Мишель Жуве - Похититель снов

• Название: Похититель снов
• Автор: Мишель Жуве
• Издательство: Время
• Жанр: Современная проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9691-0337-5

Профессор Мишель Жуве — автор и герой романа «Похититель снов» — нейрофизиолог и невролог, один из трех «отцов-основателей» современной сомнологии (науки о сне), член Национальной Академии наук Франции, лауреат многих научных премий. «Я хотел рассказать о том, как можно было бы (или нельзя) изменить личность человека, воздействуя с помощью препаратов на определенные механизмы сновидений», — говорит автор. За интригующим сюжетом, порой драматическим, порой комическим, скрываются глубокие размышления автора о судьбах Европы, о роли науки, его тревога за будущее человечества… Увлекательное чтение и для специалистов, и для широкого круга читателей, не чуждых современной науки.

---

— Не беспокойтесь об этом. Все в свое время. Отдыхайте. Похоже, вы в этом нуждаетесь. Надеюсь, вы сохраните хорошие воспоминания о нашей больнице. ArrivederLa[112].

Я растянулся на койке и моментально заснул. В час дня меня разбудили и принесли еду. Салат из помидоров и спагетти.

Голода я не чувствовал из-за отвратительного лекарственного привкуса во рту… Несомненно, это был галоперидол, входивший в коктейль. Вышел в коридор позвонить в Монтегротто. Профессора Манна не было. Сообщил, что приеду часам к восьми вечера, а завтра возвращаюсь во Францию. Выпил еще полбутылки минеральной воды «Кайзервассер» и сел в кресло, дожидаясь визита профессора.

— Prego, Professore, scusi[113], я вас разбудил.

Подошедший ко мне профессор Паоло П. обнаружил, что я вновь заснул. Это был высокий элегантный человек лет шестидесяти, седеющий и очень загорелый. Его зеленые глаза сверкали из-под золотых очков. На нем был серый костюм-тройка с синими полосками, голубая рубашка с золотыми запонками на манжетах, изумительный галстук — синий с зелеными полосками, того же цвета платочек, золотые часы и, бог ты мой — туфли от Феррагамо! Мои туфли! Те самые, которые я отдал Куки. Неужели они попали к нему из венецианской полиции? Профессор был без халата, и вряд ли его радовало, что ему пришлось посетить меня в субботний вечер. Я, должно быть, испортил ему все выходные. Но он не подал виду и все время оставался безупречно вежлив.

Разумеется, вся эта история достойна сожаления. Если бы они узнали об этом раньше, меня бы поместили в более комфортабельную палату. Я заверил его, что ночь прошла очень хорошо и что я высоко ценю их усердие и ту заботу, которой меня окружили.

— Один ваш… друг, как я думаю, Людвиг Манн, венский геронтолог, которого я тоже знаю, рассказал и объяснил мне ваш случай, такой необычный… такой странный… вы не находите?

— Это просто череда роковых случайностей — ответил я. — Мне дьявольски не повезло. Я потерялся в Венеции без документов и без денег и не мог ходить!

Череда случайных неудач, ну разумеется… Он понимает… Он сочувствует. Все уладится. Венецианская полиция чересчур бдительная, но скоро мое досье будет закрыто…

Наступило долгое молчание.

Тогда, чтобы разрядить атмосферу, я заговорил о Венеции, «прекраснейшем городе мира». Я бы приезжал сюда снова и снова… это столица моих снов…

— Я живу в Венеции, — доверительно сообщил он. — Этот город медленно умирает, его население неумолимо стареет.

Он еще помолчал. Казалось, он о чем-то думает.

— Согласно профессору Манну, ваши проблемы начались дней десять назад, не так ли? Вы сильно изменились?

Я попытался представить себе, что Людвиг Манн мог ему наговорить. Что у меня «синдром раздвоения личности», типа доктора Джекила и мистера Хайда?

— Сейчас я абсолютно нормален, — подтвердил я.

— Вы помните все события этой недели?

Я-то все прекрасно помнил, но нужно было ему подыграть…

— У меня на самом деле были большие провалы в памяти. Но теперь всё в норме.

Опять наступило долгое молчание. Он продолжал развивать ту же тему…

— Ваш случай, профессор, очень интересный, очень редкий, надо бы понять его причину!

— Causa incognita[114], — ответил я.

— Вы так в этом уверены?

— Может, это эндорфины, которые образовались у меня в организме во время грязелечения в Монтегротто, — неосторожно ляпнул я.

В его глазах сверкнуло озарение.

— У вас брали вчера кровь на анализ?

— Полагаю, да.

— Тогда мы поищем в ней эндорфины! У нас есть суперсовременная биохимическая лаборатория.

«Бог ты мой, — подумал я, — когда же меня оставят в покое! Он теперь захочет сделать еще анализ крови, потом анализ мочи…» Я вспомнил, как эта старая венецианская мамаша вчера вечером уговаривала меня помочиться в баночку. Nonno, pipi prego.

— А что вы думаете об электроэнцефалографическом исследовании?

— Оно ничего не покажет, — сказал я. — После того коктейля, который в меня влили вчера вечером, мой мозг выдаст быстрые ритмы, специфичные для бензодиазепинов, смешанные с медленными волнами, вызванными антидепрессантами! Настоящий ребус для электроэнцефалографиста.

Снова воцарилась тишина. Профессор пристально разглядывал свои ухоженные ногти, свои туфли, потом резко повернулся ко мне, пряча взгляд.

— Простите меня, если я задам вопрос, который может вам показаться бестактным, слишком личным, но я задаю его как психиатр, это останется врачебной тайной. Это изменение личности, если можно так его назвать, оно повлияло на вашу личную жизнь? Я имею в виду, половую? На вашу сексуальную ориентацию, выбор партнеров. Надеюсь, вы меня понимаете. Ваша ночная встреча с двумя геями, обмен обувью. Вы понимаете, что я хочу сказать. Такое бывало с вами и раньше? Разумеется, все это останется между нами, уверяю вас.

«Проклятье! — подумал я. — Я же не спрашиваю, где он раздобыл мои туфли!»

— Должен вас разочаровать, дорогой коллега. В этом отношении все осталось по-прежнему. Та встреча произошла случайно. Мы не делили одного картонного ложа! Меня всегда привлекали только женщины — вчера, сегодня и, надеюсь, завтра. Хотя, должен признаться, общество гомосексуалистов иногда бывает более приятным, чем некоторых гетеросексуалов-мачо. Однако даже во сне мои сексуальные партнеры — всегда только женщины. Иногда очень молодые, это правда.

«Бог ты мой, — вдруг пронеслось у меня в мозгу, — а ведь поездка в этом метро в моем сновидении минувшей ночью, которое ходит, как поршень в шприце. Разве это не сон о содомии?»

Профессор был явно разочарован. Он еще раз посмотрел на носки своих туфель и прошептал:

— Раздвоение личности, раздвоение личности! А я вижу, что вы стали настоящим профессором Жуве.

У него появилась идея, показавшаяся ему гениальной.

— Может, это результат вчерашней инъекции. Этот коктейль, который вам ввела моя ассистентка, способствовал вашей реинтеграции в исходную личность, не так ли?

— Chi lo sa? — осторожно ответил я.

Он снова посмотрел на свои часы, золотую «омегу».

— К сожалению, должен вас покинуть. Может, еще увидимся? Кто знает? На каком-нибудь конгрессе…

Я тепло поблагодарил его, и мы вежливо распрощались.

После его ухода я опустошил еще бутылочку минеральной. Было пять часов вечера. Во всех больницах выписка осуществляется до полудня, особенно по субботам. Кого бы мне найти, кто мог меня оформить?

Я прогулялся по отделению и наконец наткнулся в ординаторской на двух санитаров, живо обсуждавших футболиста, цветные фото которого украшали спортивный журнал. È cosi belissimo! È cosi erotico![115] Я попытался объяснить им, что хочу уйти.

— Camera trecentuno[116].

— Trecentuno?

Моей фамилии не было ни в журнале, ни в компьютере. Казалось, никто не знал о моем существовании. Я был невидимкой.

В конце концов одна санитарка объяснила мне, что нужно пройти в администрацию, на первый этаж. Однако на выписке никого не было. Естественно, поскольку все они уходили еще до полудня. Я заметил только огромного кота, венецианского сориано, спавшего на подоконнике. Посетители уже начали покидать больницу. Так что после шести вечера, когда время посещений закончится, я легко смешаюсь с ними. Я вернулся в палату, чтобы немного привести в порядок одежду. Порывшись в карманах пиджака, я нашел сложенную вчетверо купюру в пятьдесят тысяч лир в верхнем карманчике. Кто ее туда сунул? Конечно же, Оливия, ассистентка профессора, когда утром заставляла меня ходить с закрытыми глазами.

Было четверть седьмого, когда я, потерявшись в шумной толпе венецианцев в черных костюмах, вышел из больницы. Никакой охраны у входа не было. Я быстро прошел по рио ди Медиканти до причала. Первый вапоретто до вокзала был сорок первый. «Старина сорок первый, это наша последняя поездка вдвоем», — подумал я.

Невольно я поискал следы метро в стороне от причала. К своему удивлению, обнаружил, что не могу вспомнить ничего из моих прошлых поездок на сорок первом, не могу вновь пережить те чувства, которые вызывали у меня встречи с Муранеллой… Муранелла… Бог ты мой, кажется, что с тех пор прошли месяцы. «А всё эти проклятые лекарства! Настоящая химическая лоботомия», — подумал я.

На вокзале Санта-Лючия я взял билет. И слава богу, так как по пути до Болоньи дважды приходил контролер. Этот пассажирский поезд делал остановки по всем пунктам. Я прибыл в гостиницу лишь в восемь вечера. Было уже темно. За стойкой меня встретил Серджио, старший консьерж, в роскошном синей униформе, похожей на адмиральский мундир.

— Добро пожаловать в отель, профессор. Вы пойдете в ресторан?

Он с любопытством оглядел мой грязный, мятый и рваный костюм и кроссовки.

— Конечно, — ответил я. — Только переоденусь. У меня были кое-какие приключения в Венеции. Знаете, в этом городе, оказывается, совсем небезопасно!