Павел Огурцов - Конспект

• Название: Конспект
• Автор: Павел Огурцов
• Издательство: Права людини
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-966-8919-86-2

«Конспект» – автобиографический роман, написанный архитектором Павлом Андреевичем Огурцовым (1913–1992). Основные события романа разворачиваются в Харькове 1920-х – 1941 гг. и Запорожье 1944 – 1945 гг. и подаются через призму восприятия человека с нелегкой судьбой, выходца из среды старой русской интеллигенции. Предлагая вниманию читателей весьма увлекательный сюжет (историю формирования личности на фоне эпохи), автор очень точно воссоздает общую атмосферу и умонастроения того сложного и тяжелого времени. В романе представлено много бытовых и исторических подробностей, которые, скорее всего, неизвестны подавляющему большинству наших современников. Эта книга наверняка вызовет интерес у тех, кому небезразлична история нашей страны и кто хотел бы больше знать о недавнем прошлом Харькова и Запорожья. Кроме того, произведение П.А. Огурцова обладает несомненными литературными достоинствами, в чем мы и предлагаем вам, дорогие читатели, убедиться.

---

В комбинате «Челябинскуголь», в отделе кадров сижу рядом с пожилым человеком — одновременно заполняем одинаковые многостраничные анкеты. Ему лет за сорок. Гимнастерка пригнана по плотной фигуре и отутюжена. Галифе заправлены в хорошо начищенные хромовые сапоги. Скуласт, маленькие сверлящие глазки. Подбородок несколько великоват и вместе со сжатыми губами свидетельствует о наличии характера. Бычья шея с поперечными складками побрита. Пальцы белые, толстые, без каких-либо следов физической работы, ногти коротко подстрижены и все-таки некоторые грязноваты. Я потому его так рассматриваю, что не могу определить, кто он по специальности. Не рабочий и не колхозник — об этом и думать нечего. Неинтеллигентен, мало образован и мало культурен — это бесспорно. Кадровый военный? Нет выправки, намечается животик, немного сутулится и сидит вразвалочку. Заглядываю в его анкету, но он уже перевернул первую страницу с вопросами об основной специальности. Замедляю заполнение анкеты — пусть он закончит раньше и перевернет ее первой страницей кверху. Закончив заполнять, он сразу поднялся и, переворачивая анкету поднял и ее, но я успел прочесть то, что меня интересовало: руководящий работник. А! Так он из тех, кому чем бы ни руководить, лишь бы руководить, сегодня — макаронной фабрикой, завтра — тарным цехом или мыловаренным заводом. Он ни в чем не перечит начальству, не раздумывая выполнит любые указания — нужные и ненужные, толковые и бестолковые, полезные и вредные, — он не станет в этом и разбираться, а заставит, — тут он большой мастер, — выполнять их любой ценой, как говорится, — хоть кровь из носа. Он — надежнейшая опора Сталину, такие и нужны нашему режиму. Теперь понятно, почему каждая кухарка должна уметь управлять государством.

Получаю направление в Подуральск на машиностроительный завод, эвакуированный из Донбасса. Подуральск от Челябинска, если по прямой, километров пятнадцать-двадцать, но рабочий поезд едет чуть ли не полтора часа, катясь после какой-то станции почти в обратном направлении. Городок маленький. На площади — большой дворец культуры со сценической коробкой и двухэтажные дома. Такие же дома и на недлинной главной улице. Остальная застройка — маленькие домики, избы, землянки и полуземлянки. Вокруг городка — шахты и степь.

В конце главной улицы — завод, на который меня направили, это, кажется, — самое крупное предприятие в городе. В отделе кадров его начальник или сотрудник, — откуда мне знать? — читает мою только что заполненную анкету, такую же, какую я заполнял вчера в Челябинске.

— А! Вы еще техник-электрик. Это хорошо — электрики нам нужны. Пойдете дежурным электриком в цех.

— Нет, электриком я работать не буду, не для того я институт окончил.

— Как это не пойдете! Вы думаете, что говорите? Сейчас война, дисциплина военная, и вы обязаны работать там, куда вас поставят. Шутить не советую.

— А я вам без всяких шуток заявляю: электриком работать не пойду. Техникум я окончил больше десяти лет назад, электриком работал давно и мало, и все забыл.

Я говорил правду. Память, — моя, во всяком случае, — выбрасывает, как ненужный хлам, то, что не любит, иначе говоря, — стирает, как на магнитофонной ленте запись, освобождая место для новой. Помнил я, пожалуй, только закон Ома, который учил еще в семилетке. Вот преследует меня эта специальность! Нет уж, кем угодно, только не электриком.

— Ничего, на работе вспомните, — настаивает кадровик, чем-то напоминающий того руководящего работника, который вчера рядом со мной заполнял анкету. Ага, значит со мной разговаривает заведующий отделом кадров. — Есть инструкции, и главный электрик поможет вам советом.

— Когда ничего не помнишь, не помогут ни инструкции, ни главный электрик. Для меня взяться за эту работу было бы преступлением. Я могу в цеху такого натворить!.. Ну, назначите меня дежурным электриком, а я напишу заявление, в котором изложу, почему не могу взяться за эту работу...

— Это называется докладная, а не заявление.

— Пусть как угодно называется, не в этом дело, а в том, что если произойдет какая-нибудь авария, отвечать за нее буду не только я, но еще и тот, кто насильно заставил меня взяться за это дело. Вам это понятно? И я направлен к вам не в цех, а в ОКС. Вы прочли об этом в направлении?

— Понимаете, у нас уже есть один городской архитектор из Донбасса, он руководит проектным бюро ОКС’а, а больше архитекторов нам не нужно.

— Раз не нужно, отпустите меня — я сам найду работу по специальности.

— Несерьезный разговор, сами понимаете.

Он звонит по телефону, сообщает, что прибыл по назначению демобилизованный из армии архитектор, спрашивает:

— Найдется ли у вас для него работа? Выслушав какой-то короткий ответ, говорит:

— Пойдете на стройку прорабом.

— На стройку, так на стройку. А с кем вы говорили?

— С начальником ОКС’а. А ведь скоро зима, а в цеху тепло.

— Особенно при пожаре.

— При чем тут пожар?

— А как с жильем? Я с женой.

— А жена кто по специальности?

— Архитектор.

Обеспечить не сможем. Ищите сами. Встретились возле дворца культуры. Марийка уже договорилась о работе: в строительной конторе треста «Предуральскуголь» нормировщицей. Трудно здесь рассчитывать на что-нибудь лучшее. Жилья, конечно, не предоставляют. Останавливаем женщин, спрашиваем: не знают ли они где можно снять комнату? Под вечер сняли — в грязном, без мостовой и тротуаров, переулке в полуземлянке — из окна видны ноги редких прохожих. Комнатка маленькая, в ней — кровать, столик, две табуретки, гвозди в стене для одежды, дверной проем в общую комнату хозяев, завешанный какой-то материей. Ладно, на первый случай — хоть крыша над головой. Наутро я — на работу, Марийка — оформляться.

На работе Марийка познакомилась с молодой женщиной — главным геологом треста. Ее муж — главный инженер шахты. Они занимают большую квартиру и, не дожидаясь принудительного уплотнения, сами подыскивают себе соседей по квартире. Прожив всего несколько дней в полуземлянке, перебираемся к ним. Дом рядом с дворцом культуры, второй этаж, две квартиры на лестничную площадку. Большой холл, в который выходят и комнаты, и подсобные помещения. Две большие комнаты у хозяев, — с ними мать хозяйки и четырехлетний малыш, в маленькой живет пожилая женщина из Киева, жена офицера, другую такую же занимаем мы. В квартире — все тогдашние удобства, включая колонку в ванной. С жильем повезло. В ближайший выходной привезли из Челябинска свои вещи. Здесь, наконец, прошли Марийкины слуховые галлюцинации.

15.

Завод работает и на добычу угля, и на войну, на что больше и что он выпускает – не знаю, не спрашиваю, и не потому, что такие вопросы задавать рискованно — мне это неинтересно, да и в цехах бывать не приходится. Цеха работают в две смены. Рабочий день, как везде, — одиннадцатичасовый, выходной день — через воскресенье, ни отпусков, ни компенсаций. Подписка на заем, как до войны, добровольно-принудительная: попробуй не подписаться! Сдельщики зарабатывают больше, чем при восьмичасовом рабочем дне, но без доплаты за сверхурочные. Инженеры, техники, служащие и другие повременщики сколько получали, столько и получают. Рабочий класс считается господствующим — значит, так положено, и попробуй усомниться! Никто не ропщет. Да и черт с ними, с обесцененными деньгами: война, и даже подумать об этом совестно.

Завод продолжает строиться. Начальник ОКС’а и прорабы, по тому, как они уверенно держатся, видно, что строители матерые, но, судя по их разговору, — без солидного образования. Когда-то, может быть, кончили курсы десятников, может быть, учились в заочном или вечернем техникуме. Первый мой объект — большой заводской склад из нескольких отделений, о которых, ввиду разной высоты, и не скажешь, что под одной крышей. К моему удивлению мое рабочее место — в проектном бюро ОКС’а.

— На стройку побегаешь, — говорит начальник ОКС’а, — зато зимой будет где погреться.

— А где рабочие будут греться?

Как где? В нарядной, она — тут, в этой конторе. В проектном бюро людей немного: заведующий Алексей Николаевич Гуляшов — архитектор лет тридцати пяти – сорока, примерно такого же возраста угрюмый и замкнутый инженер-конструктор и, как контраст ему, молодые женщины-техники, которых молчаливыми не назовешь. Проект выполнен в этом бюро карандашом, в одном экземпляре, без разработки узлов и деталей — рассчитан на строителей, которые такие вещи столько раз делали, что знают их наизусть. Но я-то помню не все. Не беда! Когда меня не взяли в армию, я прекрасно понимал: лучшее, на что я могу рассчитывать вне армии во время войны — работа на строительстве и, уезжая из Харькова, взял с собой конспекты по строительным дисциплинам. Завтра их принесу. А пока можно начинать кирпичную кладку — дело знакомое по строительной практике. Тихонько говорю Алексею Николаевичу, что склад очень длинный, а брандмауэр не предусмотрен.