательно его слушать.

– Оказывается, теща моя родом из Питера, а в наш район приехала уже во время блокады. Якобы здесь, в деревне Касково, похоронена ее родня.

– И чем это смогло вас так взволновать?

– Все дело в письмах, которые она все эти годы у себя хранила.

– Чьи же это письма? – уже с интересом спросил ученый.

– Мичмана Колокольцова.

– Директора Обуховского оружейного завода?

– Нет! Другого Колокольцова – Олега Александровича – героя Синопского сражения.

– Неужели же контр-адмирала Колокольцова, что умер в 1891 году?

– Так точно!

– И о чем же поведали вам те письма, если вы их, конечно же, видели?

– Того, честно вам скажу, не ведаю… Поскольку с тещей у меня отношения, мягко говоря, сложные.

– Тогда прошу подробнее…

– Вчера вечером я полез на антресоли, чтобы достать болотные сапоги для рыбалки. Стул подо мною вдруг зашатался, и чтобы не упасть, я буквально завис на руках. Все кончилось тем, что я все ж таки рухнул на пол вместе со всем хозяйством, что на этих антресолях за многие годы она педантично складировала.

– Я так понимаю, что хозяйство то, как и сама квартира, принадлежит вашей теще? – уточнил Ардашев.

– Все верно! Ну так вот. Когда она вбежала в кухню, то я, продолжая лежать на полу, сделал вид, что нахожусь без сознания. Но ее это совершенно не обеспокоило. Она бросилась к этой куче забытых вещей и стала что-то искать. И нашла-таки некую допотопную железную шкатулку.

Да так была обрадована той находкой, что прижала ее к своей груди. Я даже подумал, что уж не прячет ли она в ней свои фамильные драгоценности…

– И что же было на самом деле в той коробке?

– Того я еще не ведал. И вот я открываю медленно глаза. Она видит, что я еще жив, и давай командовать.

– Рюмин, – кричит она мне. – Хватит валяться на полу, поднимайтесь и ставьте полку на место да раскладывайте все мое имущество, как было раньше.

– Так что же было в той шкатулке? – вновь переспросил учителя ученый краевед.

– Об этом я узнал чуть позже… – таинственным голосом отвечает тот.