Анатолий Чернов - Криминогенная обстановка в Сибирском федеральном округе

• Название: Криминогенная обстановка в Сибирском федеральном округе
• Автор: Анатолий Чернов
• Жанр: Юриспруденция
• Год: 2006
• ISBN: 5-94201-472-8

Работа представляет собой системное исследование актуальных проблем региональной преступности. В основу исследования положена методология системного анализа, позволяющая изучить проблемы детерминации структуры преступности в Сибирском федеральном округе. Особое внимание уделено криминологическим аспектам детерминации и предупреждения преступности на региональном уровне.

Предназначена для преподавателей, аспирантов, адъюнктов, студентов и слушателей юридических вузов, а также научных и практических работников правоохранительных органов.

---

Повышение уровня преступности, т. е. количество зарегистрированных преступлений на 100 тыс. населения, началось в 1998 году, когда в сравнении с 1997 годом соответствующий показатель увеличился с 1961 до 2224 преступлений, в 1999 году достиг 2456, в 2000 году наблюдалось некоторое снижение среднего уровня преступности до 2379 преступлений, однако в 2001 году этот показатель был равен 2417 преступлениям. В 2002 году произошло уменьшение среднего уровня преступности до 2017, однако в 2003 году – увеличение до 2194,9, в 2004 году – до 2282,1, в 2005 году – 2883,1. Средний коэффициент зарегистрированной преступности превышает общероссийский. Наиболее высокий уровень преступности в 2005 году зарегистрирован почти на всей территории Сибирского федерального округа, кроме Кемеровской области (1829,6), в республиках Тыва (2938,3), Хакасия (2719,6), Бурятия (2488,1), Томской (2643,5), Новосибирской (2599,5), Иркутской (2365,5) областях (см. табл. 2).

Таблица 1

Состояние преступности в Сибирском федеральном округе за 1997–2005 гг.

Таблица 2

Уровень преступности на 100 тысяч человек в Сибирском федеральном округе за 1997–2005 гг.[110]

Структурный анализ преступности в Округе за 2005 год показывает, что общая картина преступности приобретает все более выраженную корыстную окраску. Рост числа имущественных преступлений отмечен на территории большинства регионов. 44,3 % всех выявленных преступных деяний в Сибирском федеральном округе приходится на долю хищений чужого имущества, совершенных путем кражи. В 2005 году их зарегистрировано 253 065. Прирост регистрации краж в абсолютном выражении составил 43 211 преступлений (см. табл. 3).

Таблица 3

Состояние краж в Сибирском федеральном округе за 1997–2005 гг.[111]

Продолжается рост наиболее опасных корыстно-насильственных преступных посягательств. В целом по Сибирскому федеральному округу возросло количество грабежей. В 2004 году зарегистрировано 40 240, а в 2005 году – 56 401. В общей структуре преступности в Сибирском федеральном округе грабежи составляют 9,9 % (см. табл. 4).

Таблица 4

Состояние грабежей в Сибирском федеральном округе за 1997–2005 гг.[112]

Негативная динамика разбойных нападений зафиксирована на территории всего округа. В общей структуре преступности в Сибирском федеральном округе разбойные нападения в 2005 году составляют 1,6 % (см. табл. 5).

Таблица 5

Состояние разбойных нападений в Сибирском федеральном округе за 1997–2005 гг.[113]

Резко дестабилизирует обстановку рост преступлений, совершаемых в общественных местах. В 2005 году прирост таких преступлений составил 7,8 %. Наибольшее их количество совершено в Республике Хакасия (84,8 %), Алтайском крае (56,8), Красноярском крае (45,7), Новосибирской (70,4), Читинской (63,2), Кемеровской (48,6), Иркутской (41,9) и Омской (36,8 %) областях.

Сохраняется высокий удельный вес уличной преступности. В общем массиве преступлений в 2005 году уличная преступность составляет 10 %. Наибольшие темпы ее прироста зарегистрированы в Республике Хакасия (84,9 %), Красноярском крае (40,4), Новосибирской (64,4), Иркутской (42,5), Читинской (35,5) и Томской (33,0 %) областях.

Резко дестабилизируют обстановку негативные изменения среднестатистического портрета преступников. В Округе значительным остается число преступлений, совершаемых лицами в состоянии алкогольного, наркотического и токсического опьянения, – более 15 % всех преступлений. Наиболее высокие темпы прироста преступлений, совершенных в состоянии алкогольного, наркотического и токсикологического опьянения, зафиксированы в республиках Алтай, Тыва, Хакасия, в Алтайском крае.

Наблюдается увеличение рецидивной преступности в 2004 году – 3,3 % (темп прироста в 2005 г. составил 5,0 %). Данные преступления также имеют высокий удельный вес – 16,4 % от общего числа преступлений. В среднем по Округу лицами, ранее совершившими преступления, совершаются около 33 % убийств, более половины – разбоев и умышленного уничтожения чужого имущества, почти каждое третье преступление – в сфере незаконного оборота наркотиков, изнасилований, краж, грабежей, вымогательств.

Рецидивная преступность является питательной средой для организованной и профессиональной преступности; на фоне сложной социально-экономической обстановки происходит их сращивание. Долгое время было принято считать, что профессиональная преступность в нашей стране ликвидирована, а организованная преступность – атрибут капиталистического общества и ей нет места в советском государстве. Сегодня ситуация в корне изменилась, в криминологии указанные формы преступности выделяются в качестве самостоятельных и активно изучаются.[114] Ранее неоднократно отмечалось, а в настоящее время уже ни у кого не вызывает сомнений, что проблема борьбы с рецидивной преступностью носит комплексный характер и поэтому должна рассматриваться как в уголовно-правовом, так и в криминологическом аспектах. Используя одинаковые теоретические понятия, эти науки наполняют их различным содержанием в соответствии со стоящими перед ними практическими задачами. Одним из таких понятий стал термин «рецидив». Теоретические разработки, связанные с данным термином, велись преимущественно с позиций науки уголовного права, вследствие чего криминологическому рецидиву придавалось как бы второстепенное значение. Хотя попытки разграничить эти явления предпринимались не раз.

Уголовный кодекс Российской Федерации 1996 года впервые сконструировал оконченный институт рецидива преступлений (ст. 18 УК РФ), разрешив, таким образом, многие спорные вопросы. Однако ряд проблем борьбы с рецидивом требуют дальнейшего исследования, прежде всего, в связи с неблагоприятными тенденциями рецидивной преступности, ускорением процессов организованности и профессионализма преступников. Немаловажную роль в их решении призвана сыграть криминология, поскольку рост рецидива происходит на фоне существенной интенсификации криминогенных факторов, ослабления профилактических возможностей органов внутренних дел.

Рецидивная преступность является самостоятельным объектом исследования криминологической науки, в связи с чем необходимо выяснить, есть ли основание для принципиально различного толкования понятия рецидива в уголовном праве и криминологии. Одним из первых на страницах советской печати о необходимости различать уголовно-правовой и криминологический рецидив высказался венгерский криминолог Т. Хорват. Он предложил, наряду с рецидивом в уголовном праве, различать рецидив криминологический, не связанный с погашением или снятием судимости у лица, вновь совершившего преступление.[115] Некоторые советские криминологи вслед за Т. Хорватом исключили наличие судимости из признаков криминологического рецидива. Так, Н. Ф. Кузнецова считает, что «криминологическое понятие рецидива включает любую фактическую повторность преступлений, независимо от фактов судимости, истечения сроков давности или погашения судимости».[116] Аналогичной точки зрения придерживается И. И. Гальперин.[117]

Однако интерес к криминологическому рецидиву у отечественных ученых возник гораздо раньше, своими корнями он уходит в концепцию так называемого «фактического рецидива». Данная концепция была выдвинута в 20-х годах XX века в противоположность концепции «легального рецидива», под которым понимается рецидив уголовно-правовой, т. е. обязательно связанный с непогашенной и неснятой судимостью у субъекта преступления. Одним из первых в нашей литературе термин «фактический рецидив» употребил Б. С. Утевский, в работах которого проблема борьбы с рецидивной преступностью в первые десятилетия советской власти получила наиболее глубокое освещение.[118] Под фактическим рецидивом понимается систематическое совершение несудимым лицом преступлений. Такие лица, неоднократно совершавшие преступления и избежавшие уголовной ответственности, считались профессиональными преступниками. Сторонники концепции «фактического рецидива» полагали, что вполне можно ставить знак равенства между рецидивистом в прямом смысле слова, т. е. имеющим судимость, и «фактическим» рецидивистом, который является не менее опасным. Меры ответственности, применяемые к ним, должны быть аналогичны тем, которые закон предусмотрел для рецидивистов.

Изложенная концепция не нашла широкой поддержки среди правоведов, ее положения не были восприняты и законодателем, однако сам термин «фактический рецидив» остался в криминологической науке.

Как отмечалось выше, долгое время было принято считать, что в нашей стране профессиональная преступность ликвидирована. Это утверждение легло в основу критики теории «фактического рецидива». Так, П. Ф. Гришанин считал, что «систематичность преступлений в психологическом плане не равна факту прошлой судимости преступника».[119] По его мнению, концепция фактического рецидива недооценивает значение прошлой судимости при определении опасности рецидивистов и не имеет под собой серьезной основы.