Павел Огурцов - Конспект

• Название: Конспект
• Автор: Павел Огурцов
• Издательство: Права людини
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-966-8919-86-2

«Конспект» – автобиографический роман, написанный архитектором Павлом Андреевичем Огурцовым (1913–1992). Основные события романа разворачиваются в Харькове 1920-х – 1941 гг. и Запорожье 1944 – 1945 гг. и подаются через призму восприятия человека с нелегкой судьбой, выходца из среды старой русской интеллигенции. Предлагая вниманию читателей весьма увлекательный сюжет (историю формирования личности на фоне эпохи), автор очень точно воссоздает общую атмосферу и умонастроения того сложного и тяжелого времени. В романе представлено много бытовых и исторических подробностей, которые, скорее всего, неизвестны подавляющему большинству наших современников. Эта книга наверняка вызовет интерес у тех, кому небезразлична история нашей страны и кто хотел бы больше знать о недавнем прошлом Харькова и Запорожья. Кроме того, произведение П.А. Огурцова обладает несомненными литературными достоинствами, в чем мы и предлагаем вам, дорогие читатели, убедиться.

---

В двадцатые годы газеты время от времени сообщали, что для такой-то народности, не имеющей письменности, теперь она создана на основе латинского алфавита. Потом читали, что на латинский алфавит перешли те народы Кавказа, Средней Азии и других районов страны, которые до этого пользовались алфавитом арабским. Потом в московских центральных газетах велась кампания за переход и русской письменности на латинский алфавит, как международный, которым пользуется большинство стран Европы, все страны Америки и Австралия. Был и такой довод: только замена русской буквы «и» на латинскую «i» сэкономит в год такое-то количество бумаги, как будто тысячелетнее пользование кириллицей и все то, что на ней было написано, имеет меньшее значение, чем эта экономия. Но вместо перехода русской письменности на латинский алфавит вдруг перевели на русский алфавит с латинского и только что созданные письменности малочисленных народностей, и все, недавно переведенные с арабского на латинский. После войны знакомый крымский татарин говорил мне, что в школе он учил родной язык сначала на арабском, потом на латинском, потом на русском алфавите. Заодно перевели на русский алфавит и молдавскую письменность, несмотря на то, что этот народ со времен Древнего Рима пользовался латинским алфавитом. Слышал, как отец сказал:

— Вот и дожили до единой неделимой.

В начале двадцатых годов Украина в административном отношении разделялась на губернии, губернии на округа, округа на районы, но вскоре губернии упразднили, остались округа и районы, и из школьного учебника географии Украины я помнил, что округов было 41. Вдруг округа упразднили, а районы подчинили непосредственно Харькову.

— Как можно из одного центра хорошо руководить таким количеством районов! — воскликнула Галя, прочитав об этом в газете.

— И контролировать действия всех районных властей, добавь к этому, — сказал Сережа.

— Это жалоб не оберешься! — сказала Галя.

— Да кто с этими жалобами считается! — воскликнул отец. — В лучшем случае отписываются.

Какой простор для произвола местных властей! — подумал я. — Неужели этого не понимают?

— Развязали руки местным властям, — будто отвечая на мои мысли, сказал Сережа. — И чтобы снять неугодного работника, всегда найдется причина.

24.

В голодную весну 33-го года мы пошли в один из только что построенных клубов, — их еще называли дворцами культуры, — на лекцию. Теперь ее, наверное, назвали бы так: о профориентации. Тогда же на афише у входа в клуб было написано: как найти свое призвание. Интересное содержание лекции, хорошо говорит лектор, но в памяти сохранилось лишь то, что тогда более всего привлекло внимание. Есть категория людей, — сказал лектор, — которым нетрудно найти свое призвание:

— Вспомните, чем вы охотнее всего занимаетесь в свободное время, по своей воле, без необходимости и всякого принуждения, ищите специальность сродни этому занятию и не ошибетесь.

— В карты играть! — раздался мужской голос из зала.

— Возможно, из вас и вышел бы хороший карточный шулер, но я имею в виду полезные профессии. Но игра в карты развивает память и приучает к систематизации. Если вы не удовлетворены своей специальностью, попробуйте себя в должности диспетчера.

— Люблю читать! — женский голос из зала.

— Читать художественную литературу любят все развитые люди. Если вы любите какую-то специальную литературу — это хороший ориентир в выборе профессии.

Посмотрел на Изъяна: широко улыбается, и глаза сияют.

Расставшись с друзьями, бродил по городу и старался последовать совету лектора: так чем я люблю заниматься в свободное время? Строить из кирпичей макеты городов? Так нет такой специальности, да и все дети строят что-нибудь из кубиков или песка, несерьезно это. А все-таки, если бы не стыдно, строил бы эти макеты хоть сейчас... Рисовать? Рисуют многие, но надо очень хорошо рисовать, чтобы выбрать профессию художника. Какой уж из меня Репин! Отставить. Читать? Ничего, кроме художественной литературы и газет, не читаю. А стал бы читать специальную литературу? Читал бы по истории — и Украины, и России, и других стран, и по всеобщей истории, с начала существования человечества. Так где ее взять? Старых историков днем с огнем не сыщешь — все они буржуазные. Новые, наверное, есть, но что они из себя представляют? Наверное, только классовой борьбой и революциями интересуются, но ведь это не история. Люблю возиться с детворой, и дети тянутся ко мне. Идти в педагогический? А потом — воспитателем в детский сад? Не возьмут по социальному происхождению, и думать об этом нечего. Прохожие обходят кого-то на тротуаре, и улыбаются. Сидит пьяный, опершись спиной о цоколь дома, вытянул ноги поперек тротуара и, наклонясь, что-то ловит рукой на носке ботинка, потом разжимает ладонь, рассматривает ее и снова ловит. Невольно засмеялся: не так ли и я ловлю свое призвание?

Наступило устойчивое тепло, давно посадили на огородинах картофельные шкурки и что-то еще, есть свободное время, а идти никуда не хочется. Да и ослабели мы все — и дома, и друзья, порой кружилась голова. Сижу во дворе на солнышке, выходит из дома бабуся и садится рядом.

— Петрусю, щось хочу в тебе спитать. Чого ти такий сумний? Щось трапилось?

— Та нi, нiчого не трапилось.

— А щось таки є. Чи не на роботi?

— I на роботi нiчого не трапилось.

— Може посварився з дiвчиною?

— Та нi.

— А щось же є, я бачу. Щось iз тобою коїться. Ти менi скажи.

— Робота не до вподоби, а з такою роботою що ж то за життя! А яка до вподоби — хто його зна.

— А ти пiди туди, де вчать на архiтектора — може воно тобi i до вподоби стане.

— Чого ти так думаєш?

— А що ж тут думати! Я ж бачу. Скiльки тут живеш — малюєш вулицi та будинки. А скiльки вулиць iз цегли будував! Мабуть i тепер будував би, тiльки соромишся.

— Та нiхто вулиць не проектує i не будує, тiльки окремi будинки... — И запнулся: а на ХТЗ, а в Челябинске? Конечно, и на других стройках. Правда, улицы, как дома, — одинаковые и некрасивые, но кто-то же их проектировал! Бабуся своє:

— А ти пiди. Подивись, поспитай, може тобi i сподобається.

— Добре, бабусю, пiду.

Харьковчан впервые отправляли на сельскохозяйственные работы. Попали и мы с Птицоидой на прополку сахарной свеклы. Везли нас в рабочем поезде. Проехали Золочев, встали на станции Одноробiвка и долго шли на восток, удивлялись: бескрайние поля и поля, не видно ни села, ни речки, ни леса. Выехали мы внезапно, и до отъезда я успел только узнать, что архитектурный факультет — в художественном институте.

От зари до зари шли в один длинный ряд, пололи и пели. Тогда появилась песня с такими словами: «Сотня юных бойцов из буденовских войск на разведку в поля поскакала». Птицоида, переставив ударение в моей фамилии на последний слог, а за ним и все другие, пели эту песню так: «Сотня юных бойцов, в том числе Горелов, на разведку в поля поскакала». Вблизи от нас работала небольшая группа колхозниц. Они пололи лучше нас и пели лучше нас, и, когда пели, мы замолкали и слушали. Пели они украинские давно известные народные и ставшие народными песни, но одну из них никто из нас раньше не слышал, а я никогда не слышал ее и после. Помню мотив и содержание: возвращается в село парубок, идет проведать свою дивчину и спрашивает о ней у ее матери. Слов этой песни не помню, кроме ответа матери, которым песня заканчивается: «Дочка в хатi на кроватi, iди та й дивися». Кто-то из пожилых сотрудников после того, как мы прослушали эту песню в очередной раз, сказал:

— Ось так, мабуть, i народжуються такi пiснi вiд лиха народного.

Когда возвращались в Харьков, мы с Птицоидой в одном из пристанционных домиков купили молока, и с наслаждением выпили не меньше, чем по литру — молока давно не видели.

Дома Лиза говорит мне потихоньку:

— А я за тебя заплатила штраф — десять рублей.

— Спасибо. Но за что?

Там написано — за хулиганство. Что же ты натворил? Только теперь я рассказал, как ушел из редакции и передал отцу привет от начальника милиции. Отец засмеялся и сказал:

— Долго почта ехала.

А я подумал: знай этот прейскурант — накостылял бы рублей на пятьдесят. В Художественном институте — выставка студенческих работ и архитектурного факультета тоже: проекты различных зданий, все — современной архитектуры, все — оригинальные, и такое впечатление, что каждый автор старался превзойти других в оригинальности. Занятно и уж куда интересней моей электротехники. Прислушиваясь к разговорам, узнал, что архитектурный факультет есть еще в строительном институте, а в прошлом году открылся и в коммунальном. Спросил, где они находятся, и оказалось, что коммунальный — недалеко, на Губернаторской, теперь улица Революции.

У входа в институт коммунального хозяйства — большой щит с объявлением о приеме на первый курс. Читаю: