Петр Киле - Очаг света [Сцены из античности и эпохи Возрождения]

• Название: Очаг света [Сцены из античности и эпохи Возрождения]
• Автор: Петр Киле
• Жанр: Драматургия

Вторая книга драм посвящена жизни мифического Орфея, Перикла с его окружением в Золотой век Афин, Алкивиада, Сократа, Платона, Праксителя на его закате, и - спустя два тысячелетия - Лоренцо Медичи с его окружением в Золотой век Флоренции и Дон Жуана как ренессансной личности.

---

Сцена 2

Двор дома Фрины с садом, где колонны высятся выше деревьев, обвитых плющом и виноградом; цветут купами розы, нарциссы, фиалки; порхают птицы, в бассейне плавают лебеди, важно прохаживается павлин. В галерее вдоль одной из стен сада статуи и картины.

Фрина и Пракситель выходят из одной из комнат.

ФРИНА. Сколько можно говорить на одну и ту же тему и спо-рить? Я служу не любовным страстям мужчин, а богине, как сама Афродита - своей природе и сущности.

ПРАКСИТЕЛЬ. Клянусь Эротом, и он не во всем одобряет свою мать!

ФРИНА. Если я у кого-то вызываю похоть, не моя вина. Я этих гоню взашей от себя, как ты сам тому неоднократно был свидете-лем.

ПРАКСИТЕЛЬ. Свидетелем? Заступником!

ФРИНА. Если же я кого привечаю, беру деньги, запрашивая значительно больше, чем все гетеры и флейтистки Эллады, вместе взятые, это вовсе не всегда означает, что я отдаюсь, да к тому же за деньги. Ведь и ты, Пракситель, работаешь над своими статуями за деньги. И за большие деньги. Еще не один скульптор не был богат, как ты.

ПРАКСИТЕЛЬ. Я богат? Богат Клиний, твой поклонник, он весь купается в роскоши, как ты, а я весь в трудах, как раб. Ведь также будет верно сказать, что еще не одна гетера не была столь богата, как ты. О красоте я не говорю, именно она не дает мне покоя ни днем, ни ночью и приходится спешить запечатлеть ее, постичь...

ФРИНА. А я говорю о красоте. Ведь многие, кто домогается моей любви, испытывают великое наслаждение, видя мое тело, изучая с изумлением и трепетом, воистину священным, все его части и целое, все изгибы благодатные и линии неуловимые, как в твоей статуе, только нежданно-негаданно ожившей, поэтому и прикоснуться к ней страшно, и в обладании либо нет уже смысла, как статуей обладают всецело через созерцание, либо просто ока-зываются не на высоте.

ПРАКСИТЕЛЬ. Фрина! Что ты хочешь сказать?!

ФРИНА. Ведь я весьма крупнотелая, и со мной справиться без моей помощи, без моего участия, без моего потворства, без моей нежности и ласки, без моей любви, которой я одаряю лишь тебя, мой друг, никому вполне не удается, и я никому не принадлежу, кроме тебя, пока я люблю тебя, по воле Эрота и его матери.

ПРАКСИТЕЛЬ. А я-то думал, что именно со мной ты так об-ходишься, поскольку любишь и знаешь, что любима.

ФРИНА. Лишь красота моя доступна вполне тому, кто покупа-ет у меня ночь, как она доступна всем во время Элевсинских мис-терий или Посейдоний, когда я раздеваюсь для всех равно, купаюсь в море и выхожу из воды, как Афродита. А что касается таинств любви, то они доступны лишь для посвященных, то есть влюбленных, как ты да я.

ПРАКСИТЕЛЬ. Я никогда не бываю до конца уверен, что я посвященный и в таинства любви, и в таинства искусства.

ФРИНА. В таинствах, мой друг, потому они называются таин-ствами, никогда нельзя быть до конца уверенным.

ПРАКСИТЕЛЬ. И в любви твоей?

ФРИНА. Красота моя принадлежит всем, кто ценит ее, восхи-щается ею, любит, а моя любовь - одному тебе, Пракситель, пото-му что ты обессмертил меня своим искусством и прославил навеч-но. Ну, да, через мою красоту, постигнув ее природу и сущность.

ПРАКСИТЕЛЬ. А Апеллес?

ФРИНА. Картина на холсте или на доске недолговечна; краски блекнут, выгорают, трескаются; на картину Полигнота "Разорение Трои" страшно смотреть. А твои статуи вечны. Я состарюсь, сойду в Аид, стану тенью, но вечно молодой, как сама богиня Афродита, буду возвышаться над несметными поколениями людей, стекаю-щихся в Книд лицезреть меня. Как же не любить мне тебя, Пракси-тель?

ПРАКСИТЕЛЬ. И денег не брать!

ФРИНА. Смеешься? Ничего. В накладе я не останусь.

ПРАКСИТЕЛЬ. Фрина, что у тебя на уме?

ФРИНА. За твою любовь я попрошу у тебя однажды твою луч-шую скульптуру.

ПРАКСИТЕЛЬ. Хорошо, на твой вкус.

ФРИНА. Нет! Ту, которую ты больше всего ценишь.

ПРАКСИТЕЛЬ. Но я редко бываю доволен своими работами.

ФРИНА. Вот поэтому я могу довериться только на твой взыс-кательный вкус.

ПРАКСИТЕЛЬ. А ты не боишься, что я тебя обману?

ФРИНА. Нет! Мне очень легко вывести тебя на чистую воду. Не уходи! Идем в сад. Я хочу побыть с тобой, Пракситель. Ты так редко заглядываешь ко мне. А я не люблю бывать у тебя в мастер-ской, где ты не меня хочешь видеть, а богиню во всей ее прелести и величии. Легко ли смертной женщине являться Афродитой, когда она жаждет лишь любви и ласки? И наблюдать, как весь пыл тво-его восхищения переходит от меня в очертания богини в мраморе?

ПРАКСИТЕЛЬ. У тебя здесь чудесно.

ФРИНА (рассмеявшись). Первый раз видишь?

ПРАКСИТЕЛЬ. Я только тебя вижу. В красоте твоей я заме-чаю новые черты.

ФРИНА. Что же это?

ПРАКСИТЕЛЬ. Совершенная зрелость плода и открытость взора с ласковой детскостью.

ФРИНА. Значит, я на пределе и так люблю тебя.

ПРАКСИТЕЛЬ. Но к чему в таком случае этот Евфий или Клиний?

ФРИНА. Пракситель! У тебя был один достойный соперник - Апеллес, все остальные служат мне и богине Афродите.

ПРАКСИТЕЛЬ. Достойный соперник?

ФРИНА. Не ревнуй! Ведь я говорю о художнике, а не о любов-нике. Я позволяла ему лишь целовать мне ступни ног, не выше ко-лена.

ПРАКСИТЕЛЬ. Апеллес молод. Он может вернуться в Афины и увезти тебя, как Парис Елену. Я удивляюсь, как он, едва окон-чив картину "Афродита Андиомена", уехал, да и куда? В Македо-нию!

ФРИНА. Именно потому что молод, за славой своей погнался. А в Македонию, недавно еще варварскую страну, теперь все едут. У царя Филиппа, говорят, растет сын Александр, воспитанием ко-торого занимается Аристотель, то есть вся Эллада, себе же на по-гибель, по утверждению прорицателей.

ПРАКСИТЕЛЬ. Мне одному позволено целовать тебя всю?

ФРИНА. Конечно. Только закрывай глаза, не отвлекайся ни на цветы, ни на небо, ласкай и люби. Любить надо вслепую, недаром все это проделывают впотьмах, а Эрот прилетает с факелом, иначе все это игра...

ПРАКСИТЕЛЬ. За что платят деньги и большие.

ФРИНА. ... а я люблю тебя, Пракситель, по-настоящему, как приучил ты меня любить, изучая подолгу мое тело в своей мастер-ской с полным самозабвением, отрешенно созерцая прелести и до-стоинство самой богини Афродиты.

ПРАКСИТЕЛЬ. Прости! Я все принимаю тебя за Афродиту Пандемос, когда ты давно превратилась в Афродиту Уранию.

ФРИНА. Ты смеешься. А над кем? Я буду такою, какою ты меня видишь и воспроизводишь в мраморе. Постой. Ты очень мил и бываешь страстно-нежным бесконечно.

ПРАКСИТЕЛЬ. Я и люблю тебя бесконечно.

ФРИНА. А статуи, над которыми ты готов трудиться целыми днями?

ПРАКСИТЕЛЬ. В них продолжение моей любви к тебе; в них та доля бессмертия, какая отпущена нам, смертным.

ФРИНА. Увы!

ПРАКСИТЕЛЬ. Увы!

Сцена 3

Царский портик (здание суда). На ступенях Евфий, внизу афиняне, среди которых Гиперид  и Парис.

                  ГИПЕРИД
Что ты надумал, Евфий? Рад чему?

                    ЕВФИЙ
                 (с важностью)
Наш город славен был могуществом,
Торговлей и свободой; ныне чем же?
Афины, как Пирей, где порт и гавань,
Гетерами лишь стали знамениты.

                  ГИПЕРИД
Прекрасны женщины на радость нам.
Чем ты-то недоволен? Разве Фриной
Не восхищался, как мальчишка, ты?

             1-й АФИНЯНИН
И бородой пожертвовал он было,
Помолодев почти на сорок лет!

             2-й АФИНЯНИН
И что - то слишком стар, то слишком молод -
Равно красавице не угодил?

                   ЕВФИЙ
Что ей мой возраст? Только деньги любят
Гетеры в нас.

                ГИПЕРИД
                         А Фрина - знаю я -
С тебя ж не захотела взять и денег.

             1-й АФИНЯНИН
А, верно, мало предлагал.

                  ЕВФИЙ
                                                Не мало!
Не меньше, чем другие. Только славы
От сговора со мной не ожидала,
Как с Апеллесом; только тут кощунство
Ее всегдашнее с морским купаньем,
Из моря выходящей, как богиня,
Запечатлел художник знаменитый.

             2-й АФИНЯНИН
Поплавав в море на виду у всех,
С дельфинами играя без опаски,
Она выходит к нам в сияньи света,
Нет слов, прекрасна, как сама богиня
Пеннорожденная, - в чем здесь кощунство?

                  ЕВФИЙ
Да, выдает себя за Афродиту,
Что подтвердил картиной Апеллес
И статуями в мраморе Пракситель,
В которых под богиней всюду Фрина,
И стан, и голова, и груди, взор,
Гетера из гетер, - она богиня?
Я подал иск, я обвиняю Фрину
В нечестии; архонт назначил суд
Для разбирательства...

      Проносится смех.