Иван Дроздов - Баронесса Настя

• Название: Баронесса Настя
• Автор: Иван Дроздов
• Издательство: ЛИО Редактор
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1997
• ISBN: ISBN 5–7058–0308–7

После Великой отечественной войны в газетах промелькнула информация о том, как девятнадцатилетняя советская разведчица Настя, хорошо знавшая немецкий язык, была заброшена в тыл врага. Там она стала медсестрой при гитлеровском генерале бароне фон Функе, получила высший орден Германии — Рыцарский крест и вместе с больным генералом отправилась в его родовой замок. После смерти барона она стала хозяйкой замка.

До конца войны Настя снабжала нашу разведку ценнейшими сведениями. История необычайная, почти фантастическая, — о ней и поведал в своём романе известный русский писатель, фронтовик Иван Дроздов.

---

— Согласен, — сказал он негромко, — получайте свои десять тысяч.

— О, вы богатый человек! Где вы возьмете такую кучу денег?

— Я человек не бедный, и хотя и знаю, что русским вы владеете не очень хорошо, согласен на ваши условия.

— Но это ещё не все мои условия.

— Пожалуйста, готов выслушать.

— Жить буду, где захочу, встречаться — тоже с кем захочу. Служить готова не больше четырёх часов в сутки. Два выходных в неделю! И деньги — за год вперёд.

Кейда жёстко накручивала свои условия в надежде, что он дрогнет, откажется, но Ацер согласился.

— Деньги получите сегодня. А к работе приступите завтра.

Автомобиль, обогнув очередной холм, выкатился на поляну, на дальнем краю которой в тени пирамидальных тополей стоял светло–жёлтый, с тремя острыми крышами, четырёхэтажный дом. У входа в него была видна группа офицеров с собаками. Увидев приближающийся автомобиль, они расположились двумя рядами и в положении «смирно» ждали появления начальства.

Полковник важно вышел из машины. Офицеры стояли не шелохнувшись. Ацер кивнул им. Растворил дверцу со стороны Кейды. И когда они проходили в дом, а офицеры щелкнули каблуками, выбросив вперёд руки, Ацер и на это приветствие лишь слегка кивнул головой. И удивился тому, что и Кейда шла мимо них спокойно и не реагировала на нацистский жест. Он объяснял этот факт лишь ещё одной странностью девицы, обладавшей орденом, о котором приветствовавшие их офицеры не могли и мечтать.

В дом вели три двери. Ацер растворил среднюю и пропустил впереди себя Кейду.

Кейда отметила про себя, что всюду, где появлялся Ацер, его встречали офицеры в чёрных мундирах. Были среди них и пожилые, важные, но Ацер со всеми был холоден и даже руки никому не подавал. Было много собак, они сидели возле ног своих хозяев и спокойно наблюдали за происходящим.

Ацер провёл Кейду сквозь анфиладу коридоров и комнат, двери распахивал семенивший впереди толстый майор. Наконец они вошли в большой зал без окон, здесь Ацер подал Кейде стул и предложил сесть возле круглого, ничем не покрытого стола.

— Приведите Фёдора! — сказал Ацер офицеру.

Вскоре в сопровождении часового в зал вошёл мужчина лет сорока, в помятом шерстяном костюме, в белой рубашке с небрежно повязанным галстуком.

«Фёдор? Почему Фёдор? — думала Кейда — У него же есть фамилия»

Майор с часовым удалились. Фёдор сидел напротив Кейды и спокойно разглядывал её.

Ацер повернулся к Кейде:

— Скажите ему: мне не нравится его вид, — я просил капитана Фёдора одеваться красиво и чисто.

Кейда перевела, на что капитан неопределенно и лениво повёл плечом.

Ацер продолжал:

— Спросите его: чем он занимался в Горьком?

Капитан хотя и не сразу — он с минуту снисходительно смотрел на Ацера, — но заговорил. В голосе его слышалось безразличие:

— Проектировал подводные лодки.

— Вы изобрели «лягушку».

— Магнитную мину я не изобретал.

— Кто её изобрел? Ваш главный инженер?

— Да, кажется.

— Его фамилия?

— Демьянович Николай Павлович.

— Он сейчас переведён в Челябинск?

— Да.

— Он и там главный инженер?

— Да, на танковом заводе.

— У него жена еврейка?

— Кажется.

— Не кажется, а точно. Вы её хорошо знали. И волочились за ней.

— Что это — «волочились»?

— Не валяйте дурака! Вы отлично знаете смысл этого слова.

— У нас на заводе есть волочильный стан…

— Хватит скоморошничать! Лучше скажите: устройство магнитной мины знаете?

Последний вопрос Кейда задала на чистейшем русском языке, и капитан сдвинул брови, пытливо посмотрел на неё. С лиц его слетело лениво–благодушное настроение.

— Нет, не знаю.

Он ждал новых вопросов, и Кейда почувствовала его обострёный интерес к себе.

— Мне известно; вас разыскивают по распоряжению самого Сталина, вас хотят включить в группу физика Курчатова. Так ли это?

— Я не физик.

— Вы — артист, но роль вам плохо удаётся. Пользуетесь моей благосклонностью, знаете, что мы вас ценим, на вас надеемся и ничто вам не грозит. Не хотите работать на Германию — ваша воля, принуждать не станем. Мы сохраним вас для человечества. Да, фюрер идёт и на это. Он думает не только о судьбе Германии, его великая душа объемлет мир. А теперь скажите: не нужно ли вам чего?

— Нам нужен зубной врач.

— Будет врач. Идите.

— Пойдёмте и мы. Нас ожидает катер, — повернулся к Кейде Ацер.

Подошёл толстяк майор.

— Господин полковник, офицеры будут рады угостить вас.

— Благодарю, мы не можем. Мою даму смущает общество незнакомых молодых людей.

Майор только теперь разглядел на груди Кейды белый, усыпанный бриллиантами крест. И вытянулся в струнку.

— Хайль Гитлер!

Кейду словно оса ужалила, — она щелкнула каблуками, швырнула перед собой руку:

— Хайль!

Сидевшая в углу овчарка испуганно гавкнула.

Акр шёл сзади, низко опустив голову. Этот истерический выкрик вмиг развеял всё обаяние Кейды. Лишь немногие догадывались, что Ацер походил на двуликого Януса; у всех на виду был нацист и полковник германской армии, второго же лица его никто не видел, но именно оно было стержнем его существа, — лицо с едва уловимыми чертами полукровки, затаившего глухую, неизбывную обиду на гитлеровских правителей, вознамерившихся окончательно решить еврейский вопрос. Школьником он не испытывал к нацистам лютой ненависти, да и в юные годы ещё осознавал себя немцем и сам был готов уничтожать врагов рейха. Но с возрастом Ацер все больше задумывался о своем происхождении, как бы прислушивался к току крови в его венах, и ему становилось неуютно, он уже без былой сердечности общался с друзьями — «чистыми арийцами» и искал среди них ребят, похожих внешними чертами на себя. Если же он слышал и от них: «Бабушка была гречанкой» или: «Все мои предки — чистые арийцы», то охладевал к новым друзьям. С течением времени зов крови становился сильнее, а речи — скупее, ко всему добавился страх перед раскрытием его родовых корней. Он перестал упоминать имя своей матери, а потом и в мыслях вспоминал её всё реже. Второе, тайное его лицо не принадлежало ни к какой национальности, а было отмечено печатью гражданина мира. Две черты в людях он ненавидел люто: немецкий патриотизм и нелюбовь к евреям. Первую черту он уже видел в Кейде и считал её нацистский дух наносной дурью, болезнью молодости. Но вот если она к тому же и ненавидит евреев…

Они шли к машине, и он, глядя себе под ноги, молчал. Он знал, что рано или поздно заговорит с Кейдой о евреях, знал и страшился открыть в ней вторую черту, так часто встречающуюся в нацистах.

На катере они прошли на носовую палубу, где в шахматном порядке стояли четыре кресла из дерева цвета карельской березы. Кейда опустилась на переднее кресло, сидела прямо, недвижно, словно королева. Её головка, длинная шея и развёрнутые как у балерины плечи резко и рельефно рисовались на фоне бегущей под катер воды. Она вглядывалась в очертания берега, уже различая вкрапленные в дрожащую синеву леса белые домики и над ними, на холме, тёмные линии громадного сооружения, — видимо, замка.

Ацер сидел сзади и тоже смотрел вперёд, но помимо своей воли всё чаще обращал взор на Кейду. «Неужели?.. — повторял он почти с ужасом один и тот же вопрос, — неужели вот она — незнакомая, непонятная и далекая — будет моей судьбой?..»

Оживали мечты, — полузабытые, почти юношеские, — о той, которая вдруг явится и затопит сердце сладкой истомой, наполнит жизнь радостью… Ему сорок лет, у него в лагере был целый гарем из русских пленниц, но разве он любил хоть одну из них? А эта? Девушка бедная, малоразвитая, кроме того, фанатичка, почти сумасшедшая. Разве нормальный мужчина может полюбить такую? Её храбрость! Она тоже граничит с безумием. Ну, скажите на милость: мог бы нормальный человек добровольно подставить свой лоб за другого? Ну вот, а ты смотришь на неё как на икону. Опомнись! Очнись, пока не поздно!..

Однако, увидев на берету сработанный по его заказу в Америке «Линкольн», он загорелся желанием как можно скорее подвести к нему Кейду, поразить её блеском внешней и внутренней отделки автомобиля, покатить к замку, равного которому нет во всей Швейцарии да и на всём юго–западе Германии.

Настю между тем занимали мысли иного рода: она неодолимо хотела знать, что за человек Фёдор, почему он так интересует Ацера, что за птица такая сам Ацер и, наконец, что представляет собой объект, над которым он начальствует.

Она понимала, что чем меньше будет проявлять интереса к этому объекту, тем быстрее проникнет в его тайну.

Необходимо было продолжать играть выбранную роль.

«Линкольн», обогнув огромную клумбу с роскошными цветами, мягко, бесшумно остановился у подъезда. Ацер выходил из машины, всем своим видом демонстрируя важность, значительность своей персоны. И почти не обращал внимания на старого слугу, открывшего дверцу автомобиля, на двух офицеров тайной полиции, стоявших поодаль. Кейде он подал руку и церемонно показал на мраморные ступеньки, ведущие к дубовым с золочёными ручками дверям. «Артист! — подумала Кейда, пряча улыбку. — Генерал, его дядя, проще».