Андрей Кострюков - Русская Зарубежная Церковь в первой половине 1920-х годов. Организация церковного управления в эмиграции

• Название: Русская Зарубежная Церковь в первой половине 1920-х годов. Организация церковного управления в эмиграции
• Автор: Андрей Кострюков
• Жанр: Религиоведение
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-7429-0262-1

Монография посвящена истории возникновения и становления Русской Православной Церкви заграницей. Данная тема мало изучена, ибо в течение десятилетий рассматривалась исключительно с полемических позиций. На основании архивных документов автор постарался непредвзято ответить на ряд вопросов, связанных с историей возникновения Русской Зарубежной Церкви и с позицией Святейшего Патриарха Тихона в отношении Архиерейского Синода в Сремских Карловцах. В книге нашли отражение события, связанные с течениями внутри Русской Православной Церкви заграницей в начале 1920‑х гг., подробно рассмотрена позиция оказавшихся в эмиграции архиереев и других церковных деятелей в отношении распоряжений Церковной власти в Москве.

Монография рассчитана как на специалистов, так и на широкий круг читателей, интересующихся историей Русской Церкви.

---

Поскольку перевес был на стороне защитников упоминания династии, представители духовенства, в большинстве своем это предложение не поддерживавшие, попытались организовать «пресвитерский совет», который контролировал бы обсуждаемые вопросы с точки зрения канонов и церковной практики. Однако было уже поздно. Руководители Высшего монархического совета и их сторонники заявляли, что нельзя выделять священников в особую касту и ссылались на практику Московского Собора 1917–1918 гг., где мирянам была дана большая свобода. Попытки епископа Вениамина возразить, что на том Соборе был демократический дух, а теперь ситуация изменилась, ни к чему не привели. Монархисты шли к своей цели демократическим путем. В результате вопрос о пресвитерском совете был поставлен на голосование и создание его было отвергнуто с перевесом всего в несколько голосов. За создание пресвитерского совета проголосовало 24 человека (почти все священники, делегация из Константинополя, а также Бобринский и Львов), против – 30 человек (в том числе Марков, Трепов, Скаржинский, Махароблидзе, Масленников, Аносов, «все военные из Германии» и протоиерей В. Востоков). При этом было большое количество воздержавшихся, которые в столь накаленной атмосфере не смогли сориентироваться. «Священники задеты за живое <…> – записал в своем дневнике Н. М. Зернов. – Все погубили приглашенные политические деятели. Они победили представителей приходов и духовенство»[171].

Было ясно, что противостоять этому натиску невозможно. Выступления иерархов уже не могли изменить ситуацию. Многие из них стали склоняться на сторону мирян-политиков. 30 ноября выступил архиепископ Анастасий (Грибановский), занявший на Соборе довольно осторожную позицию.

В журнале заседания за это число сказано: «Архиепископ Анастасий говорит, что в Отделе[172] заговорил дух великих строителей Земли Русской, и вынесено было ЕДИНОГЛАСНОЕ решение относительно необходимости восстановления монархии в России. Но большинство членов находило необходимым не останавливаться только на признании принципа, а довести принцип до его логического конца. Оно считало необходимым указать, если не лица, то династию Романовых, в отношении которых мы связаны не только глубоким почитанием, но и присягой. Не так мыслило меньшинство: оно думало, что поднимать вопрос этот – значит низводить авторитет Церкви. В прошлом нет прецедента, так как Освященный Собор принимал участие в избрании Царя как часть Земского Собора. Каждый из представителей меньшинства переживал трагедию, так как долг члена Церковного Собрания вступал в коллизию с долгом русского гражданина. Они говорили – как ни дорог нам земной град, но град небесный нам дороже»[173]. Сам архиепископ Анастасий, относился, скорее всего, к тому меньшинству, о чем свидетельствует его подпись под заявлением о неприятии обращения с упоминанием династии. Однако перевес был не на его стороне.

Обстановка продолжала накаляться. По свидетельству митрополита Вениамина (Федченкова), один из членов Собора зачитал письмо «от какого-то “человека из России”, взывавшего: скорее дайте нам имя! имя! будущего царя! И все будет хорошо: в России ждут-не дождутся этого имени»[174].

Один из главных проводников идеи о необходимости упоминания династии Романовых Н. Е. Марков в своем выступлении обосновывал это тем, что большинство населения России настроено в пользу монархии, хотя и не может сказать об этом вслух. Вот как передает речь Маркова журнал заседаний: «Большинство Отдела не остановилось на принципе монархизма, единогласно принятом Отделом, а сочло долгом определенно высказать то, чего, при современном положении Церкви в России, когда даже Святейшему Патриарху грозит опасность, не могут сказать в России. Если мы здесь, говорит Марков, не вся Церковь, то мы та часть Ее, которая может и должна сказать то, чего сказать не может оставшаяся в России Церковь. Монархическое движение в России растет. Это подтверждается теми многочисленными письмами, которые получаются из России. Н. Е. Марков читает письма, где говорит о монархическом движении в России, что там ждут услышать лишь имя царя. Письма эти – голая правда и скоро заплачет тот, кто им не поверит. Народ русский ждет царя и ждет указания этого царя от церковного собрания, ибо самому народу ничего неизвестно о царе: там мрак, отсутствие знаний и страх. Мы должны сказать ему все, что знаем о судьбе Романовых. Но и нам точно неизвестно, жив ли Великий Князь Михаил Александрович, жив ли наследник Цесаревич Алексей Николаевич? А ведь Наследнику мы приносили присягу, приносили ее не на базаре, а в храме. Что же? Снял ли кто-нибудь эту присягу? Если она действительно снята, то Церковное Собрание должно это сказать и приветствовать революцию, объявив о низложении Дома Романовых»[175].

Итак, прежде всего, Марков, ссылаясь на письма, делает вывод о популярности монархии в России. Конечно, на основании писем делать вывод о ситуации в стране было нельзя. На самом же деле никакого, даже формального анализа политических настроений в России не проводилось. Но члены собрания не могли не знать, что Царская власть была к 1917 году непопулярной, что в Учредительное Собрание прошли вовсе не монархические партии, и что Белая Армия воевала отнюдь не под монархическими лозунгами. Говоря о росте монархических симпатий в России, Марков выдавал желаемое за действительное. Кроме того, указание на ожидание царя страждущим русским народом рассчитано исключительно на эмоции членов Собора. «Призыв Собора объединиться вокруг законного представителя Дома Романовых, – писал Н. Зернов, – был вдохновлен примером подобного послания, выпущенного Собором 1613 г., когда Михаил Федорович был выбран на царство <…>. Сейчас трудно представить, что политические деятели в 1921 г. не видели полного несоответствия между настоящим положением и тем, которое занимали соборяне в начале XVII века; ясно, что воззвание, составленное в 1921 г. в подражание 1613 г., являлось полным анахронизмом»[176].

В связи с этим становится понятным, что воззвание «Чадам Русской Православной Церкви в рассеянии и изгнании сущим» никак не могло произвести на русский народ такого эффекта, какое производили некогда грамоты Патриарха Гермогена.

В своем выступлении Марков вспоминает о присяге царю, которую никто не снимал. Здесь докладчик лукавит. Несомненно, что и иерархам не хотелось теперь вспоминать ни о своем признании достижений Февральской революции, ни о поминовении Временного правительства. Теперь Марков ставит вопрос ребром: если вы не желаете упомянуть имя династии, значит, вы признаете революцию и свержение царя, если же вы против революции, то должны поддержать упоминание о династии в обращении.

Наконец, от упоминания конкретного имени наследника царского престола зарубежных монархистов удерживала только неизвестность участи царевича Алексея и младшего брата Императора великого князя Михаила[177].

Наиболее активным противником упоминания монархии стал на Соборе епископ Вениамин, приведший разумные доводы против предложения Маркова. «Большинство думает, – сказал архипастырь, – что оно делает церковное и политическое дело, стоя на политической почве… Большинство стоит на церковной почве, но несомненно, что точка зрения большинства – политическая. Церковь должна быть сугубо осторожной… Вопрос о монархизме – вопрос церковный и Церковь должна его поддерживать. С этим было согласно все собрание. Постановкой своей формулы на церковном собрании большинство внесло раскол и этим вредит делу монархии. Необходимо, чтобы народ пожелал иметь царя, и потому высказываться сейчас за определенную династию значит предвосхищать волю народа. Воля же народа должна быть на первом месте. Н. Е. Марков сказал неправду – будто меньшинство не признает династию Романовых. Меньшинство этого не говорит, напротив, решительно все признают Дом Романовых и, если Бог даст, династия Романовых будет царствовать. Но меньшинство не считает уместным с церковной точки зрения упоминать о Доме Романовых в послании церковного собрания.

8 отношении самой династии <…> я считаю нетактичным ставить этот вопрос. Кто мне дал право указывать, что члены династии имеют право на престол. Мы не церковный собор всей России, мы лишь ничтожное меньшинство России. И пусть члены династии знают, что я не желаю ставить ее в неловкое положение. Вы губите правое дело, так как вносите расслоение и разъединение в Собрание, и в высшей степени характерно, что вопрос о духовном возрождении России начался с обсуждения политических вопросов, тогда как мы видим возрождение России только в церковном освещении. До сих пор думали, что строить государство можно только политически. Большинство и стоит на этой почве, но Святейший Патриарх сказал епископам, чтобы они были вне политики и стояли на духовной почве. И характерно, что большинство представителей клира на стороне меньшинства. Я говорю сейчас, чтобы меня слышал клир. Мы хотим защитить церковность нашего собрания, ибо Церковь не может быть оружием политики»[178].