Людвиг Тик - Виттория Аккоромбона

• Название: Виттория Аккоромбона
• Автор: Людвиг Тик
• Издательство: Наука
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-02-032701-8

Первый полный русский перевод романа немецкого писателя-романтика Людвига Тика (1773—1853) «Виттория Аккоромбона» (1840) открывает до сих пор неизвестного в России позднего Тика, создавшего многие повести и новеллы на исторические темы. В центре романа события итальянской истории конца XVI в. Судьба поэтессы Виттории Аккоромбоны, ее жизнь и трагическая гибель показаны автором на фоне панорамы итальянской действительности, той анархии, которая царила в карликовых итальянских государствах. Участниками событий выступают как папа Сикст V, глубоко несчастный великий поэт Торквато Тассо, так и скромные горожане и наемные убийцы.

---

(Уходят послы.)

                                     Д ж о в а н н и

Что, дядя, умершие делают? Едят ли?

Поют, охотятся и веселы ль,

Как мы, живые?

                                     Ф р.  М е д и ч и

Нет, племянник, спят.

                                     Д ж о в а н н и

Князь, князь, о, если бы и я был мертвым?

Я шесть ночей не спал! Когда же их разбудят?

                                     Ф р.  М е д и ч и

Когда велит Господь.

                                     Д ж о в а н н и

О, не буди их, Боже!

Я знаю, сто ночей она не засыпала,

Изголовье все ее

Пропитано слезами. Жалуюсь вам, князь.

Я расскажу, как с мертвой поступили:

В ужасный ящик из свинца забили,

Обнять не дали.

                                     Ф р.  М е д и ч и

Ты ее любил?

                                     Д ж о в а н н и

Нередко слышал от нее, что вскормлен был я ею,

И думал потому, что нежно я любим,

Хоть это у княгинь большая редкость.

                                     Ф р.  М е д и ч и

Единственный, кто помнит о сестре.

Ступайте, ради бога.

(Уходят Джованни и свита.)

                                     М о н т и ч е л ь з о

Ну, что теперь, мой господин?

                                     Ф р.  М е д и ч и

Поверьте, я теперь, могилой став ей,

Ее святую память сохраню

Надежней, чем сто тысяч эпитафий.

(Уходит Фр. Медичи и кардинал Монтичельзо.)

СЦЕНА 3

Входит Фламиньо, притворясь сумасшедшим, а также Марчелло и Людовиго, которые не видят друг друга.

                                     Ф л а м и н ь о

Колотят, как стальную наковальню, пока от боли боль мы не узнаем. Кто меня теперь рассудит? Это ли конец службы? Лучше бы мне чеснок нюхать, путешествовать по Франции, быть себе собственным конюхом, носить тулуп или сапоги в вонючей ваксе или записаться в ряды четырнадцати тысяч польских почтарей{213}.

(Входят послы.)

                                     С а в о й с к и й  п о с о л

Утешьтесь!

                                     Ф л а м и н ь о

Ваши слова утешения, как мед: он сладок для здорового рта, но в моем — рана, и они вонзаются в него, как пчелиное жало. О, как умело они сделали свое дело! Как будто не со зла. Хитрец подражает дьяволу, а дьявол как пушка: куда бы ни являлся пакостить — идет задом наперед.

                                     Ф р а н ц у з с к и й  п о с о л

Доказательства очевидны.

                                     Ф л а м и н ь о

Доказательства! Подкуп! О золото, ведь ты — бог! И о человек, ведь ты — дьявол, если так прельщает тебя проклятый минерал. Вот он — ваш двуличный адвокат. Из жуликов и выходят доносчики, как из червей — мухи: можете на них плотву удить. А кардинал! Хотелось бы мне, чтобы он слышал вот что: нет ничего святого настолько, чтобы устояло пред силой золота и не подверглось порче, как пища на экваторе. Хорошо вам в Англии, милорд, а здесь же торгуют правосудием на таких весах, что насмерть людей задавить могут. Ужасная плата!

                                     А н г л и й с к и й  п о с о л

Фи! Фи! Фламиньо.

(Уходят послы.)

                                     Ф л а м и н ь о

Даже при самой большой раскачке колокола не зазвучат, как следует, и думаю, что этот кардинал тоже так и не удосужится хорошенько помолиться, пока не доживет до эшафота. Подвергнуть бы их пытке, чтобы выявить сговор, да ведь господа-то от пыток освобождены — и то верно: от пустяка ведь могут на куски рассыпаться, до вопросов дело не дойдет.

Религия, о как она замарана ухищрениями. Первое преступление в мире ведь тоже было из-за религии{214}. Кабы я был евреем!

                                     М а р ч е л л о

О, их и так избыток.

                                     Ф л а м и н ь о

Ошибаешься, в евреях недочет, и в попах — недочет, и в господах — недочет.

                                     М а р ч е л л о

Как?

                                     Ф л а м и н ь о

Докажу: будь избыток в евреях, не лезло бы столько христиан в ростовщики; в попах — не приходилось бы на каждого по шесть приходов, в господах — все бы сморчки, лучшие образцы которых произрастают из навоза, не вздыхали бы по господству. Ты же будь одним из тех, кто прибегает к искусству Вельнера{215} из Англии — глотает всё, что дадут, пока от слабительного не оголодает, как пильщик бревен. Пойду послушать крик сыча.

(Уходит.)

                                     Л ю д о в и г о (в сторону)

Ведь это же Браччьяно сводник.

Странно,

О преступлены!, ужаснувшем всех,

Сестры-прелюбодейки, говорит

Так горячо и смело. Я намерен

Поддеть его.

(Входит Фламиньо.)

                                     Ф л а м и н ь о (в сторону)

Как смел изгнанник показаться в Риме,

Не заслужив прощенья? Слыхал,

Покойница ему давала денег,

И с самой Падуи он провожал

Эскорт Джованни. Здесь что-то скрыто.

От яда лечит тот, кто яд изобретает

В противоядье.

                                     М а р ч е л л о

Странно повстречались.

                                     Ф л а м и н ь о

Бог печали пусть яд из желчи сотворит,

А на лице отметины в морщинах,

Подобно разъяренному буруну,

Что сверх другого налетает.

                                     Л ю д о в и г о

Тебя благодарю.

И отпуска тебе чистосердечно

На весь желаю год.

                                     Ф л а м и н ь о

Вороний крик?

Не умерла ль княгиня?

                                     Л ю д о в и г о

Да.

                                     Ф л а м и н ь о

Злой рок!

Беда приходит, будто коронер{216}.

Запутавшийся в череде убийств.

                                     Л ю д о в и г о

Что ль нам объединиться для охраны дома?

                                     Ф л а м и н ь о

Да, согласен.

Придется, не общаясь, пообщаться.

                                     Л ю д о в и г о

Дня три бы, споря, вместе просидеть.

                                     Ф л а м и н ь о

Гримасничая, обмануть друг друга.

                                     Л ю д о в и г о

Не пухом — хвостом подушки набивать.

                                     Ф л а м и н ь о

И подлым быть.

                                     Л ю д о в и г о

Тафтой подбить — в печали благородной

Спать целый день.

                                     Ф л а м и н ь о

И, словно грустный заяц,

Есть после полночи.

Следят за нами — смотрит эта пара.

                                     Л ю д о в и г о

А странный зверь — смеющийся глупец.

И кажется, зубами он не ест,

А только скалится.

                                     Ф л а м и н ь о

Тебе скажу я:

Утром хорошо не в зеркала

Смотреться — в блюдечко, где застывает

Колдуньи кровь!

                                     Л ю д о в и г о

Наидражайший зубоскал и плут!