Олег Малевич - Поэты пражского «Скита»

• Название: Поэты пражского «Скита»
• Автор: Олег Малевич
• Издательство: Росток
• Жанр: Поэзия
• Год: 2005
• ISBN: 5-94668-038-2

Центрами русской литературной эмиграции были не только Париж и Берлин. С ними пыталась соперничать и Прага. «Скит» — русское эмигрантское литературное объединение, существовавшее в Праге с 1922 по 1940 г. Его бессменным руководителем был выдающийся русский литературовед и критик Альфред Людвигович Бем (1886–1945?). В книге «Поэты пражского „Скита“» на основе архивов Праги, Москвы и Санкт-Петербурга и эмигрантской периодики впервые широко представлено стихотворное творчество участников этого объединения. В нее целиком включены также выходившие за рубежом поэтические сборники В. Лебедева, Д. Кобякова, Э. Чегринцевой, А. Головиной. И. Бем.

Научно-популярное издание для широкого круга читателей.

---

А. С. ПУШКИНУ

Наташа

Кавалергард в блистательном колете…
— Поднять глаза. Вздохнуть — и позабыть
О смуглом и насмешливом поэте.
О всем, о всем… И в первый раз — любить…

…И вот — легко за днями дни, как птицы…
Как светлый вихрь… — И вдруг во двор — возок…
На бледность щек упавшие ресницы
И тенью смерти тронутый висок…

Эхо

По радио на целый мир — «Титаник»!..
Орудиями — медленно — «Война»…
Опять в лесах на синих трупах встанет
Гнилых болот туманная весна…
Опять смешают влажные апрели
Снега и кровь в малиновый сироп.
Какой любви прозрачные недели
Вновь понесут, подняв на плечи гроб…

…И все цветут и прорастают кости
Под лязг стремян и скрежет гильотин.
Опять Людовик стонет на помосте,
Опять вода краснеет у плотин…
— О, мертвых дней кровавая завеса!..
Но до сих пор, сквозь дым, огонь и гул
Шестнадцатидюймовых дул, —
— Я слышу эхо выстрела Дантеса…

«Студенческие годы». 1925. № 3

ГОЛУБОЙ ДЕНЬ

Сегодня день — как бирюза.
Сегодня день — совсем весенний…
Я опущу к земле глаза
И тихо стану на колени.
Благословляю светлый сон.
Тобою посланный и взятый,
С тобою сердце в унисон
Поет о розовых закатах.
Мне не понять земных забот.
Мне не понять земной тревоги, —
Когда весь мир, звеня, плывет.
По легкой, голубой дороге…
           Моя земля — везде одна,
           И так же пахнет влажной плотью,
           И так же вечером весна
           Дымком синеет на болоте…

«Годы». 1926. № 1

«Под вечер, в весеннем просторе…»

Под вечер, в весеннем просторе,
Пройдя по низам, где темно, —
У небес, за селом, на взгорье.
Постучусь в голубое окно.

— Приюти, как былинку в поле.
Укутай в вечерний дымок!
Слишком густо посыпан солью
Моей жизни черствый кусок…

У тебя исцеляющей тиши
Зачерпну из колодца ковшом.
Пусть заново сердце услышит
О жизни весенний псалом!..

«Годы». 1926. № 1

СЕРЕБРЯНАЯ ГОРЕЧЬ

1

Без имени и без названья даже,
Плывущее к тебе — и без конца.
Какою кротостью мне о тебе расскажет,
Вечерним гостем стукнув у крыльца.
…Проселками, над золотою пылью.
Медвяный месяц, вскинув на рога, —
Опять твоей неотвратимой былью —
Сквозь крепь плотин зальет мои луга…
Скупой любви отяжелевший бредень
Тянуть со дна на золотой песок.
Не мною началось, — не я приду последним
Искать следов твоих незримых ног.
И падать медленно — о, это ль — неизбежность?
— Но даже сердце может ослабеть.
Себя испепеляющую нежность,
Последний дар переписав — тебе!..

2

Лишь про себя, лишь шепотом, не вслух…
И нужно ли мне говорить о прежнем.
Как это слово, легкое, как пух,
Легло на жизнь таким тяжелым лежнем.

О, жизнь моя, — угрюмый скороход, —
Не подождать, не отдохнуть на камне,
О, жизнь моя, — уже который год,
О, жизнь моя, — ты не легка мне…

И этих верст — какая тяжесть вновь!
Еще… еще… Но не в моем укоре
Отыщешь ты последнюю любовь.
Поймешь ее серебряную горечь…

«Годы». 1926. № 1

«ЭКСЦЕЛЬСИОР»

На улицу из окон этажей
Квадрат огней зияющею раной;
На улицу; где эта ночь уже
Озябшим псом у двери ресторана.
Шофер в мехах, и в стекла полусвет,
И полуночь автомобильным плачем.
Охрипшей сыростью продрогнувший рассвет,
Еще рождаемый, еще такой незрячий…
…Пролет зеркал, качающий мираж,
Прозрачный мир, застывший у подъезда.
Туда наверх, в семнадцатый этаж.
Где в стекла — ночь и розовые звезды.
Гудящий лифт, крутящийся мираж,
И мир в стекле качающейся ночи —

Туда, наверх, в семнадцатый этаж,
Где путь до звезд пьянее и короче!..
…И в муть, и в дым бессонниц и вина,
Под судороги музыкальных пауз,
Плащом романтика — змеиная спина…
И разве жизнь мне объяснит Брокгауз?..
Не все ль равно, в каком календаре
Копьем сердец вычеркивать столетья.
Когда вот так, на утренней заре,
Сквозь муть — окно в таком прозрачном свете!..
И как аквариум, но только рыбий рот,
Прильнув к стеклу, — нежданно-человечий.
И все сильней и радостней поет
Святой восторг и сотрясает плечи!..

…И вот, скользнув с семнадцати, причал.
Над площадью, сквозь блудный дым рассвета,
Плывет в эфир обезумевший зал —
Восторженная, звонкая комета!..
О, легкий мир! И никогда — назад…
Походный марш кричащего джаз-банда!
Без компаса — через небесный сад —
В земной ладье безумная команда!..
Вперед, вперед! — И не найти границ,
И не узнать непревзойденной меры —
Такое счастие через завес ресниц,
Такой восторг несбыточной химеры!..

…Гудящий лифт — и вот опять в стекле
Качнулся мир, захлопывая дверцы.
— О, пусть навек я пленник на земле.
Но не пленить восторженного сердца!..

«Годы». 1926. № 2

СЕНТИМЕНТАЛЬНЫЕ РОМАНСЫ

Романс первый

День ото дня встаю влюбленней.
И просыпаясь по утрам
Я перелистываю сонник.
Ища разгадок странным снам.
             А за окном моим, снаружи,
             Капель веселая весь день.
             Какую радостную лень
             Я снова в сердце обнаружил!
И если неба синева
Опять прозрачнее и чище,
Кто виноват, что сердце ищет,
Кому сказать свои слова!?..
             И целый день бродя без дела,
             Я напеваю о любви…
             Ах, как себя ни назови —
             Но тело — это только тело!..
…Гадаю вечером на картах
И смутно жду — чего, Бог весть.
…Ах, это только воздух марта,
Ах, это только — двадцать шесть!..

Романс второй

Тоскую сердцем медленно и немо…
Я жду того, чего не будет вновь.
И жизнь с тобой мне кажется поэмой,
А сон любви приемлю за любовь.
И в чем любовь? В словах? Движеньях?
             Взглядах?
Иль только в тихой музыке души? —
— Все делать то, чему ты детски — рада…
По вечерам мечтать с тобой в тиши
И чувствовать под блузкою английской,
Как бьется сердце, вскрытое до дна…
— А поутру увидеть близко-близко
Твои глаза, туманные от сна…
И в чем любовь? — Ах, ну не все равно ли?
Пусть это будет даже не любовь…
— Тоскую сердцем медленно, до боли
И жду того, чего не будет вновь…

«Годы». 1926. № 3

ЗВЕЗДНЫЙ КРЕН СТИХИ 1926–1928[64]

I

ВСТУПЛЕНИЕ

Днем, в веселой гавани Сан-Пьетро,
(Где, однако, больше значил черт),
Корабли, кренясь от волн и ветра,
Проплывали в сизый, жаркий порт.
А ночами, легкими, как пена,
Оборвав земные якоря,
В лунные прохладные моря
Отплывал корабль со звездным креном…

НОРД-ОСТ

Свистят ветра над зеленью морей,
Взвивая дым у хижины прибрежной,
В остывший день, такой цветной и нежный,
Пронзительных, холодных январей,
Когда скрипят у старых суден кости
И рвутся ставни крыльями с домов
В пустом порту, принявшем моряков,
В передвесеннем, длительном норд-осте…

…И согревая руки у огня,
Пьет в кабачке золотоглазый янки
Зеленый ром и щедро дарит франки.
Честь корабля и нации храня.
И хохоча, свои морские шутки
По десять раз всем повторяет вслух
И на окошке давит пальцем мух,
Минутной грустью провожая сутки.

А толстый кот, ленивый сын судьбы,
Лиловый глаз мечтательно сощурив,
Поет о снах и презирает бури
В тепле лежанки у печной трубы…
…Стихают дни. И в будке полосатой
Стоит солдат и смотрит, как вдали
От пристани уходят корабли
В оранжевые, мерзлые закаты…

ПЛАВАНИЕ НАДЕЖД