Владимир Хандорин - Национальная идея и адмирал Колчак

• Название: Национальная идея и адмирал Колчак
• Автор: Владимир Хандорин
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-91244-202-5

Книга доктора исторических наук В. Г. Хандорина посвящена идеологии Белого движения в ее различных аспектах (национальном, политическом, экономическом, социальном) и ее практическому осуществлению на примере правительства адмирала А. В. Колчака. Большое внимание уделено кадетской партии как основной политической опоре Белого движения, после революции за краткий отрезок времени проделавшей путь от флагмана либеральной демократии до идеолога военной диктатуры. На основе широкого круга архивных и опубликованных документов, периодической печати того времени в книге прослеживаются причины и направления этой эволюции (которой посвящена первая часть монографии), связанные с усилением национально-консервативных тенденций в идеологии и одновременно либерализма в экономических вопросах. Раскрываются особенности идеологии и политики «белых» в Сибири по сравнению с другими регионами России, предпринимается попытка по-новому осмыслить причины и уроки исторического поражения Белого движения.

Для специалистов по истории революции и Гражданской войны в России и Сибири, а также для широкого круга читателей.

---

Демократическая революция чрезвычайно оживила деятельность интеллектуальной элиты, и в частности, вузовской интеллигенции. В марте 1917 г. новый министр народного просвещения Мануйлов дал распоряжение о «беспрепятственном приеме в учебные заведения… бывших учащихся, понесших наказания по политическим и религиозным делам», и о запрещении требовать от абитуриентов ранее обязательные полицейские свидетельства о благонадежности, а затем – о восстановлении в правах «устраненных при прежнем режиме за политическую деятельность лиц педагогического персонала».[197] В соответствии с этим, Совет Томского технологического института 30 марта пригласил обратно уволенных ранее по политическим мотивам либеральных профессоров В. А. Обручева, Н. М. Кижнера, Ф. Э. Молина, Б. В. Казанского, М. П. Рыбалкина и М. Е. Янишевского.[198]

На основании биографических справочников и данных исследователей[199] можно подсчитать, что из 130 профессоров вузов Томска в рассматриваемый период 1917–1919 гг. (включая 44 эвакуированных в Гражданскую войну из Пермского, Казанского и др. университетов) активно участвовали в политике 39. Из них 30 накануне и во время революции являлись активистами партий и других политических движений: 3 черносотенца, 1 умеренно-правый, 5 октябристов (П. П. Авроров, И. Н. Грамматикати, П. Н. Лащенков, М. Ф. Попов, П. А. Прокошев), 13 кадетов (С. А. Введенский, Е. Л. Зубашев, М. Н. Иванов, Н. Н. Кравченко, А. В. Лаврский, В. А. Малеев, С. П. Мокринский, В. Л. Некрасов, Е. С. Образцов, В. Н. Саввин, В. В. Сапожников, Г. Г. Тельберг), 4 беспартийных активиста областнического движения (в т. ч. бывшие кадеты И. В. Михайловский и Н. Я. Новомбергский), 2 эсера и 2 меньшевика.

Стремясь не отстать от быстро «набиравших очки» социалистических партий, кадеты после Февраля открыли двери в партию всем желающим. Усилилась пропаганда. За март—апрель 1917 г. ЦК партии выпустил 22 агитплаката и 2 млн экземпляров листовок.[200] Партийные активисты ездили с лекциями по городам. В Сибирь на развертывание парторганизаций прибыли видные деятели кадетской фракции Госсовета и Госдумы, сибирские избранники И. П. Лаптев (в Омск), Е. Л. Зубашев (в Томск), С. В. Востротин (в Красноярск). Самые влиятельные организации сложились в Омске, Томске, Красноярске и Иркутске. Их точная численность не установлена за отсутствием списков. Примечательно, однако, что самой крупной стала по существу возникшая вновь 21 марта 1917 г. Омская организация, насчитывавшая около 400 чел.[201] во главе с молодым энергичным адвокатом В. А. Жардецким.[202] В других крупных центрах Сибири кадетские организации насчитывали по 200–300 чел.[203] (притом что численность населения этих городов не превышала 130–140 тыс. чел.). В деревне кадетам не удалось найти опору. Общая численность кадетских организаций Сибири приближалась к 2400–2500 чел.,[204] примерно столько же, сколько в период революционных событий 1905–1907 гг. (данные приблизительны, особенно по уездным городам, т. к. отчетов о численности организаций не сохранилось). Во многом это объяснялось тем, что в ходе революции двери в партию были открыты чиновникам и военным, ранее не имевшим права вступать в какие-либо партии по статусу госслужащих. Вместе с тем, при общей численности Партии народной свободы по России (по разным подсчетам – от 65 до 70–80 тыс.)[205] это было сравнительно немного.

Однако социальный состав кадетских организаций стал значительно более «буржуазным», и это стало «ахиллесовой пятой» партии. Одной из причин был фактический распад после Февральских событий партии октябристов и консолидация буржуазии вокруг кадетов, что тоже, несомненно, повлияло на начавшийся поворот партийной идеологии вправо, особенно заметный с мая 1917 г. Вокруг кадетов стали собираться все правые элементы, сам В. М. Пуришкевич поддержал их на частных совещаниях членов Госдумы в мае.[206] В Сибири несогласованность буржуазии и кадетов сохранилась лишь в Красноярске, что предопределило слабость партии в этом регионе и, как считают исследователи, стало одной из причин усиления большевиков.[207]

Видя узость своей социальной базы, кадеты пытались привлечь в партию и простонародные слои населения, но в целом безуспешно (за исключением части казачества): среди рабочих преобладало влияние меньшевиков и большевиков, среди крестьян и основной массы солдат – эсеров. Исследователи социального состава кадетских организаций Сибири в 1917 г. определяют удельный вес буржуазии и интеллигенции в них – 80 %, в т. ч. свыше 60 % – интеллигенты, что примерно соответствовало их удельному весу в партии в целом по России (около 2/3).[208] Средние слои населения после Февральских событий значительно «полевели», был заметен их отток от кадетов к социалистическим партиям и группировкам (эсерам, меньшевикам, энесам, в Сибири – также к областникам, близким к партиям энесов и эсеров). На селе и в рабочих регионах (таких, как Кузбасс) социальная база либералов по-прежнему отсутствовала.

Социальный состав кандидатов от кадетской партии на городских выборах в июне 1917 г., согласно выборке по 8 городам России и Сибири (в т. ч. из сибирских – Омск, Тобольск и Барнаул), был везде примерно одинаков: 45 % – интеллигенция, 40 % – чиновники и предприниматели (хотя, на мой взгляд, объединять госслужащих и коммерсантов в одну группу некорректно), 7 % – выборные общественные деятели, всего 2 % – студенты, представители других слоев населения не набрали даже по одному проценту. Катастрофическое отсутствие массовой поддержки наглядно демонстрирует тот факт, что из 491 баллотировавшегося от кадетов в этих городах кандидата были всего 1 крестьянин, 1 ремесленник и ни одного рабочего.[209]

VIII съезд кадетской партии в мае 1917 г. обновил ее ЦК, в который от сибиряков были избраны Н. В. Некрасов, С. В. Востротин, Н. К. Волков и А. И. Макушин (брат известного просветителя П. И. Макушина, тоже активного кадета).[210] На съезде томский делегат А. Еселевич впервые поднял вопрос об учреждении в ЦК партии постоянного областного представительства от Сибири (с аналогичным предложением от своих областей выступили делегаты Украины).[211] Практически эта идея будет реализована в совершенно других условиях лишь в ноябре 1918 г., накануне колчаковского переворота в Сибири.

Центр активности сибирских кадетов начинает перемещаться из Томска в Омск. Причиной этого было отмеченное изменение социального облика партии, вокруг которой после Февраля, с одной стороны, сплотились буржуазия и все политические группировки правее ее, включая октябристов (за исключением крайне правых), с другой стороны, начался отток в социалистические партии средних слоев населения. Омск, в то время – чиновно-буржуазный город относительно консервативных традиций, по сравнению с демократичным интеллигентско-вузовским Томском, наглядно отражал эти изменения. Этому способствовала и начавшаяся под влиянием событий лета 1917 г. эволюция вправо идеологии и тактики кадетов, в результате которой партию покинула часть левых интеллигентов, не поддержавших изменившуюся линию руководства (о чем речь в следующей главе). Кстати, правительственным комиссаром Акмолинской области (в которую номинально входил Омск) был кадет Н. И. Лепко.

С самого начала активную роль играли кадеты в Омском коалиционном комитете, образованном 3 марта 1917 г.[212] В Омске был самый высокий по Сибири удельный вес кадетских газет в региональной периодической печати: если в среднем по Сибири он составлял около 1/4, то в Омске и Акмолинской области – около 1/2.[213]

Одним из проявлений относительной слабости сибирских кадетов в сравнении с Центральной Россией было отсутствие молодежных организаций партии, создававшихся в ряде городов Европейской России после Февраля.

В целом можно согласиться, что у кадетов общеполитическая деятельность преобладала над организационной, последняя ограничивалась по преимуществу выборами в различные муниципальные и общественные организации.[214] Так и не была созвана планировавшаяся на конец июля II Сибирская партийная конференция.[215] В условиях обострения борьбы за власть недостаток внимания к организационной работе, свойственный интеллигенции, стал одной из причин утраты кадетами сильных стартовых позиций, которые они заняли в Феврале. С другой стороны, частичный отток из партии средних слоев населения к социалистам скорее был объективным итогом стремительного сдвига «влево» всей политической ситуации и настроений в стране в тот период.

Глава 3. От демократической эйфории – к повороту вправо

Февральский переворот 1917 г. с ликованием встретила большая часть российской интеллигенции. Но версия о решающей роли либералов в его организации, подхваченная в наше время рядом публицистов, не находит подтверждения. Обычно здесь подразумеваются планы заговора с целью дворцового переворота, вынашивавшиеся накануне Февраля отдельными либеральными лидерами во главе с А. И. Гучковым. При этом дальше обсуждения дело, как известно, не пошло. Одним из участников этих обсуждений был лидер сибирских кадетов, видный масон Н. В. Некрасов.[216] По свидетельству П. Н. Милюкова, именно он стал автором текста отказа от престола великого князя Михаила Александровича 3 марта 1917 г.[217] Но многие либералы скептически относились к идее дворцового переворота, понимая, по выражению члена кадетского ЦК князя П. Д. Долгорукова, что «среди Романовых нет никого, кто смог бы заменить Государя».[218] Отношение же большинства из них к Февралю лучше всего иллюстрируют сказанные позже слова их лидера П. Н. Милюкова (в письме И. И. Петрункевичу 2 октября 1919 г.): «Революция 27 февраля совершена не нами и против нашей воли (выделено мной – В. Х.), когда мы (тоже не я, но некоторые из наших) готовили другую, дворцовую революцию». Но, по признанию кадетского вождя, уже осенью 1916 г. он «думал, что раз революция стала неизбежной – а я считал ее уже неизбежной, – то надо попытаться взять ее в свои руки».[219]