Юрий Пуздрач - История российского конституционализма IX–XX веков

• Название: История российского конституционализма IX–XX веков
• Автор: Юрий Пуздрач
• Жанр: Юриспруденция
• Год: 2004
• ISBN: 5-94201-336-5

Книга посвящена одной из наименее изученных проблем отечественной истории – становлению конституционализма в России. Читатель не только проследит историю Российского государства через призму анализа усиления самодержавия и попыток его ограничения, но, может быть, и согласится с автором в том, что общество так и не сумело позитивно для себя изменить порядок и режимы взаимоотношений с государством. А это значит, что Россия, к сожалению, до сих пор не может выйти из монархического периода своей истории, несмотря на то, что формально самодержавие в нашей стране не существует уже много лет.

Для преподавателей, аспирантов и студентов, а также всех интересующихся правовыми и историческими аспектами развития отечественной государственности.

The book is devoted to one of the least studied problems of history of our country – the formation of constitutionalism in Russia. The reader will not only retrace the history of the Russian State in the light of the analysis of strengthening the autocracy and attempts to restrict it, but, may agree with the author that society failed to change the order and regimes of relations with the State positively for itself. It means that, unfortunately, so far Russia has been unable to leave the monarchist period of its history despite the fact that formally the autocracy does not exist in our country for many years.

The book is addressed to professors, post-graduates, and students as well as to everybody who is interested in legal and historical aspects of the development of statehood of our country.

---

Видимо, уместно говорить также и о косвенном участии церкви в решении государственных дел. Речь, конечно, идет о советах, личном влиянии пастыря, например духовника, исповедях, демонстрации солидарности и единства и т. п.[287]

С середины XV и в начале XVI в. государство постепенно берет перевес над церковью. Это связано с тем, что границы влияния русской православной церкви (со времени отделения Киевской митрополии) совпадали с границами государства, и поэтому все высшие чины церкви стали подданными великого князя и царя.[288] Связь церкви и государства усилилась и стала еще тесней со времени, когда русские митрополиты посвящались уже не в Царьграде, а в Москве.

В Древней Руси с введением христианства постепенно утверждается мнение о верховенстве духовной власти. Византийские патриархи в настольных грамотах новопоставленных митрополитов писали, что великие князья, равно как и другие русские князья и сановники, должны воздавать им честь, показывать духовную любовь и послушание с благоговением.[289] Позиция эта укрепилась с введением в 1589 г. патриаршества, когда значение церкви начало уравновешиваться со значением государства.[290]Важно подчеркнуть, что отношения царя с митрополитами и патриархами были непосредственными, и взаимовлияние часто зависело от личных качеств, амбиций и целей сторон. Голос церкви и ее иерархии, по образному выражению Л. Тихомирова, был слышен как во дворце, так и во время царского совещания с боярами и Земскими соборами.[291] Во всяком случае, высшее духовенство принимало непосредственное участие в обсуждении и решении наиболее острых политических вопросов государства.[292]

Некоторые патриархи, стремясь к независимости, считают себя даже равными во власти с царями и титулуются «Великими государями» (Филарет при Михаиле Федоровиче, Никон при Алексее Михайловиче)[293]; в таких случаях обнаруживается обратное влияние церкви на государственные дела.

Попытка утверждения идеи о главенстве церкви над государством была предпринята Никоном на церковном Соборе 1666 г.[294]Успеха она не имела, Собор подтвердил, что царь имеет право управлять всеми своими подданными, включая духовенство, которые, вплоть до патриарха, должны подчиняться ему во всех вопросах, включая догматические.[295] С падением Никона равновесие восстанавливается.

Многие иерархи считали, что основой верховенства церкви, кроме морального авторитета, является еще и ее хозяйственно-общественная организация. Православная церковь постепенно становится крупнейшей хозяйственной организацией. У духовенства большая часть времени и помыслов уходила на заботу, поддержание и охрану своего имущества. По некоторым оценкам, в XVI в. в собственности церкви находилось до трети всей земли. Правда, о собственности в строго юридическом смысле говорить не приходится. Государство (князья и цари), по существу, передавали ее по праву условного владения, которое нужно было постоянно подтверждать. Таким образом, церковная земля была специализированным видом казенной собственности.[296] Именно поэтому церковь не имела особого желания ссориться с государством и царями.[297]

В конце XV в. на почве хозяйственной деятельности в глубине самой церкви появилось новое движение нестяжателей, деятельность которых разбила церковь на две партии, различно смотревшие на политическую функцию церкви в обществе. Одни говорили, что русское духовенство настолько поглощено мирским богатством, что, забыв о духовном росте, ласкается всячески к властям и угождает им, чтобы сохранить свое и приобрести еще большее; только нищая церковь, не погрязшая в суете мирской, способна не склонить головы перед государством, а послужить совестью народной. Консервативная же партия любостяжателей, которую возглавлял настоятель Волоколамского монастыря Иосиф, стояла за тесное сотрудничество с монархией, мотивируя свою позицию стремлением сохранить в государстве истинно христианский дух. Философия этой партии приводила церковь к роли сотрудницы государства.

Особое место в этом споре заняло боярство. Интересы стяжателей разошлись с интересами боярства, которое воспринимало церковь как конкурента в борьбе за землю. Поэтому боярство было против любого ее усиления, противником монастырского землевладения и автокефальности русской церкви, так как ее независимость открывала возможность вмешательства русского государя в церковные дела. Боярство возражало против подчинения церкви государству и поддерживало нестяжателей.

Однако победительницей в споре нестяжателей и любостяжателей стала монархия,[298] которая, используя и поддерживая обе стороны, сумела сначала избавиться от влияния любостяжателей, а затем приступила к секвестированию церковной земли.[299]

Чрезмерная занятость церкви своим хозяйством и обогащением, упущения в области духовности и образования привели к дальнейшему усилению государства в противоборстве с церковью и расколу, который стал мощным ударом по престижу церкви.

Всему этому предшествовал драматический период относительно короткого по времени усиления церкви времен первых Романовых. Это усиление связано с именами патриарха Филарета, отца Михаила Романова и особенно патриарха Никона.

Никон был шестым патриархом Московским и всея Руси. Он считал, что чрезмерная власть государства над церковью, существовавшая в то время (надзор государственной власти за церковью, смещение и назначение патриархов, созыв и направление деятельности духовных соборов, вплоть до изменения их решений, издание царем церковных законов и т. д.), недопустима. Никон пытался остановить вмешательство светской власти в дела церкви и построить церковную организацию по аналогии с государственной – с полновластным патриархом (вселенским) во главе. В итоге честолюбивый Никон добился многого: царь во время своих отлучек из Москвы оставлял Никона своим заместителем, и, наконец, в официальных документах патриарх стал именовать себя великим государем. Тем самым дружба царя и Никона способствовала восстановлению на какое-то время равновесия между церковью и государством.

Никон, однако, будучи человеком весьма своевластным, бестактным и подчас очень жестоким, в своем безудержном реформаторском пылу восстановил против себя широкие массы духовенства, а затем вызвал злобу виднейших царедворцев, которых раздражали его повелительные манеры и, по существу, присвоение части державной власти. Как в церковной среде, так и при дворе против Никона плелись многочисленные интриги, целью которых было обострение отношений между патриархом и царем. Наконец, Алексея Михайловича убедили, что патриарх и в самом деле переступил границы своих полномочий, и царь заметно охладел к Никону.

В 1666 г. царь созвал церковный Собор, на который были приглашены авторитетные церковные деятели из Греции; они должны были разрешить разногласия между царем и патриархом и высказать свое мнение о реформах Никона. Защищаясь от выдвинутых против себя обвинений, Никон, впервые для православия, высказал идею о главенстве церкви над государством: «Священство царства преболе есть: священство от Бога есть, от священство же царство помазание».[300]

Церковный Собор признает вину Никона и лишает его сана патриарха. Главным обвинителем на суде выступал сам царь, который перечислил все «вины» бывшего патриарха. Никону не удалось убедить Собор, который подтвердил приверженность византийской традиции: царь управляет всеми своими подданными, включая духовенство во главе с патриархом, которым следует подчиняться ему во всех вопросах, исключая догматические.[301]

Другим важным решением Собора было согласие с реформами Никона, которые приводили русскую церковную жизнь в большее соответствие с греческой традицией.

Духовенство решениям Собора повиновалось, несмотря на то, что от церкви начали отпадать целые приходы. Для того чтобы предотвратить массовый отток из своих рядов, церковь нуждалась в мощной государственной поддержке, а получив ее, попала в еще более жесткую зависимость от государства.

Это решение Собора было отвергнуто значительной частью верующих, которые отказывались принять требуемые изменения и предпочитали жить по-старому. Таким образом, реформы патриарха Никона отвратили от правящей церкви многих ее ревностных сторонников, толкнув их в движения религиозного иноверчества.

Деление православной церкви на старообрядческую и господствующую (никонианскую) привело к интенсификации религиозной жизни и, как следствие, к расколу русского общества, каждый член которого должен был сделать выбор между официальной церковью и раскольниками.[302] Раскол оказал непреходящее влияние на политическое положение церкви. Он стал настоящим бедствием для русского православия, так как, лишенная единства, церковь совершенно утрачивала возможность сопротивления амбициям монархии и отдавала себя на милость государства.