Сергей Ильичев - Заветный Ковчег

• Название: Заветный Ковчег
• Автор: Сергей Ильичев
• Жанр: Русское современное

Сборник повестей и рассказов «Заветный Ковчег» писателя Сергея Ильичева относит нас к разным временам становления Российского государства и предназначен тем, кто умеет воспарить Душою к Вымыслу, в ком живет непреходящий интерес к истории и вере своего народа. В его рассказах-вымыслах удивительно сосуществуют те, чьи имена известны нам по урокам истории, литературы и художественного творчества. Это Великая княгиня Ольга и Государь Иоанн III, Император Александр I и Императрица Мария Федоровна, граф Аракчеев и законотворец Сперанский, герой Чесменской битвы капитан-лейтенант Ильин и крепостной художник Григорий Сорока, великий химик Дмитрий Менделеев и поэтесса Анна Ахматова, писатели Лев Николаевич Толстой, Николай Васильевич Гоголь и Антон Павлович Чехов, художники Левитан и Коровин, а также подвижники веры и защитники нашего Отечества. Родителям же эти домашние уроки Веры и Любви подскажут примеры того, как с помощью терпения и любви можно обрести покой и согласие в своих семьях. А вашим детям эти удивительные повести, рассказы и притчи будут интересны тем, что они узнают о таких понятиях, как верность Отечеству и христианская душа, нравственный долг и родительское послушание, грех и милосердие, а также сострадание к ближним.

---

Сам он вот уже более двадцати лет жил в небольшом городке с названием Удомля, знаменитом на всю страну лишь тем, что там расположена Калининская атомная станция, и все эти годы занимался с мальчишками вопросами краеведения, изучая свой край, места, в которых родился и где прошло его детство. То есть, выйдя в годы перестройки на заслуженный отдых, наконец-то смог всего себя посвятить тому, о чем мечтал еще с детства, – изучению истории родного края. Однако же не будем забегать вперед. Всему свое время…

– Мы, ученые-историки, – уже возглашал академик Криницын, – не можем согласиться с огульным утверждением того, что история Древней Руси как феномен является обширным белым пятном нашей истории, что нами игнорируются целые столетия истории древнейшей России. Думаю, что одна из причин такого отношения коренится в недостатках самого процесса школьного образования, когда школам дали право самим определять, по каким программам им учить наших детей…

«Ну, этот уже не остановится», – подумал Ардашев и вышел в фойе, чтобы взглянуть на подборку последних публикаций по данной теме, размещенную на стендах зала заседаний.

Он уже знал, что вопросы, связанные с проблемами происхождения Древнерусской державы, заинтересовали и главу нашего государства. В 2001 году президент России В. В. Путин по итогам своего визита на северо-запад страны собрал в Кремле известных историков и поставил перед ними задачу: попытаться выяснить, насколько применим опыт Древней Руси в формировании новой идеологии Российского государства.

Массив первоисточников по этому периоду будущего государства Российского несопоставимо мал по сравнению с комплексом документов последующих веков.

И в этой связи большую ценность представляет каждый новый источник, способный добавить новые штрихи к уже известной картине древнерусской истории. Трудами и результатами последних исследований археологов, лингвистов, фольклористов, этнологов и антропологов наши представления об истории Древней Руси принципиально меняются. В этом благородном исследовании есть и доля самого Ардашева… Но вот дадут ли ему сегодня слово для выступления?

Когда Дмитрий Виленович вернулся в зал, выступал доктор исторических наук Назаренко.

– Феномен, называемый нами Древнерусским государством, – явление если не типичное для Европы того времени, то, во всяком случае, далеко не исключительное. Не мне вам рассказывать о существовании различных политических образований, в своем развитии повторивших многие черты политического строя, которые мы почему-то привыкли считать исключительно и специфически древнерусскими. Возьмите для примера Франкскую державу эпохи Меровингов. Да и государство Каролингов при всей своей этнической пестроте сохранялось в качестве единого политического образования в течение нескольких веков только лишь по той причине, что управлялось одной династией…

«Снова, словно затертая пластинка, мы говорим об одном и том же. Вместо того чтобы искать то, что объединяет и сближает, ищем лишь то, что противоречит и рознит, выискивая нестроения, а по сути, думаем и живем в науке по лукавому принципу: разделяй и властвуй, – думал Ардашев, глядя на серьезные лики ученых мужей. – Но можно ли, например, разделять между собой степень этнокультурного и политического, говоря о единстве Древней Руси, если даже с наступлением удельной раздробленности, приведшей впоследствии к автономии земель и княжеств, продолжали нарастать явления и процессы, скрепляющие единство народа, а значит, культурное и духовное единство самого государства. И если после смерти Ярослава Мудрого и распада Древнерусского государства о длительном политическом единении древнерусских княжеств говорить не приходится, тем не менее продолжительные мирные и соседские отношения между князьями имели место. Не говоря уже о храмовом строительстве и начале книгопечатания…»

А член-корреспондент РАН Макаров уже вновь талдычит о сопоставлении каких-то ресурсов севера и юга. «В эпоху походов на Киев, – говорит он, – ресурсы юга были намного мощнее – больше населения, больше воинской силы, больше продуктов»…

И так далее. И все никак не может понять, почему же бедный север всегда оказывался «более конкурентоспособным» и почему направление походов происходило именно с севера на юг, а не наоборот.

Снова все вспоминали походы «из варяг в греки»…

Помнил об этом и Ардашев. Еще дважды он встречался с теми воинами, что приходили из северных стран, пугая жителей центральных районов Руси инородной речью, а подчас и проявленной жестокостью по отношению к тем племенам, что пытались обложить их край непомерной данью.

Вспомнил Дмитрий Виленович и то время, когда, еще будучи студентом III курса Тверского университета, он приехал со своим университетским товарищем Родькой Ивлевым на его родину – Волговерховье. Был покорен красотой тех удивительных мест. И однажды, в одиночестве гуляя по дремучим лесам, нечаянно сам набрел-таки на Исток…

И снова, как в детстве, он увидел не иначе как саму Великую княгиню Ольгу…

…Верные холопы по ее повелению у самого истока Священной реки уже растопили ими же срубленную баню…

Будучи студентом-историком, Дмитрий уже тогда знал, что ее, некогда приехавшую в Константинополь, крестил сам патриарх, благословивший по совершении таинства дарственным крестом с надписью: «Земля русская воздвигнута для жизни в Боге крещением блаженной Ольги».

Знал и то, что на киевском престоле тогда правил ее сын – молодой Святослав. Но, пока тот был ребенком, за него сильною рукою правила мать – мудрая и властная Ольга, жестоко покаравшая древлян за убийство мужа и походом на север присоединившая к своему княжеству земли по Мсте и Луге.

Казалось бы, для чего ей самой надо было тащиться в такую даль? Могла бы и воеводу за себя послать. Им воевать сподручнее…

Однако об истинной причине ее появления на наших землях Дмитрий и узнал-то только сейчас, став невольным тому свидетелем. Случилось это на том самом месте, где находился исток Волги и откуда берут начало и разбегаются по нашей земле великие реки России – Волга, Днепр и Западная Двина.

…Старая княгиня степенно и с достоинством разоблачалась перед огромным костром, словно отдавая в жертву огню все свое блестящее, тяжеловесное и дорогое, ставшее ей уже ненужным княжеское облачение. Делала она это таким образом, будто бы расставалась одновременно со всем наносным и обременительным, что было связано с этим облачением, которое лишь давно давило на сердце и не давало тепла уставшему телу.

И осталась, таким образом, пред Творцом, что называется, в чем мать родила, обнажив усталое тело, очевидно, некогда красивой женщины.

Холопы опустили головы.

А княгиня уже восходила на устроенный над Истоком помост.

В тот самый момент, когда она стала опускаться в воды Священного Истока, ей и понадобились их крепкие руки.

Вместе с головой погрузилась она в воду. На поверхности оставались лишь ее ладони, перехваченные для безопасности ее верными холопами. Да и те замерли, не ведая, что делать далее и как долго держать княгиню погруженной с головой в воды Священного Истока.

Шли минуты томительного ожидания.

Тут-то из бани и вышла старуха-нянька ее сына Святослава, что была в обозе вместе с княгиней.

– Тащите ее вверх. Да и вытаскивайте из воды-то, – командовала она. – И так уж, поди, обмерла…

И действительно, на досках теперь лежало распростертое и даже, казалось, уже неживое тело великой княгини.

Холопы со страхом уставились на старуху.

– Живо ее в баню, христопродавцы! – снова повелительно прокричала та, выводя из оторопи рослых мужиков.

В жарко натопленной бане Ольга сразу же пришла в себя. И теперь молча созерцала то, как старая нянька заговаривала в кипящем котле свои травы.

В тот самый момент, когда старуха зачерпнула ковшом воды из Великой реки и опрокинула ее на раскаленные камни, воистину вздрогнули небеса, смолкли птицы и, словно в стоп-кадре, застыло все живое и движимое…

Старуха поднесла Ольге настой из тех трав. Подождала, пока княгиня выпьет, и в тот самый момент, когда та погрузилась в забытье, снова облила ее, но уже из кадки, водой с целебным отваром. А затем уже и ледяной, из Истока…

И Ольга очнулась от забытья. Ожила. Забилась в холодном ознобе, вспоминая всю боль, что принесла своему народу, понимая, что нет ей теперь прощения и быть не может за грехи всей ее жизни и пролитую кровь. И крупные слезы брызнули из глаз.

Тут старуха – откуда только и сила взялась – повалила княгиню на дубовую лавку, да под банный жар, что уже наполнил собой свежий сруб, как прошлась запаренным веником, да по бокам, сколько мочи было…

И снова живой водой. И так несколько раз…

Солнце садилось за лес, а княгиня все еще продолжала стоять на коленях и изливать в молитве свою скорбь и печаль, прося у Бога вразумления, милости и защиты.