Илья Левяш - Глобальный мир и геополитика. Культурно-цивилизационное измерение. Книга 2

• Название: Глобальный мир и геополитика. Культурно-цивилизационное измерение. Книга 2
• Автор: Илья Левяш
• Жанр: Философия
• Год: 2012
• ISBN: 978-985-08-1441-8

В монографии рассматриваются проблемы синтеза постдисциплинарного знания о глобализации и геополитике, обосновано новое направление исследований − геоглобалистика, раскрываются ее культурно-цивилизационные основания и авторская интерпретация сущности глобализации как уникального процесса современности. В системно-синергетической оптике представлена структура глобализации, эволюция научных представлений о ней в направлении от классической геополитики к глобалистике. Значительное внимание уделяется феномену «нового регионализма», особенно его европейскому измерению, и в этой связи – полиаспектное видение России, в целом – «славянского треугольника» СНГ, их позиционирование в контексте «нового Востока». Отмеченная проблематика рассматривается в контексте современных неклассических вызовов и угроз глобальной, региональной и национальной безопасности, в конечном счете – представлений о глобализации как планетарном фронтире.

Рассчитана на научных и практических работников, аспирантов, магистрантов и студентов-дипломников.

---

Рефлексия ситуации российским экспертным сообществом уже далека от ельцинской эйфории: «Каждое утро россиянам следует просыпаться с мыслью о том, что ты сделал для Украины!» [СМ-XXI, 2007, № 11, с. 115]. Ныне оценки колеблются между не лишенным эмоций скепсисом и сдержанным оптимизмом. До «оранжевой революции» стратегия сотрудничества мыслилась в категориях «евроатлантического пространства», в котором не столь значимой, но наиболее «строптивой» выступала украинская сторона. На семинаре «Россия и Украина в евроатлантическом пространстве» (Москва, 1999) В. Третьяков безадресно говорил о том, что вообще «украинцы пытаются сейчас прыгнуть в Европу…, делая вид, будто Россия – это Азия». Главный редактор украинского журнала «Политическая мысль» А. Дергачев не менее безапелляционно заметил, что Россия по определению «не может себя чувствовать между Востоком и Западом – она сама Восток». Такой «разговор глухих» скорее напоминал известную ссору гоголевских Ивана Ивановича с Иваном Никифоровичем.

Страсти охладил А. Пушков, начиная с констатации, что «Украина состоялась как независимое государство (следовательно, его право выбирать, куда «прыгать» – И. Л.)… Еще не утвердилась, но это уже не от России зависит… Отношения между Украиной и Россией будут зависеть от отношений между Россией и Западом… Речь идет о том, будет ли Россия великой державой или нет. По этому поводу идет, собственно, вся борьба…». Однако эти здравые суждения были обоснованы парадоксальной, но сомнительной аргументацией: «Потому что Россия по-прежнему представляет для Запада стратегическую проблему, а Украина для Запада стратегической проблемой являться не может».

Суть дела – не в масштабах и «ранге» проблемы, а в дефиците ее всестороннего видения в русле геоглобалистского потока. Принципиальная альтернатива в том, какой мир выстраивается – многополярный или многомерный. Обе тенденции имеют объективный характер. В первой ипостаси – это нарастающая тенденция к отчуждению и реанимации «холодной войны» между Россией и НАТО – ЕС. «Обычная схема рассмотрения обсуждаемой нами проблемы, – говорил на семинаре «Россия и Украина в евроатлантическом пространстве» (Москва, 1999) проректор МГИМО А. Загорский, – Украина должна сделать выбор, с кем она – либо с нами, либо с другими. Это обычное предположение враждебного окружения». Напротив, в многомерном мире, – отметил А. Загорский, – процесс объединения Европы – «коренной путь». В этой связи… и перед Украиной, и перед Россией… встает вопрос…, в какой форме, какими путями мы будем входить в Европу. Для решения этой задачи важны два серьезных требования. Первое и самое главное – и Россия, и Украина должны сначала справиться с домашним заданием, решить свои внутренние проблемы… Мы не должны и не будем разбегаться друга от друга, мы должны встретиться в европейском пространстве в новом качестве, в качестве новых партнеров, как полноценные и равноправные участники этого процесса».

Россия и Украина – «одинаково сильные души» (Гоголь), и существуют объективные и фундаментальные основания для строительства триединой Европы, в которой должно быть достойное место и роль и России, и Украины.

4. Субъектность Республики Беларусь как нации-государства

«Мы выбираем не Восток и Запад или же Восток или Запад – МЫ ВЫБИРАЕМ БЕЛАРУСЬ, которая в силу экономики, в силу истории, в силу географии, в силу культуры и менталитета будет и на Востоке, и на Западе»

А. Лукашенко

Хорошо известно, что мировое сообщество наций-государств не признает претензий пассионарных этносов, например, ирландцев, басков, курдов, чеченцев, на роль суверенных субъектов. Вместе с тем, уважая их интересы и ментальность, оно благосклонно к обоснованной мере их свободы – предельно широкой автономии. Иное дело – народы бывшей советской Прибалтики. По словам А. Солженицына, издавна зажатые между тевтонским молотом и великорусской наковальней, они, вопреки обстоятельствам, устойчиво хранили и воспроизводили традиции государственности, национально-культурную идентичность, сохранили заметные позиции в европейской культуре – и с распадом Союза не оказалось серьезных доводов против их вековечного стремления к суверенитету. Таков, вопреки праву силы альянса Риббентроп – Молотов, неоспоримый аргумент силы исторического права древних народов на государственный суверенитет – верной приметы их культурно-цивилизационной зрелости.

Всякое сравнение «хромает», но все же ведет к пониманию некоторых граней белорусского культурно-цивилизационного феномена, однопорядкового с другими народами Средней Европы. Однако такая параллель не объясняет его уникальности. На современном этапе это рельефно проявляется в таких фундаментальных факторах, как особенности самоидентификации ее субъекта – полиэтнического народа Беларуси, двуединство процессов становления государственного суверенитета Республики Беларусь и тенденции к ее интеграции с Россией, «особые», хотя и по-разному, отношения Беларуси с Западом.

4.1. Белорусская одиссея

«А хто там iдзе…, а хто там iдзе // Ў агромнiстай такой грамадзе? // – Беларусы. – А чаго ж, чаго захателася iм, // Пагарджаным век, iм, сляпым, глухiм? // – Людзьмi звацца»

Я. Купала

«Будем ли мы нацией?» – такой вопрос был беспрецедентным в новых постсоветских государствах 90-х гг. «Мы, – констатировал С. Дубовец, – не являемся в полной мере субъектами: нация – своей истории и современности, белорусские руководители – политики, возрожденцы – Возрождения» (1997). Исследователи проблемы полагают, что такая постановка вопроса должна стать исходной в объяснении истории и современности Беларуси. Методология белорусской истории и белорусского национального движения, писал А. Киштымов, пока не принимает тезиса о незавершенности процесса формирования белорусской нации. Между тем, он мог бы объяснить многие сложности политического развития Беларуси XIX и особенно XX века.

Еще недавно проблематический характер самоидентификации Беларуси подтверждался экспертами, вполне благожелательными к ней. «Беларусь – специфическая страна, – говорил в интервью белорусской «Деловой газете» А. Михник. – Так сложилось исторически, что до развала Союза Беларусь никогда не имела своего государства. Страна, по-настоящему не знавшая ни государственности, ни свободы, ни права… Беда белорусов – в отсутствии у них какой-то мало-мальски выраженной национальной идеи, мифа… Они есть у Польши, Литвы, даже Украины, которая в своей истории имеет казачье движение. Белорусская шляхта, к сожалению, не создала мифа. Поэтому сила Беларуси – в ее знаменитых писателях и деятелях культуры» [БДГ, 9.03.1999].

В этой оценке – явная ассиметрия: с одной стороны, признание значимости, «знаменитости» белорусской духовной культуры, с другой – констатация дефицита политического самоопределения белорусов в истории, прежде всего традиции собственной государственности. В степени адекватности последнего суждения, особенно потребности в национальном мифе, еще предстоит убедиться, но в принципе оно свидетельствует о действительной незавершенности становления современной белорусской нации-государства. Такое противоречие требует рационального объяснения хотя бы в кратком историческом экскурсе.

Безотносительно к дискуссиям о времени возникновения белорусского этноса, народ, испокон веков населяющий Беларусь, всегда был самостоятельным или составным субъектом европейской политической истории и современности. Предпосылки белорусской государственности восходят уже к VI–VIII вв., когда здесь образовались зрелые государственные структуры – княжества, прежде всего Полоцкое и Туровское. Полоцк, отмечают исследователи, сыграл важную роль в создании крупнейшего государственного образования восточных славян Киевской Руси и занимал в нем привилегированное положение. Он стал крупнейшим, наряду с Киевом и Новгородом, восточнославянским центром и по территории, в которую входили 15 городов, равнялся Герцогству Баварскому или Королевству Португальском у.

В Полоцком княжестве действовала «Русская правда» – древний свод законов Киевской Руси. В XI–XIII вв. все более заметную роль приобретал своеобразный средневековый парламент – вече – орган законодательной и судебной власти и рада – исполнительный орган. Названные структуры оказывали существенное воздействие на власть князей. Этим обеспечивалось участие в политической жизни всех полноправных людей. Вместе с тем, система государственного управления была несовершенной, основывалась на обычном праве, а княжество представляло особый конгломерат во многом самодостаточных княжений-городов.