Илья Левяш - Глобальный мир и геополитика. Культурно-цивилизационное измерение. Книга 2

• Название: Глобальный мир и геополитика. Культурно-цивилизационное измерение. Книга 2
• Автор: Илья Левяш
• Жанр: Философия
• Год: 2012
• ISBN: 978-985-08-1441-8

В монографии рассматриваются проблемы синтеза постдисциплинарного знания о глобализации и геополитике, обосновано новое направление исследований − геоглобалистика, раскрываются ее культурно-цивилизационные основания и авторская интерпретация сущности глобализации как уникального процесса современности. В системно-синергетической оптике представлена структура глобализации, эволюция научных представлений о ней в направлении от классической геополитики к глобалистике. Значительное внимание уделяется феномену «нового регионализма», особенно его европейскому измерению, и в этой связи – полиаспектное видение России, в целом – «славянского треугольника» СНГ, их позиционирование в контексте «нового Востока». Отмеченная проблематика рассматривается в контексте современных неклассических вызовов и угроз глобальной, региональной и национальной безопасности, в конечном счете – представлений о глобализации как планетарном фронтире.

Рассчитана на научных и практических работников, аспирантов, магистрантов и студентов-дипломников.

---

В США сознают, что такие – более демонстрационные и выборочные, чем реальные, – рычаги воздействия не дают необходимого системного эффекта, и пытаются достигнуть его в процессе натовизации Европы. Миссия НАТО полифункциональна. Это: поддержание «евроатлантической солидарности»; иллюзия гарантий тем, кто испытывает страх перед русским «медведем» и готов заключить любой, тем более коммерчески выгодный, союз, лишь бы «прочь от Москвы»; надежды на то, что страны, заведомо не соответствующие экономическим и политическим критериям членства в Евросоюзе, приобретут натовский геополитический сертификат для приема в «европейскую семью».

Между тем, отмечал В. Рыжов, «нет ни одной сколь-нибудь объективной причины стремиться в НАТО… Если мы боимся нападения на нас, то с чьей стороны? Когда схлестнулись Греция и Турция из-за Кипра, им обоим не помешало членство в НАТО… США заинтересованы во вступлении Украины в НАТО», но «о наших интересах речь не идет… не их это проблема» [2007, с. 118].

Однако такие расчеты и иллюзии разделяет лишь прозападная часть украинской элиты. Не менее влиятельная юго-восточная Украина апеллирует к смыслу и тексту Декларации о государственном суверенитете Украины 1990 г. Она впервые провозгласила, что Украина намерена в будущем быть «постоянно нейтральным и безъядерным государством, не принимает участия в военных блоках». Такие принципиальные заявления были в Акте о провозглашении независимости Украины в «нейтральном внеблоковом статусе».

В то же время украинская внешнеполитическая деятельность все явственнее наталкивалась на формально объявленный нейтральный статус Украины, противоречащий интеграции в евроатлантические структуры. Менялась обстановка, и то, что политически было целесообразно в 1990–1991 гг., становилось тормозом в политике уже в 1993-м и последующие годы. «Внеблоковый нейтральный статус Украины уже рассматривался не как догма, а в зависимости от общей ситуации безопасности, к которой он должен адаптироваться. Такой… подход нашел развитие в Конституции Украины (1996) и Концепции национальной безопасности (1997)… в этих двух документах о нейтральном внеблоковом статусе Украины вообще не упоминается» [Гречанинов, 1999].

Движение маятника ситуационных «целесообразностей» в конце 90-х гг. вновь побудило политические элиты Украины поразмышлять о действительных угрозах стране. С одной стороны, агрессия НАТО против Югославии вызвала серьезное беспокойство Украине, и его причиной было не только недовольство бомбардировками народа, близкого в этническом им религиозном отношении, но и стратегические соображения. Действия НАТО дали аргументы тем силам в Украине, в основном левым и представляющим восточные и южные регионы. В стране с многочисленными этническими, региональными и территориальными проблемами были серьезно обеспокоены готовностью НАТО откровенно решать такие проблемы силой.

Если ясно, что НАТО опасен для национальной безопасности Украины, где надежная перспектива? Прозападная часть украинской элиты увидела «свет в тоннеле», ведущем в Евросоюз. Однако этот адрес по-своему отмечен высокой неопределенностью. Это среднесрочная вероятностная перспектива, учитывая фундаментальные трудности ЕС по адаптации 17 своих новых членов. Но в принципе «как много» Украины может осилить Евросоюз? Известный политолог и «ревизионист» М. Джилас отмечает, что, хотя, к примеру, «объединенная Германия является самым сильным европейским государством, но в то же время она явно переоценивает свою роль. И ей не удастся взять под свой контроль, допустим, Украину. Эта задача трудно выполнима даже для Америки» [МН, № 19, май 1992]. По украинскому присловью, это ситуация «тяжко нести, та й жалко кiдати». Этим не снимается понятная стратегическая заинтересованность ЕС в паневропейской экспансии, и вовлеченность в нее Украины была бы «золотым призом».

Об этом пишет В. Шнейдер-Детерс, руководитель украинского бюро Фонда Ф. Эберта, апеллируя к «высшим» интересам стран, стоящих у брюссельского «парадного подъезда». В отличие от Москвы, которая, по его мнению, заинтересована в том, чтобы «мобилизовать потенциал ЕС на благо России», но она не стремится не только к интеграции, но даже ассоциации с ЕС, «средние и небольшие государства в Европе смогут утвердить свое место в процессе глобализации» лишь путем включения в ЕС, и это «отвечает их национальным интересам». Тем не менее, эксперт признает, что не только стратегии, но и «единства мнений по поводу развития связей между ЕС и Украиной нет». Киев – за интеграцию, Брюссель – за «добрососедство», «партнерство», но пока не членство Украины в ЕС [2000, с. 94–95].

Такое видение проблемы – совсем не по Бжезинскому. В «Среднесрочной стратегии» Евросоюза сказано: «Развитие партнерства с ЕС должно способствовать укреплению роли России как главной силы в построении новой системы межгосударственных политических и экономических связей на пространстве СНГ». Однако вопрос о зависимости взаимодействия ЕС– Украина от эволюции сотрудничества ЕС – Россия остается напряженно открытым. «На деле, – отмечает Шнейдер-Детерс, – ЕС… вряд ли согласится признать претензии России на главенствующую роль во взаимоотношениях с соседними государствами». Он полагает, что признание за Россией роли государства-лидера в СНГ влечет за собой «подспудное исключение Украины из объединительных процессов» [Шнейдер – Детерс, там же, с. 97].

Такая перспектива также неприемлема для Украины, и прозападная часть ее элиты стремится «переиграть» Россию даже ценой сдачи реального суверенитета своей страны. Действительно, «настораживает настойчивость, с которой украинские политики призывают интегрироваться в Европу и трансатлантические структуры: ведь это же призыв лишиться части суверенных прав государства. Чем же позиция этих политиков отличается от позиции ратующих за воссоздание Советского Союза в той или иной форме?» [Рыжов, 2007, с. 111–112].

Безоглядная интеграция Украины в ЕС равносильна обесценению государственной «самостийности», но стремление дистанционироваться от России и добиться полного политического контроля в стране неотвратимо влечет к «запретному плоду». У политических актеров есть своя аудитория. Заголовок в украинской газете во время визита федерального канцлера Германии: «Мы прощаем крестоносцев и ожидаем инвесторов» [Цит. по: МЭиМО, 2002, № 5, с. 17].

Далеко не все в Украине мыслят столь пафосно, и ее геополитический поиск отмечен синдромом двуликого Януса. Примечательна аргументация президента Атлантического совета Украины В. Гречанинова. В отличие от безоглядного В. Ющенко, характерно уже название его статьи «Киев на распутье». «Новая Украина, – пишет он, – продолжает поиск своего места в Европе и мире. Несмотря на отсутствие общественного единства в отношении выбора политического курса, все настойчивее устами властных структур декларируется западный курс развития государства». Тем не менее, «существует устойчивый разброс политических ориентаций электората разных регионов Украины. Если западный и центральный выступают за широкое сближение с Западом и вхождение в его структуры, то восточный и южный продолжают ориентироваться на укрепление СНГ, союз с Россией и т. п».

Украина, продолжает Гречанинов, формально становится «стратегическим» партнером то США, то России, т. е. двух ведущих государств мира, проводящих в отношении Украины разновекторную политику. Это свидетельствует о непонимании смысла стратегического партнерства. «При сложении двух противоположных векторов они самоуничтожаются. Парадокс такого партнерства и в том, что если Украина объективно может идти в рынок только вместе с взаимосвязанной в экономическом плане Россией, то в политическом плане она все настойчивее выбирает западное направление, исключающее партнерство с Россией. В принципе партнерство стратегического масштаба возможно тогда, когда экономический и политический векторы совпадают. Не менее важно для стратегического партнерства и то, что его основными признаками могут быть не только близкие цели и задачи, но и соизмеримость потенциальных возможностей партнеров» [Гречанинов 1999]. Такой во многом здравый подход все же не лишен псевдо-дилеммы «западного направления, исключающего партнерство с Россией». В русле этой логики автор констатирует желаемое и действительное: «И все-таки хотелось бы, чтобы подавляющее большинство граждан Украины осознанно оценивали и поддерживали западное направление и перспективы развития государства. Однако сегодня, видимо, в силу ряда обстоятельств и причин это вряд ли возможно» [Там же].