Владимир Набоков - Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина

• Название: Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина
• Автор: Владимир Набоков
• Издательство: «Интелвак»
• Жанр: Критика
• Год: 1999
• ISBN: 5-93264-001-4

Комментарии В. В. Набокова освещают многообразие исторических, литературных и бытовых сторон романа. Книга является оригинальным произведением писателя в жанре научно-исторического комментария. Набоков обращается к «потаенным слоям» романа, прослеживает литературные влияния, связи «Евгения Онегина» с другими произведениями поэта, увлекательно повествует о тайнописи Пушкина.

Предназначена для широкого круга читателей и в первую очередь — для преподавателей и студентов гуманитарных вузов, а также для учителей и учащихся средней школы.

---

XXXVI

   Но вотъ ужъ близко. Передъ ними
   Ужъ бѣлокаменной Москвы,
   Какъ жаръ крестами золотыми
 4 Горятъ старинныя главы.
   Ахъ, братцы! какъ я былъ доволенъ,
   Когда церквей и колоколенъ,
   Садовъ, чертоговъ полукругъ
 8 Открылся предо мною вдругъ!
   Какъ часто въ горестной разлукѣ,
   Въ моей блуждающей судьбѣ,
   Москва, я думалъ о тебѣ!
12 Москва.... какъ много въ этомъ звукѣ
   Для сердца Русскаго слилось!
   Какъ много въ немъ отозвалось!

7 чертогов. Роскошные торжественные залы, великолепные здания, дворцы.

12 Москва… Ср. первую строку поэмы Пирса Эгана «Жизнь в Лондоне», кн. I, гл. 2:

Лондон! ты всеобъемлющее слово…

XXXVII

   Вотъ, окруженъ своей дубравой,
   Петровскій за́мокъ. Мрачно онъ
   Недавнею гордится славой.
 4 Напрасно ждалъ Наполеонъ,
   Послѣднимъ счастьемъ упоенной,
   Москвы колѣнопреклоненной
   Съ ключами стараго Кремля:
 8 Нѣтъ, не пошла Москва моя
   Къ нему съ повинной головою.
   Не праздникъ, не пріемный даръ,
   Она готовила пожаръ
12 Нетерпѣливому герою.
   Отселѣ, въ думу погружёнъ,
   Глядѣлъ на грозный пламень онъ.

2 Петровский замок. Джон Ллойд Стивенс «Случаи во время путешествия в Грецию, Турцию, Россию и Польшу» (2 тома, Нью-Йорк, 1838), II, 72–73: «Педровский [sic] — место, дорогое сердцу каждого русского… Замок — старое и своеобразное, но интересное строение красного кирпича с зеленого цвета куполом и белыми карнизами… Главное место прогулок… величественный старый лес».

Вот как описывает Петровский парк в 1845 г. один из второстепенных поэтов Михаил Дмитриев в своих «Московских элегиях» (Москва, 1858), с. 40–41:

Весело смотрит на них наш Петровский готический замок!
Круглые башни, витые трубы, остросводные окна,
Белого камня резные столбы, темно-красные стены!
В темной, густой и широкой зелени сосен старинных
Весел и важен он, дед между внучат младых и веселых!

Этот Михаил Дмитриев (1796–1866) был племянником Ивана Дмитриева и пушкинским зоилом.

4–14 Огонь уже занимался повсюду, когда 3/15 сент. 1812 г. Наполеон входил в Москву. Он перебрался из своей резиденции в горящем Кремле в центре Москвы, в Петровский замок в западном пригороде 4 сент. Следующий день был облачным. Ливень ночью и дождь шестого числа затушили пожар.

XXXVIII

   Прощай, свидѣтель падшей славы,
   Петровскій за́мокъ. Ну! не стой,
   Пошолъ! Уже столпы заставы
 4 Бѣлѣютъ: вотъ ужъ по Тверской
   Возокъ несется чрезъ ухабы.
   Мелькаютъ мимо бутки, бабы,
   Мальчишки, лавки, фонари,
 8 Дворцы, сады, монастыри,
   Бухарцы, сани, огороды,
   Купцы, лачужки, мужики,
   Бульвары, башни, казаки,
12 Аптеки, магазины моды,
   Балконы, львы на воротахъ.
   И стаи галокъ на крестахъ.

6–14 В этом калейдоскопе впечатлений есть некий отзвук сна Татьяны.

9 Бухарцы. Жители Бухары (Бохара), русской Азии, к северу от Афганистана. В Москве они торговали восточными товарами, такими как самаркандские ковры и халаты.

13 львы на воротах. Львы из железа или алебастра, выкрашенные в гадкий зеленый цвет и водруженные, обычно парами, на воротах дома или перед ними в качестве геральдического знака. В пасти они часто держали внушительные железные кольца, бывшие, однако, чисто символическими, поскольку не имели ни малейшего отношения к открыванию ворот.

В романе Писемского «Тысяча душ», своего рода русском «Красном и черном» — и таком же ничтожном в смысле литературного стиля, есть забавный пассаж о львином орнаменте (ч. IV, гл. 5): «Каждый почти торжественный день [действие происходит в провинциальном городе] повеса этот и его лакей садились на воротные столбы, поджимали ноги, брали в рот огромные кольца и, делая какие-то гримасы из носу, представляли довольно похоже львов».

XXXIX

Вероятно — воображаемый пропуск, создающий ощущение некоторой неопределенной повторяемости обыденных впечатлений.

XL

   Въ сей утомительной прогулкѣ
   Проходитъ часъ, другой, и вотъ
   У Харитонья въ переулкѣ
 4 Возокъ предъ домомъ у воротъ
   Остановился. Къ старой теткѣ,
   Четвертый годъ больной въ чахоткѣ,
   Онѣ пріѣхали теперь.
 8 Имъ настежь отворяетъ дверь
   Въ очкахъ, въ изорванномъ кафтанѣ,
   Съ чулкомъ въ рукѣ, сѣдой Калмыкъ.
   Встрѣчаетъ ихъ въ гостиной крикъ
12 Княжны, простертой на диванѣ.
   Старушки съ плачемъ обнялись,
   И восклицанья полились.

3 У Харитонья. Москвич определял свое местожительство по близости его к той или иной церкви. Упоминаемый здесь святой мученик пострадал на Востоке при Диоклетиане около 303 г.

Пушкин поселил Лариных в том же месте проживания «высшего света», где сам провел в детстве несколько лет. Приход св. Харитонья располагался в восточной части Москвы, поэтому Ларины, въехавшие в западные ворота, должны были пересечь весь город.

Наш поэт родился (26 мая 1799 г.) в арендовавшемся, ныне не существующем, доме в Немецкой улице (переименованной в улицу Бауманскую в честь молодого революционера, убитого в 1905 г. в столкновении с полицией). Осень и зима 1799 г. прошли в Михайловском — имении матери в Псковской губернии. После короткого пребывания в С.-Петербурге семья Пушкина вновь жила в Москве с 1800 по 1811 гг., переезжая на лето в Захарьино (или Захарово) — имение, купленное в 1804 г. (и проданное в 1811 г.) бабушкой поэта по линии матери — Марией Ганнибал — в Звенигородском уезде, милях двадцати пяти от Москвы. Пушкины жили (с 1802 по 1807 гг.) в доме № 8 по Большому Харитоньевскому переулку. Дядя нашего поэта — Василий Пушкин жил в Малом Харитоньевском переулке. Этими сведениями я обязан отчасти господам Левинсону, Миллеру и Чулкову, соавторам книги «Пушкинская Москва» (Москва, 1937), и Н. Ашукину, автору исследования «Москва в жизни и творчестве A. C. Пушкина» (Москва, 1949).

XLI

   Княжна, mon ange! — Pachette! — Алина!
   — Кто бъ могъ подумать? — Какъ давно!
   На долго ль? — Милая! Кузина!
 4 Садись — какъ это мудрено!
   Ей Богу, сцена изъ романа...
   — А это дочь моя, Татьяна. —
   Ахъ, Таня! подойди ко мнѣ —
 8 Какъ будто брежу я во снѣ....
   Кузина, помнишь Грандисона? —
   Какъ, Грандисонъ?... а, Грандисонъ!
   Да, помню, помню. Гдѣ же онъ? —
12 «Въ Москвѣ, живетъ у Симеона;
   Меня въ сочельникъ навѣстилъ:
   Недавно сына онъ женилъ.

12 у Симеона. Симеоновский переулок — того же прихода (см. коммент. к XL, 3). Св. Симеон Столпник старший (390?—459) был сирийским отшельником, проведшим тридцать семь унылых лет на столбе высотой около шестидесяти шести футов и шириной в три фута.

13 По Сочельнику определяется дата приезда Татьяны и ее матери в Москву (январь или февраль 1822 г.).

XLII

   А тотъ... но послѣ все раскажемъ.
   Не правда ль? Всей ея роднѣ
   Мы Таню завтра же покажемъ.
 4 Жаль, разъѣзжать нѣтъ мочи мнѣ;
   Едва, едва таскаю ноги.
   Но вы замучены съ дороги;
   Пойдемте вмѣстѣ отдохнуть...
 8 Охъ, силы нѣтъ...устала грудь...
   Мнѣ тяжела теперь и радость,
   Не только грусть...душа моя,
   Ужъ никуда не годна я...
12 Подъ старость жизнь такая гадость...»
   И тутъ, совсѣмъ утомлена,
   Въ слезахъ раскашлялась она.

1 А тот. «Тот» здесь может означать «последний». Действительно, не вполне ясно, говорит ли тетя Алина еще о сыне прежнего поклонника ее кузины или имеет в виду того, «другого Грандисона», ухаживавшего ранее за ней, Алиной.