Андрей Кострюков - Русская Зарубежная Церковь в первой половине 1920-х годов. Организация церковного управления в эмиграции

• Название: Русская Зарубежная Церковь в первой половине 1920-х годов. Организация церковного управления в эмиграции
• Автор: Андрей Кострюков
• Жанр: Религиоведение
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-7429-0262-1

Монография посвящена истории возникновения и становления Русской Православной Церкви заграницей. Данная тема мало изучена, ибо в течение десятилетий рассматривалась исключительно с полемических позиций. На основании архивных документов автор постарался непредвзято ответить на ряд вопросов, связанных с историей возникновения Русской Зарубежной Церкви и с позицией Святейшего Патриарха Тихона в отношении Архиерейского Синода в Сремских Карловцах. В книге нашли отражение события, связанные с течениями внутри Русской Православной Церкви заграницей в начале 1920‑х гг., подробно рассмотрена позиция оказавшихся в эмиграции архиереев и других церковных деятелей в отношении распоряжений Церковной власти в Москве.

Монография рассчитана как на специалистов, так и на широкий круг читателей, интересующихся историей Русской Церкви.

---

Таким образом, по мнению епископа Вениамина, возрождение России нужно видеть, прежде всего, в возрождении религиозности. Вопрос же о политическом устройстве находится на втором месте. Церковь должна противостоять политическому расколу. Важный момент в выступлении епископа Вениамина – заявление о неправомочности делать заявление о династии от лица всей Русской Церкви.

Очень важной представляется дневниковая запись Н. М. Зернова, где он утверждает, что прения на Соборе отражались секретариатом в искаженном виде, причем исключительно в пользу Маркова и его сторонников. Поэтому приведенные выше слова епископа Вениамина, взятые из журнала заседаний, далеко не единственное, что было сказано архипастырем. По свидетельству Зернова, епископ Вениамин заявил следующее. 1. Даже среди монархистов имеется раскол, что же будет на приходах после принятия такого постановления? 2.Упоминание Романовых дискредитирует их. Ведь они и без Карловацкого Собора знают, что имеют права на престол. 3. Романовых должен призвать весь русский народ. 4. Если Господь отнял у Романовых престол, Он силен дать его другим[179].

Против упоминания о царе из Дома Романовых был и архиепископ Евлогий (Георгиевский), пытавшийся, по его собственным воспоминаниям, противостоять мнению монархистов в промежутках между заседаниями[180].

Выступал архиепископ Евлогий и на заседаниях. Он обращал внимание на то, что воззвание включает в себя две части: о монархии и о династии. Первую часть можно отнести к области церковной и с ней согласны все. Вторая же часть является политической, а не церковной и вызывает разногласия.

«Если идея о монархе православном, – говорил архиепископ Евлогий, – как о Божием Помазаннике, может трактоваться с церковной точки зрения и в церковном освещении, то идея династии, конечно, никакого церковного характера не имеет и, как таковая, не подлежит обсуждению церковного Собрания, низводя его на степень обыкновенных политических собраний… Я глубоко и благоговейно чту память Царя Мученика Николая II и его Царственной семьи и если бы оправдались слухи о том. что все они живы, я считал бы это величайшим счастьем для России. Я полагаю, далее, вместе с моими противниками, что России необходим Царь законный, из Дома Романовых, и если бы я присутствовал не на Соборе, а на каком-либо политическом собрании, я бы горячо ратовал за эту мысль, но я продолжаю утверждать, что мысль эта всецело в сфере политических воззрений и поэтому она не может быть предложена для обсуждения на Церковном Соборе». В связи с этим архипастырь предложил отдельно голосовать по вопросу монархии и отдельно по вопросу династии[181].

Однако здравомыслящие члены Собора оказались заложниками большинства, которое представляли миряне-монархисты.

Не исключено, что обращение не было бы принято, не выступи в его защиту митрополит Антоний, сказавший, что «вопрос о династии не политический, а чисто церковный, ибо отвергать этот вопрос – значит отвергнуть существующие, никем не отмененные основные законы, соглашаться с так называемыми завоеваниями революции, то есть одобрить низвержение Государя и Царств[енной] династии, уничтожение русского народа и вместе с тем подвергать народ русский кровопролитию и ужасам бонапартизма и самозванщины. Вопрос этот моральный, нравственный, а, следовательно, и чисто церковный»[182]. Такая позиция митрополита сыграла решающую роль.

За принятие обращения высказался 51 человек: 6 иерархов – митрополит Антоний (Храповицкий), епископы: Михаил (Космодамианский), Гавриил (Чепур), Дамиан (Говоров), Серафим (Собоев), Феофан (Гаврилов), 7 священнослужителей – архимандрит Симеон (Нарбеков), архимандрит Тихон (Лященко), протоиерей П. Крахмалев, протоиерей В. Востоков, протоиерей Ф. Синькевич, протоиерей Н. Подосенов, священник В. Суринов, 38 мирян – генерал И. Г. Барбович, Д. Г. Андросов, П. Н. Шатилов, И. А. Аносов, П. Н. Граббе, Е. И. Махароблидзе, Л. В. Половцев, Г. И. Молчанов, Г. В. Немирович-Данченко, П. В. Скаржинский, А. А. Шемякин, С. Н. Путятин, А. Н. Крупенский, А. А. Гулевич, А. Н. Волжин, А. П. Архангельский, А. А. Ширинский-Шихматов, С. И. Голиков, А. В. Васильев, М. Н. Граббе, Б. Апрелев, С. Н. Гербель, Д. Н. Потоцкий, П. С. Толстой-Милославский, П. Н. Апраксин, генерал И. И. Мрозовский, В. А. Бобринский, А. М. Масленников, В. П. Никольский, Н. П. Шурупов, А. Ф. Трепов, Н. С. Батюшин, В. Д. Сонцов, Т. В. Локоть, В. М. Скворцов, Н. Е. Марков, А. И. Ивановский, В. Э. Экк[183].

33 члена Собора выразили особое мнение. Среди них 6 иерархов – архиепископ Евлогий (Георгиевский), архиепископ Анастасий (Грибановский), епископ Аполлинарий (Кошевой), епископ Вениамин (Федченков), епископ Сергий (Петров), сербский епископ Максимилиан, 14 священнослужителей – архимандрит Антоний, архимандрит Феодосий, протоиерей Д. Троицкий, протоиерей М. Слуцкий, протоиерей В. Руденко, протоиерей П. Беловидов, протоиерей С. Орлов, протоиерей Д. Трухманов, протоиерей И. Лелюхин, протоиерей В. Виноградов, протоиерей М. Конограй, протоиерей Н. Сахаров, протоиерей М. Стельмашенко, иеромонах Иоанн, 13 мирян – Н. Квасков, И. Никаноров, Г. П. Ненарокомов, Г. Вернадский, В. А. Розов, С. В. Троицкий, генерал Соловьев, В. Я. Чистяков, С. М. Колоссовский, Е. Киселевский, Е. Ковалевский, Е. А. Москов, Н. Н. Львов[184].

В заявлении, поданном ими, говорилось: «Мы, нижеподписавшиеся, заявляем, что данная большинством Отдела духов[ного] возрождения России постановка вопроса о монархии носит политический характер и, как таковая, обсуждению Церковного Собрания не подлежит; посему мы в решении этого вопроса и голосовании не считаем возможным принять участие»[185]. Однако на решение Собора это заявление не повлияло – противники обращения оказались в меньшинстве.

Н. М. Зернов, анализируя впоследствии это решение Карловацкого Собора, прямо заявлял, что виновником такого решения был митрополит Антоний. Именно он пригласил на Собор видных членов Высшего монархического совета, именно он в решающий момент поддержал обращение «Чадам Русской Православной Церкви в рассеянии и изгнании сущим» с формулировкой о династии Романовых.

Одной из причин того, что Собор не смог противостоять давлению монархистов, Н. М. Зернов считает и разобщенность остальных членов Собора. Члены Высшего монархического совета приехали в Карловцы сплоченной группой, в то время как лица, выбранные приходами и стоявшие за свободу Церкви от политической опеки, видели друг друга впервые и не были готовы к натиску монархистов. «Поэтому, – заключает Н. Зернов, – удивительно не то, что победили марковцы, а то, как трудно далась им эта победа»[186].

Так или иначе, обращение, ставившее под удар и Патриарха, и Церковь в России, было принято. Положение отягчалось тем, что все решения Собора начинались со слов «По благословению Святейшего Патриарха Тихона», хотя Патриарх в тот момент даже не знал об их существовании.

Вопрос о том, надо или нет употреблять эту формулу в начале документов, все-таки обсуждался. Секретарь Заграничного ВЦУ Е. И. Махароблидзе впоследствии писал, что он выступал против этой формулы, так как «фактически и юридически она недопустима». Однако к мнению Махароблидзе не прислушались. Был принят проект Т. А. Аметистова, согласно которому слова «По благословению Святейшего Патриарха Тихона» включались во все принимаемые документы. Возник спор и о том, нужно ли указывать, что принятые Собором документы направляются на утверждение Патриарху. Махароблидзе настаивал, что «Высшее Церковное Управление и Собор, во главе с Первосвятителем АНТОНИЕМ, должны действовать на свой страх и ответственность и ответ должны будут дать Святейшему Патриарху уже после водворения в России порядка или установления регулярной связи с Его Святейшеством». Но и в этом вопросе Махароблидзе остался в меньшинстве. Доводом в пользу употребления этих слов стало то, что без них постановления Заграничного ВЦУ и Зарубежного Собора не будут иметь должного авторитета[187].

И все же большевики впоследствии обвиняли Патриарха в благословении этого Собора. В обвинительном заключении по делу Патриарха Тихона сказано: «21 ноября 1921 г. в Карловицах (Сербия) собрался этот Собор, причем официальное извещение о нем ТИХОН получил от митрополита АНТОНИЯ, просившего патриаршего благословения. Это письмо, полученное, кстати сказать, через Эстонскую миссию, было ТИХОНОМ сообщено Синоду и ВЦУ, причем Совещание постановило благословить созыв Карловацкого Собора, что и было выполнено ТИХОНОМ, отправившим АНТОНИЮ письмо через одну из иностранных миссий»[188]. 10 апреля 1923 г. Чичерин писал Сталину: «Во время голода эмигрантское духовенство созвало в Сербии в Карловицах церковный собор <…> Тихон в собственноручном письме благословил этот собор»[189]. Однако, несмотря на эти обвинения, документов, подтверждающих патриаршее благословение Собора, не выявлено, и даже такой апологет Зарубежной Церкви, как архиепископ Никон (Рклицкий), свидетельствует, что «специального благословения на этот Собор от Патриарха Тихона не было»[190].