Олег Малевич - Поэты пражского «Скита»

• Название: Поэты пражского «Скита»
• Автор: Олег Малевич
• Издательство: Росток
• Жанр: Поэзия
• Год: 2005
• ISBN: 5-94668-038-2

Центрами русской литературной эмиграции были не только Париж и Берлин. С ними пыталась соперничать и Прага. «Скит» — русское эмигрантское литературное объединение, существовавшее в Праге с 1922 по 1940 г. Его бессменным руководителем был выдающийся русский литературовед и критик Альфред Людвигович Бем (1886–1945?). В книге «Поэты пражского „Скита“» на основе архивов Праги, Москвы и Санкт-Петербурга и эмигрантской периодики впервые широко представлено стихотворное творчество участников этого объединения. В нее целиком включены также выходившие за рубежом поэтические сборники В. Лебедева, Д. Кобякова, Э. Чегринцевой, А. Головиной. И. Бем.

Научно-популярное издание для широкого круга читателей.

---

ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ

Играли в парке деточки.
Кто в серсо, кто просто в песочек,
                     А кто в войну.

Начертили на дорожке клеточки
— Длинные и покороче.
Эй, прыгай, кто хочет, —
                     — Через одну.

Такие ребятки милые.
Есть серьезные и шаловливые.
Из-за песочка ссорятся, плачут.
Кончили войну — играют иначе…

Апрель 1923

«К колодцу — задыхаясь… — пуст!..»

К колодцу — задыхаясь… — пуст!
Всей нежностью к тебе — уйди…
И, пальцы стиснув крепко, в хруст.
Сдавить, и — навзничь — стон в груди.
            От слабости твоей я — щит.

О, если бы, плотину разломав,
И камнем из пращи —
            Стремглав —
Упасть жестокой хищной птицей
К рукам тем, песням лебединым,
И с хриплым клекотом орлиным
В коленях трепетных зарыться.

Для победителя исход смертелен поединка.
Любимая, освободи! Щит — скоро пополам!
Тупым ножом по воплю струн сурдинка,
Хлыст по измученным глазам…

— А в сумерках рубец раскрытых уст…
Молчу. Лишь крепко, крепко — руки —
            В хруст!

Май 1923 «Записки наблюдателя». Прага, 1924. Кн. 1

РАЗЛУЧНАЯ

Броском — от неостывших ласк — к разлуке…
Последний стиснуть в горле крик,
С плеч оторвать вцепившиеся руки
И в прошлое швырнуть все сразу, вмиг…

В глаза поцеловав, как мертвую.
Как материнский перед казнью крест;
Без слов покинуть распростертую
Навек единственную из невест…

            Сквозь серые года ненужные
            Обрывистой тропой сыпучей
            К необрученной моей суженой
            Тянулся медленно по кручам.

Ей обреченный — знал заранее;
Нам не любить — друг друга ранить;
Ей не взлететь, подбитой горлице,
Мне одному стареть и горбиться.

            На раны — соль,
            — Крепчает боль.
            Так легче.
            — Брось!
            Так надо:
            — Врозь.

Июль 1923

«По вольной по дороге…»

По вольной по дороге
            Пойду, посвистывая;
Прочь из моей берлоги,
            Тоска неистовая…
            Эй, ты там, непутевый,
            Садись-ка рядышком.
Скуля, приполз я снова
К веселеньким ребятушкам.
Да не смотри так — князем,
            Не хорохорься.
            Не то сгребу и — наземь —
            Со мной не ссорься.
В разгул пойду я с вами —
            — Пей, купленная.
Чтоб захлестнула память
Дни сгубленные.
Не можешь шире размахнуться —
Хнычь жалостно впросонках.
Эх, плоская душонка
И мелкая, как блюдце.
В аллею скройся липовую,
            Грусти и помни,
Да забирайся, всхлипывая,
            В местечко поукромней…

Как скучно с вами, тошно мне…

Через пожары б, вихрем — в сечу,
Всех принимающих навстречу;
С конем — в одно, напружив жилы,
— Бурли, отвага хмельная,
            Чтоб острая, свирельная
            Мне мозг мой просверлила…
Не убежать уж никуда мне,
Хватиться б головой об камни —
— Лежать распластанному — ниц
Под опахалами ресниц.

Июль 1923

«Не отпускает даже в логове…»

Не отпускает даже в логове.
               Измаяла.
Недужится тревогою
Душа — больная лань.
Жизнь мою кнутом подхлестывает,
Жизнь непрочную, берестовую…
               Или один на острой мысли сталь иди —
               — Не выдержишь — погонит на люди.
Так день за днем протискиваюсь туго.
               Ползком, да помаленьку,
               С ступеньки на ступеньку.
               — Не отстает подруга.
Ластится, как девица.
По сердцу расстелется
И ну нашептывать:
               Напрасны хлопоты твои,
               Никуда уж без меня.
               Никогда уж не унять.
Станешь милую обнимать,
               Опостылит вдруг.
Проберусь и на кровать, —
               — Не меняй подруг.
А откуда я, почему с тобой —
               — Не дознаешься, не выпытывай.
Коль захочешь, мой родной,
               Поведу тебя я в бой
               Забубенную сложить под копытами.
И на виселицу — вместе до помоста,
Как верная жена, хоть без венца.
Не развяжешься со мною, милый, просто
— Ты и в смерти не найдешь конца.

Август 1923

«С недавних пор мне чудится все чаще…»

С недавних пор мне чудится все чаще:
В обыкновенный трезвый день,
Над городом чужим, как шмель гудящим,
Тревожная встает вдруг тень.

— То над людской беспечной кучей
Уже неотвратимый случай
Заносит властные крыла.

И, бросив исподлобья взгляд колючий
На ваше сытое благополучье.
На ваши вздорные дела, —

— Не понимаю, как — слепые совы —
Подъятого не видите бича.
Непрочные под ним застонут кровы,
И будете вы биться и кричать.

И будет час. И ночи будут лунны.
Когда неведомые хлынут гунны
Неистовой голодною ордой.

Не преградить их буйного прилива.
И по смятенным селам, тучным нивам.
Пройдя прожорливою саранчой.

Оставят за собой лишь пепелища.
Огню, мечу довольно будет пищи.
Развеют и сожгут столетний, потный труд,
И в петле огненной ваш город захлестнут.

Ворвутся в улицы, в дома и храмы ринут.
— О, как заплатите за сытость и покой!
Забыв свой жалкий скарб и пышные перины,
Вы стадом броситесь по гулкой мостовой.

В размах пойдет раскачка с городского рынка,
Накатится горой под крик и хриплый вой
Всеевропейская последняя Ходынка.

Сентябрь 1923 «Записки наблюдателя». Прага, 1924. Кн. 1

«По мокрой, каменной панели…»

По мокрой, каменной панели,
В столичном, тягостном угаре
Тоскливо, медленно, без цели
Бредут задумчивые пары…

И звон разбитого стакана,
Рояли горестные звуки
Летят из окон ресторана
Во мглу тоски, печали, скуки…

А жить без цели, без охоты,
Когда тоска и скорбь так часты;
Не проще ль сразу кончить счеты,
Нырнув туда, под своды моста…

Прага, октябрь 1923

«Он никогда не будет позабыт…»

Он никогда не будет позабыт.
Гул оглушительных копыт.
Взбесившихся коней степные табуны
Куда-то пронеслись неукротимо злы
И оборвались со скалы…

Душа — убогий ветеран, на шраме — шрам,
Ждет оправданья тем годам
Неслыханного головокруженья —
Освобождающего нет креста.
И простота вокруг и пустота.

Декабрь 1923 «Своими путями». 1924. № 1–2

«О, справедливей бешеная плеть…»

О, справедливей бешеная плеть
И ласковее пламень адских горнов
Прошелестевшего в письме покорном:
Меня Вы не хотите пожалеть…

Все громы труб архистратигов,
Смерть пробуждающая медь.
Слабей упавшего так тихо:
Вы не хотите пожалеть…

Те твердые слова, что на разлучном камне выбил,
О, разве это месть?
Подумайте о той — великой лжи на дыбе.
Которую нельзя не произнесть.

Январь 1924

ЭПИЗОД