Майкл Уолш - Сыграй ещё раз, Сэм

• Название: Сыграй ещё раз, Сэм
• Автор: Майкл Уолш
• Издательство: Эксмо
• Жанр: О войне
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-19258-1

Все приезжают в Касабланку — и рано или поздно все приходят к Рику: лидер чешского Сопротивления, прекраснейшая женщина Европы, гениальный чернокожий пианист, экспансивный русский бармен, немцы, французы, норвежцы и болгары, прислужники Третьего рейха и борцы за свободу. То, что началось в «Касабланке» (1942) — одном из величайших фильмов в истории мирового кино, — продолжилось и наконец получило завершение.

Нью-йоркские гангстеры 1930-х, покушение на Рейнхарда Гейдриха в 1942-м, захватывающие военные приключения и пронзительная история любви — в романе Майкла Уолша «Сыграй еще раз, Сэм». Перед вами — предыстория и продолжение «Касабланки», роман, возродивший классику мирового кинематографа к новой жизни и вернувший нам героев, которых всякий обречен полюбить, впервые увидев этот фильм.

«Луи, я думаю, это начало прекрасной дружбы».

---

Помимо воли Рика охватила гордость за родину. Давно с ним такого не бывало. С 1935 года не проходило и дня, чтобы Рик не вспоминал Нью-Йорк, но лишь сейчас впервые столь остро почувствовал себя американцем.

— У герра Гейдриха имеется ряд слабостей, — сказал Виктор Ласло. — Он много пьет. Чрезмерно самонадеян и оттого излишне беспечен. Решительно неверен жене, которая старается как можно больше времени проводить в Берлине. Обожает общество красивых женщин — может показаться, что неумеренно.

Не приходилось ломать голову, кому это может «показаться».

— Гейдрих — начальник имперской службы безопасности, но, как мы себе представляем, его собственную защиту возможно расшатать и взломать.

— Не так уж мудрено, — прибавил Рик. — Я читал, что он разъезжает по городу в открытой машине.

— Это так, — согласился Ласло, — но это знание бесполезно, если мы не знаем его графика и маршрутов. Логово Гейдриха надежно защищено стенами замка Градчаны. Кто-то должен близко подобраться к Гейдриху, не вызывая подозрений.

— Другими словами, нужен шпион в его резиденции.

— Именно.

— И кто это будет?

— Я, — тихо сказала Ильза.

Рик дернулся, уронил пепел с сигареты. Да уж посылали бы прямиком в ад, следить за сатаной.

— Я горд сообщить, что моя жена Ильза согласилась стать нашим внедренным агентом в канцелярии Гейдриха, — сказал Виктор. — Так сказать, нашими глазами и ушами в главном управлении самого рейхсзихерхайтшауптамта.

— Да вы смеетесь, — сказал Рик.

— Ничуть, — ответил Ласло. — Я абсолютно серьезен. Ильза тоже.

Рик посмотрел на Ильзу, но взгляд ее был непроницаем, а губы не шевельнулись. Все ясно. Для Виктора это не безличная военная операция, как для майора Майлза. Это личная обида Ласло на Рейнхарда Гейдриха, жесточайшая вражда.

Ласло поднялся и заходил по комнате. Рик, готовясь к проповеди, снова закурил.

— Такой случай нанести удар по тиранам, какой выпал нам, немногим достается в наше время. Если бы я мог, я бы уничтожил самого Гитлера. Но мы не можем. И значит, как ни досадно, будем довольствоваться одним из его клевретов. Человек, которого мы хотим убить, — Рейнхард Гейдрих.

— Сказали бы: «я хочу убить», — возразил Рик. — Он ведь засадил вас в концлагерь. Мне уже чудится, что это личное.

— Хорошо, — равнодушно сказал Ласло, — которого я хочу убить.

Рика в который раз озадачила невозмутимость этого человека.

— И все же что-то мне тут не нравится. Нет, не план, не гранаты и не как мы их будем бросать. Это ваше дело, не мое. Вы спецы. Говорю же, мне чудится тут что-то личное, и я готов это повторить. Мне это не по нутру. Мне в свое время пришлось кое-кого прикончить, и я этим не горжусь. Была война, и приходилось убивать — будь то в Ньй… — Рик осекся. — Будь то в Испании, в Африке или еще где. Но если убиваешь, убивать надо быстро и наверняка, не то жертва сама нападет на тебя в ярости. Потому что и для нее это станет личным.

Заговорил Рено.

— Должен сказать, что мой друг Ричард прав, — начал он. — Я ничуть не сомневаюсь в искренности намерений мистера Ласло и в их происхождении. Короткой прогулки по любому из концентрационных лагерей покойного майора Штрассера довольно, чтобы отбить аппетит у кого угодно. Но мне сдается — если позволите высказаться гражданину Франции и подлинному наследнику Декарта, — что не эмоции должны решать дело.

Майор Майлз глянул на Рено с невольным уважением.

— Я не могу вполне выразить, как серьезна эта миссия, — сказал он, — и какое значение придает ей наше правительство. Всех вас здесь выбрали за способности, а не за эмоции.

— Я и не знал, что побывал на пробах, — заметил Рик.

— О, мистер Блэйн, вы побывали, — сказал майор. — В Эфиопии и в Испании, когда вы стояли за абсолютно безнадежное дело — и проиграли. — Сэр Гарольд обернулся к Луи: — Должен сказать, ваше bona fide, мсье Рено, стоило нам парочки бессонных ночей. Однако ваш внезапный побег из Касабланки тотчас после убийства майора Штрассера и исчезновения мистера Блэйна снабдил вас убедительным алиби мелкого персонажа. Уверен, вы будете органичны в роли вишистского чиновника — мы дадим вам новые документы.

— Догадываюсь, что этим предложением мой выбор исчерпывается, — сказал Рено. — Значит, оно мне подходит.

— Что до вас, мистер Ласло, у нас не может быть никаких сомнений ни в вашей честности, ни в вашем горячем желании свершить возмездие над поругателем вашей родины. — Ласло кивнул. — Но при этом с вами нужно еще кое-что прояснить. — Майор полистал досье. — «Виктор Ласло, — вслух прочел он, — родился в Пресбурге, ныне Братислава, в Чехословакии. Языки: венгерский, чешский, немецкий, французский и английский. Национальность…» — Пауза. — Нет.

— Я всю жизнь посвятил исправлению этой ситуации, — сказал Ласло.

— Полно вам, мистер Ласло, — примирительно сказал сэр Гарольд. — Одна из отличительных особенностей этой войны в том, что уж очень многие участники оказываются не тем, кем поначалу кажутся. Герр Гитлер — не немец, а австрияк. Мистер Сталин — не русский, а грузин. Даже наш премьер-министр, мистер Черчилль, наполовину американец. — Майор отпил воды из стакана.

— Мой отец из Вены, — сказал Ласло. — Но я считаю себя чехом. Чешский — мой родной язык. Я вырос на преданиях о чешских героях, о Шарке, о Вышеградском утесе, о Градчанах, древнем замке богемских королей. Чехословакия столетиями боролась против немцев. Они пытались запретить наш язык, растоптать наш народ. Колонизировали Богемию и Моравию, запрещали играть в театрах чешскую музыку. И хотя мы славяне, они угоняли самых белокурых и голубоглазых наших девушек для своей злодейской Лебенсборн,[65] а остальных чехов хотят обратить в рабов, как и всех славян, кого не убьют. Откуда, в конце концов, происходит ваше английское слово slave,[66] как не от славян? — Ласло повернулся к Рику: — Да, мистер Блэйн, это личное. И всегда было личное. И вы смеете меня осуждать — вы, кто не испробовал ни минуты гостеприимства Рейнхарда Гейдриха и ему подобных! Вы, кто не видел, как убивают ваших любимых — только за то, что вы их любили…

— Зря вы так уверены, — пробормотал Рик.

Ласло, впрочем, его не услышал.

— Вы из страны, которая никогда не знала тягот войны, ваш народ не вырезали, на вас никто не нападал. Вы, с вашим джазом и небоскребами, с вашими неграми и чикагскими гангстерами. Вы, надежно защищенные барьером Атлантического океана. В то время как мы, чехи, живем в самом сердце Европы, окруженные врагами, тоскуя о свободе! — Ласло заломил руки. — Вы говорите, это мое личное дело? А я скажу — это должно быть и вашим личным делом!

— Может, так оно и есть, — сказал Рик.

На секунду Ласло умолк. Затем сказал:

— Вы говорите о моей жене. — И это было утверждение, а не вопрос.

— Джентльмены, — вмешался майор Майлз, — может, стоит вернуться к делу?

— С радостью, — согласился Рено. — Дело — это мы, французы, понимаем. Но мы еще не обсудили вопрос о расплате?

Все притихли, даже майор Майлз.

— Сдается мне, — продолжил Рено, пользуясь тишиной, — что немцы просто так с убийством Гейдриха не смирятся. Во всяком случае, раньше они не проявляли такой склонности. На Балканах, если партизаны Тито убивают фашиста, за это умирает сотня мирных жителей. Наш план взорвать Гейдриха в кабриолете, пока он раскатывает по Праге, прекрасно осуществим. Но как быть с жизнями ни в чем не повинных людей? Как быть с репрессиями?

Повисло молчание. Ласло вроде бы смущен. Майор вроде бы раздосадован. Рено не отводил взгляда.

— Ну и кто из нас сентиментален? — спросил его Рик.

— Не сентиментален, — ответил Рено, — а прагматичен. Есть разница.

Сэр Гарольд прочистил горло.

— Вы полагаете, — спросил он таким тоном, будто оскорбился, — что мы не рассматривали такую возможность?

— Именно это меня и тревожит, майор, — сказал Рено.

Стук в дверь объявил о приходе адъютанта с бумагами на подпись майору Майлзу. Тот отвернулся, и заговорил Рик:

— Вы все это сами навыдумывали или подсмотрели у Руба Голдберга?[67] Я к тому, что это глупейшая затея из всех, какие я видел. Во-первых, слишком сложно. Впутано слишком много людей, а значит, будут утечки. Уйдет элемент внезапности. — Рик в волнении закурил новую сигарету. — К тому же слишком опасно. Вы говорите, группа во главе с Ласло должна просочиться к немцам в тыл. Малейшая накладка — и всех заметут за несколько часов. Хуже того, Ильза, мисс Лунд, будет заперта в Праге, где ее расстреляют, едва операция полетит псу под хвост. Если Ласло возьмут живым, даже если он каким-то образом выстоит под жесточайшими пытками, долго ли они будут вычислять, что у них в руках и его любимая жена? Может, чтобы спасти свою шкуру, Ласло и не запоет, но будет заливаться как Кросби,[68] чтобы спасти Ильзу. — Рик пожалел, что не может выпить прямо сейчас. — Ничего не выйдет, — продолжил он. — Вовлекали меня в разные бредовые планы, но ваш, майор Майлз, обскакал всех.