Павел Огурцов - Конспект

• Название: Конспект
• Автор: Павел Огурцов
• Издательство: Права людини
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-966-8919-86-2

«Конспект» – автобиографический роман, написанный архитектором Павлом Андреевичем Огурцовым (1913–1992). Основные события романа разворачиваются в Харькове 1920-х – 1941 гг. и Запорожье 1944 – 1945 гг. и подаются через призму восприятия человека с нелегкой судьбой, выходца из среды старой русской интеллигенции. Предлагая вниманию читателей весьма увлекательный сюжет (историю формирования личности на фоне эпохи), автор очень точно воссоздает общую атмосферу и умонастроения того сложного и тяжелого времени. В романе представлено много бытовых и исторических подробностей, которые, скорее всего, неизвестны подавляющему большинству наших современников. Эта книга наверняка вызовет интерес у тех, кому небезразлична история нашей страны и кто хотел бы больше знать о недавнем прошлом Харькова и Запорожья. Кроме того, произведение П.А. Огурцова обладает несомненными литературными достоинствами, в чем мы и предлагаем вам, дорогие читатели, убедиться.

---

Комната, тесно заставленная столами. Над многими из них – наклонно установленные доски, опирающиеся на папки и книги. Над досками видны головы. Голова Дмитриевской возле стены, я начал к ней протискиваться, она меня увидела и стала пробираться навстречу. Я вернулся к двери. С другой стороны ко мне, улыбаясь, протискивался Ярославский. Несколько глаз смотрели на меня из-за досок.

– Приехали за женой?

– Не только.

– Нужно отметить командировку?

– Нужно. Но я по делу.

– Приехали вы очень кстати. Вот только где бы нам поговорить?

– Пойдемте, поищем, – предложил Ярославский.

Вышли на лестницу – на площадке курили. Поднялись на этаж – там тоже курили. Мимо проходил высокий мужчина, поздоровался и спросил:

– Ищете пристанище для конференции?

– Ищем.

– А вы идите в комнату, – он назвал номер, – там никого нет.

Маленькая комната.

– Сядем, – сказала Дмитриевская.

– Лидия Николаевна, в старину гонца с черной вестью убивали.

– Это вы не о том, что металлурги должны жить на одном берегу с их заводами?

– А, вы уже знаете об этом!

– Узнали от нашего директора. А вы как узнали?

Рассказал. Упомянул и о предложении Орехова застраивать Хортицу.

– Володя Орехов?! Постойте-постойте… Когда-то я об этом слышала, но не знала, с чем это связано, и отнеслась, как к курьезу. А ваше руководство об этом знало? Наверное, нет.

– Теперь знает. Нельзя же скрывать.

– Плохо дело. А я сгоряча хотела просить вас получить протокол совещания в облисполкоме. Они же предлагали. Но теперь от этого мы отказались.

– И хорошо, что протокола нет, – сказал я. – Если бы вы разработали схему на основе такого протокола, то в случае чего вас обвинили бы в том, что вы сознательно скрыли это указание.

– А нам бы и не разрешили разрабатывать правобережный вариант только на основе этого протокола. Да его теперь и не дадут, – сказал Ярославский.

– Плохо дело, – повторила Дмитриевская.

– Мы решили обратиться к Головко и подумали – может быть, вы захотите к нам присоединиться? Поэтому я здесь, с командировкой в Харьков и Киев.

– Да? А я только из Киева.

– Да?! Ну… И что?

– Давайте я расскажу по порядку, чтобы вам обоим было все ясно. Пока свежо в памяти. Наш директор сразу же запретил разрабатывать правобережный вариант.

– Он архитектор?

– Да нет! Он человек серьезный. – Мы засмеялись. – Кажется, строитель. Я ему сообщила о совещании в облисполкоме, а он в ответ: «Протокол есть? Ах, нет?» Был бы протокол – он обратился бы в Управление по делам архитектуры с просьбой подтвердить возможность разработки такого варианта. Говорила я с директором вместе с руководителем мастерской. Директор отвлекся разговором по телефону, и я тихонько сказала своему руководителю, что немного корректирую генеральный план и под этим предлогом… Он приложил палец к губам, а когда мы вышли, сказал, что не надо сейчас ставить вопрос о поездке в Киев – шито белыми нитками, и что он сам скоро отправит меня к Головко под этим предлогом. Он так и сделал – поговорил по телефону с Головко, договорился когда приехать, и Головко прислал схему с вызовом автора схемы планировки.

– Вот как надо работать, – подумал я.

– Корректировку Головко одобрил, спросил – «Идея Сабурова? Идея хорошая». Одобрил и наши конкретные предложения, воплощающие эту идею. А потом, ну, как Беловол, стал спрашивать: «А где-нибудь здесь организовать площадь нельзя? А здесь?» Ну, я объяснила, что нам потребуется большой снос, и рассказала о заводе Войкова. Он сказал: «Жаль. Но ничего не поделаешь. Вам завизировать эскиз?» Я поблагодарила и сказала, что не обязательно: эскиз черновой.

– А Лидии Николаевне здесь попеняли, – сказал Ярославский, – почему она никак не оформила согласование.

– А, ладно! Нельзя же никому не доверять и на каждом шагу со всех брать расписки! Правобережным вариантом он заинтересовался, задержался над ним подольше, чем над первым. Сказал, что альтернатива хорошая: развивать город в незагазованной зоне, отметил достоинства и недостатки обоих вариантов, обрадовался, что ваше руководство взялось добиться расширения проезжей части на плотине. Сказал: «Вот так и разработайте схему генплана – в двух вариантах». Но оказывается, он не знал об этом злосчастном указании. Когда я сказала о нем, Головко расстроился, даже крякнул, бросил карандаш на стол и замолчал. Оба мы какое-то время молчали. Звонил телефон – Головко не поднимал трубку. Потом он сказал, что это указание в свое время имело смысл, теперь же оно – анахронизм, и он постарается убедить в этом свое руководство.

– Значит, Головко не взял на себя решение этого вопроса? – сказал я.

– А вы бы взяли на себя на его месте?

– А я никогда не буду на его месте. А вы бы взяли на себя?

– А вы думаете – я буду на его месте?

Ярославский засмеялся:

– Можно подумать, что вас уже приглашали на его место.

– Я спросила его, что называется, в лоб: считает ли он возможным, что его руководство возьмет на себя решение этого вопроса? Он улыбнулся, посмотрел на меня с явным любопытством, ответил: «Я – не гадалка». Опять зазвонил телефон, Головко вызвал секретаршу и сказал: «Меня нет. Буду через полчаса». И вдруг вернулся к моему вопросу: «Или возьмут на себя, в чем я очень не уверен, или поставят этот вопрос в Москве, в чем я не очень уверен, или просто откажут в разработке правобережного варианта. Сказать, что я уверен в отказе – не могу – трудно будет его мотивировать. Если и откажут, то, наверное, со ссылкой на Москву. Тут уж о причинах спрашивать не придется». Он остановился и посмотрел на меня. И, знаете, я поняла смысл его последней фразы.

– Ага! В Москву обращаться не будут, но на нее сошлются, – опередив меня, сказал Ярославский.

– Вот именно. Я подумала: у меня есть почти полчаса, надо их использовать, и спросила – не привлечет ли он в помощь санитарную инспекцию или институт коммунальной гигиены. Он ответил… Подождите, постараюсь вспомнить дословно. Он сказал: «Там есть люди, которые нас поддержали бы и крепко поддержали. Между прочим, на них и держится вся настоящая работа. Но они ничего не решают, их не спросят и не допустят до обсуждения. У меня уже есть опыт, в том числе – и по Запорожью». Павел Андреевич, вы, конечно, догадались, о чем речь?

– Догадался.

– Потом Головко спросил – знало ли запорожское руководство об этом указании. Мы и раньше думали об этом и пришли к выводу, что не знало. Головко спросил – есть ли у меня протокол совещания в облисполкоме. Я думала, что он рассердится, узнав, что мы отказались от протокола, но он отнесся к этому спокойно, заметив, что, узнав об указании, они, конечно, быстро перестроятся.

– Уже перестроились, – сказал я.

– Интересно, как именно. Что они теперь говорят?

Я сообщил то, что Сабурову сказал Васильев: указание о том, что металлурги должны работать и жить на левом берегу, не отменено, и нарушать его или ходатайствовать о его пересмотре они не будут.

Отвечая на вопрос Сабурова, Васильев сказал, что ходатайствовать о пересмотре указания мы право имеем, но делать это можем только по своей инициативе и от своего имени, и, если Сабурову понадобится командировка в Киев, он ее получит по любому вопросу, кроме этого.

– Ах, вот почему поехали вы, а не Сабуров!

– Нет, не поэтому. Мы могли придумать причину, или попросить Головко вызвать Сабурова. Мне все равно надо было ехать за женой, а работы много – вдвоем не уедешь. Еще Васильев сказал, что, если бы это зависело от него, он разрешил бы разработать схему в двух вариантах. А Беловол спросил – собираемся ли мы поставить этот вопрос перед Управлением по делам архитектуры и сказал, что за схему в двух вариантах надо бороться.

– Чужими руками, – сказал Ярославский, – оберегая свою шкуру.

– Не надо так говорить, – ответила Дмитриевская. – Ни от Беловола, ни от Васильева это не зависит.

– А от Павла Андреевича, Сабурова и вас это зависит? Даже от Головко не зависит! Но вы не прячетесь за чужие спины.

– Не сравнивайте. Нам нечего терять, кроме запасных цепей, как сказал Остап Бендер.

– Да что вы говорите! Жизнь можно потерять, но не цепи, от которых мы никуда не денемся.

– Товарищи, товарищи, не надо пререкаться. Не об этом речь. Между прочим, ни Беловол, ни Васильев не участвовали в обсуждении этого вопроса – их не пригласили. И я не уверен, что они не высказались бы за разработку двух вариантов. Особенно – Беловол. А Беловол мне сказал, что секретарь горкома пытался это отстаивать, но сразу получил отпор от Матюшина: «Вы думаете, что предлагаете?!»

– Матюшин – это первый секретарь обкома? – спросил Ярославский.

– Да.

– Так он должен железной рукой проводить генеральную линию партии и в корне пресекать происки врагов народа.