Мишель Жуве - Похититель снов

• Название: Похититель снов
• Автор: Мишель Жуве
• Издательство: Время
• Жанр: Современная проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9691-0337-5

Профессор Мишель Жуве — автор и герой романа «Похититель снов» — нейрофизиолог и невролог, один из трех «отцов-основателей» современной сомнологии (науки о сне), член Национальной Академии наук Франции, лауреат многих научных премий. «Я хотел рассказать о том, как можно было бы (или нельзя) изменить личность человека, воздействуя с помощью препаратов на определенные механизмы сновидений», — говорит автор. За интригующим сюжетом, порой драматическим, порой комическим, скрываются глубокие размышления автора о судьбах Европы, о роли науки, его тревога за будущее человечества… Увлекательное чтение и для специалистов, и для широкого круга читателей, не чуждых современной науки.

---

В то время, в XVIII веке, когда это метро было построено, проводились тайные опыты по изучению человеческого электричества. Физики и физиологи той эпохи использовали свежие тела обезглавленных людей, причем часто молодых и здоровых — это были патриоты, приговоренные к смерти. С помощью батарей Вольта ученые пытались вызвать движения глаз и гримасы у изолированных голов… В те времена и были построены эти подземные ходы, и многие заключенные смогли бежать по трем линиям метро: Арсенал, Гетто и кладбище.

— Увы, — продолжала черная птица, — опыты на людях в этой больнице ведутся и в наше время. Проводятся пересадки органов, и даже мозга! Так что вы поступили совершенно правильно, столь чудесным образом улетев оттуда… «Они» извлекли бы ваш мозг, а тело бросили в воду…

Вдруг меня бросило вперед. Наш вагон замер. Главный снова открыл шлюз, и мы вошли в цилиндр для выхода, верхний край которого открывался в большую гробницу. Черные птицы поднялись раньше меня, и когда я вышел на поверхность и снял маску, они уже исчезли. Я слышал возле себя шум воды, бившей из многочисленных фонтанов и журчавшей в колодцах вокруг гробницы, — воды, толкавшей нас от больницы. Наконец я покинул гробницу. Это был настоящий монумент, напоминающий Парфенон в миниатюре.

К своему удивлению я обнаружил, что очутился на островке, расположенном посреди большого, заросшего гигантскими кувшинками пруда, осененного ивами. Воздух был свеж, влажен и пропитан запахом гниения. В конце концов я нашел вьющуюся меж гробниц тропинку, вымощенную большими круглыми влажными камнями, которая вывела меня на берег моря. Тут я споткнулся о цепь, перегораживавшую тропинку, и рухнул на землю…

— Nonno, siete come un diavolo dentro una scatola![111]

Венецианская мамаша, ранее погрузившая меня в сон своим уколом, теперь меня разбудила и сняла ремень, которым меня связали. Она сказала, что я так беспокойно спал, что пришлось поставить перегородки по бокам моей койки, чтобы я с нее не свалился.

— Вот проклятые лекарства!

Конечно же, она вчера ввела мне коктейль, взаимодействовавший с эндорфинами, — я их поглощал всей своей кожей целых десять дней во время грязевых ванн. Такая смесь, возможно, и вызвала этот длинный сон, столь яркий и странный.

Я поднялся и, пошатываясь, побрел, чтобы глянуть через зарешеченное окно. Солнце стояло уже высоко, и туман над морем почти испарился. Я заметил внизу вапоретто, который отшвартовывался от причала, поднимая винтами белую пену и всю грязь из канала. Мне показалось, что справа от него на уровне моря промелькнул какой-то цилиндрический силуэт.

Могло ли на самом деле существовать метро в Венеции? Или же это лишь плод моего онейрического воображения? Наклонившись, я разглядел справа от меня переход, соединявший два крыла больницы на уровне третьего этажа, где я находился. И никаких дверей, лишь застекленные проемы. Как же это я смог прыгнуть в бездну и полететь? Это ощущение полета во сне, столь близкое к реальности, дало толчок чудесному онейрическому путешествию в воображаемом венецианском метро. Внимание, опять вещие сны! — сказал я сам себе. Надо бы мне порыться в старых книгах и поискать старинные планы Венеции XVIII века. Не исключено, что катакомбы действительно существуют. Венеция ведь покоится на миллионах деревянных свай. Но что под ними? А эти опыты над обезглавленными людьми? Ведь все это было на самом деле, я вспомнил, что читал об этих жестоких экспериментах в книге Альдини.

Я снова прилег на койку и закрыл глаза. Некоторые аспекты этого длинного сновидения легко объяснимы: несомненной причиной сна о побеге было охватившее меня прошлым вечером беспокойство и страх быть брошенным в воду. А как еще можно было выбраться из этой клетки, если не улететь? Ощущение полета не так уж редко встречалось в моих снах. В моей онейротеке таковых было около полусотни, то есть чуть меньше одного процента. Такие сны почти всегда сопровождались «рефлексивным сознанием». Чтобы доказать самому себе, что я не сплю, я производил в уме вычисления, порой довольно сложные, читал стихи, или же, как минувшей ночью, перечислял названия разных областей Италии.

А эта подводная лодка, скользившая в трубе? Ведь это фаллический символ и даже, может, коитальный. Однако в моем сне не было женских образов! И наконец, эта тема опытов на отрубленных человеческих головах. Научный идиотизм! Так мое бессознательное, должно быть, отразило в этих образах теперешнее мое полное отрицание объективного физиологического подхода к мозговым феноменам. Это иллюзия, и я уже развеял ее в ходе моей недавней лекции в Венеции…

Я попытался вновь пережить эти ощущения отправления, скольжения и прибытия, которые испытал во время сновидения. Были ли они связаны с головокружением, предшествующим приступам дежа вю? Было ли это нарушением работы вестибулярного аппарата? А почему бы и не нарушением гиппокампального тета-ритма во время сновидения? Почему нет? И тут я снова заснул.

Проснулся я от ощущения тепла на лице. Яркий свет проникал сквозь мои веки. Я открыл глаза. Палата была полна солнцем. Как это может быть, если мое окно выходит на север? Я прищурился и увидел, что на окне нет решеток! Оказывается, пока я спал, меня перевезли на койке в другую палату с голубыми стенами. «Похоже, все устраивается, — подумал я. Теперь-то уж меня в канал точно не станут выбрасывать!»

Я заметил также, что на стуле лежит моя сложенная одежда, и немедленно убедился, что «чертова пилюльница» по-прежнему находится в брючном кармане — моя единственная удача! Когда я одевался, в дверь постучали, и в палату вошла молодая женщина: высокая брюнетка лет тридцати пяти — сорока с орлиным носом, карими глазами, с черным шиньоном, элегантная, интересная, но строгая. Она была в белом халате и держала в руке мою историю болезни. (Вот где расписаны в деталях все мои приключения, подумал я.)

— Профессор Жуве, — сказала она, — большая честь вас встретить. Я доктор Оливия, ассистентка профессора Паоло П.

— Сожалею, что вынужден встречать вас в таком виде, — ответил я. — Также заранее прошу меня извинить, если скажу что-нибудь не то, я, должно быть, все еще нахожусь под воздействием вечерней инъекции.

— Это был коктейль из транквилизаторов, антидепрессантов и галоперидола. Никто не может перед ним устоять, — подтвердила она. — Я знаю, что вы очень беспокойно спали.

Она заглянула в мою историю.

— Если вас не затруднит, то мы вам сделаем сканирование, и я полагаю, что вы захотите выписаться как можно скорее. Однако я должна предложить вам общее неврологическое обследование, чтобы быть уверенными в том, что… Надеюсь, вы меня понимаете.

— Чтобы быть уверенными, что я не наделаю глупостей… Уверяю вас, что этого не будет. Я стал жертвой череды нелепых случайностей, начавшихся с того, что у меня украли документы и деньги.

И я растянулся на койке.

— Prego, исследование глаз — в порядке, нистагма нет. Светодвигательный рефлекс — в норме. Сухожильный рефлекс — в норме, кроме правого ахиллесова сухожилия. Застарелая грыжа диска? Можете встать и пройтись? С закрытыми глазами.

Конечно, меня слегка покачивало.

— Все из-за этого чертового укола, — сказал я.

— Все прекрасно! — резюмировала она. — Дело в том, что мой коллега, который вас обследовал прошлым вечером, написал медицинское заключение, чтобы вас отпустили из полицейского участка и направили на срочную госпитализацию. Для этого ему пришлось преувеличить некоторые симптомы, вот почему мне нужно теперь дать новое заключение, что вы стали абсолютно нормальным. Это нужно для…

Она покраснела.

— Для полиции, — угадал я. — Конечно, я возмещу стоимость маски, как только у меня будут деньги. Что до всего остального, то я не был ни наркоманом, ни богохульником… Понимаете, ведь это было вполне логично — попросить прощения у кошек… Вы любите кошек?

— Я обожаю кошек, — ответила она. — Я член общества «Динго», Венецианской ассоциации защиты кошек. У меня дома два кота, настоящих венецианских, сориани. Это большие тигристые кошки с Востока, из Сирии. Они классные охотники на мышей и крыс, однажды такие кошки даже спасли Венецию от чумы. Они независимы, но ласковы и преданны. Я вас понимаю. Думаю, ваши дела с полицией будут улажены. Одному весьма влиятельному лицу удалось изъять все жалобы на вас, — сказала она с таинственным видом.

«Да это, конечно же, Людвиг Манн. С каких это пор он стал таким влиятельным?» — подумал я.

— Мой шеф профессор скоро придет вас навестить. Он хотел бы поговорить с вами. Он выдаст вам индульгенцию, — добавила она, улыбаясь. — Вам ничего не нужно?

— Нет, спасибо. Только позвонить в Монтегротто. (Я не осмелился попросить у нее несколько десятков тысяч лир, чтобы купить билет. Может, профессор мне сам предложит?) Надо также оплатить мое пребывание в больнице. К счастью, я помню наизусть номер моей медицинской страховки.