Мишель Жуве - Похититель снов

• Название: Похититель снов
• Автор: Мишель Жуве
• Издательство: Время
• Жанр: Современная проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9691-0337-5

Профессор Мишель Жуве — автор и герой романа «Похититель снов» — нейрофизиолог и невролог, один из трех «отцов-основателей» современной сомнологии (науки о сне), член Национальной Академии наук Франции, лауреат многих научных премий. «Я хотел рассказать о том, как можно было бы (или нельзя) изменить личность человека, воздействуя с помощью препаратов на определенные механизмы сновидений», — говорит автор. За интригующим сюжетом, порой драматическим, порой комическим, скрываются глубокие размышления автора о судьбах Европы, о роли науки, его тревога за будущее человечества… Увлекательное чтение и для специалистов, и для широкого круга читателей, не чуждых современной науки.

---

Затем я вернулся на мост Риальто, перешел на другую сторону канала и пошел бродить по маленьким улочкам в поисках лавки, где продают маски для туристов. В конце концов мне удалось раздобыть довольно красивую маску в виде кошачьей головы, которую я сдернул с вешалки и спрятал под пиджаком. Мне показалось, что никто меня не заметил. Это была кража. Сначала кража сардин, теперь кража маски. Не пора ли с этим покончить? Но ведь у меня украли все деньги и паспорт! И перед церемонией покаяния я сам себе отпустил все грехи. Я-то ведь воровал ради кошек, это бескорыстное воровство!

Улочки, ведущие к Палаццо Контарини, стали наполняться туристами. Я приостановился у церкви Санта-Лючия, возле Дворца Гримани. Я так хотел есть, что проглотил половинку сырой сардины. Чтобы заглушить голод, я закурил было косячок, но закашлялся. Часы на башне Санта-Лючия пробили половину десятого. Пора было вернуться на мою винтовую лестницу, пока там не появились гаттаре — старухи-венецианки, ежедневно кормившие кошек. Мне хотелось провести эту церемонию покаяния по возможности без свидетелей.

Вдруг на маленькой улочке Санта-Лючия я заметил силуэт Муранеллы. Она быстрым шагом уходила от меня. Та же походка, те же джинсы, та же рубашка, те же светлые волосы. Я побежал за ней, неловко пробираясь среди туристов, и, прихрамывая, с бьющимся сердцем, догнал ее. Тут она остановилась, обернувшись к витрине магазина роскошных кожаных сумок, и я наконец-то смог увидеть ее лицо. Увы! Оно было банальным, невыразительным, безо всякого макияжа, и принадлежало какой-то женщине лет двадцати пяти — тридцати. Похоже, Людвиг Манн был прав. Мне теперь повсюду чудятся Муранеллы! Эта женщина с любопытством взглянула на меня и, несомненно, смущенная моим преследованием, презрительно пожав плечами, удалилась.

Когда я добрел до Скала Контарини дель Боволо, лестница уже была занята десятками кошек. Куки и его дружок поджидали меня, сидя на нижней ступеньке и покуривая косячки. Погруженные в свои грезы, они не обратили на меня никакого внимания.

Нужно было действовать решительно. Несколько старух-гаттаре уже семенили сюда с провизией для кошек; они несли молоко, остатки мяса, рыбы, паштета.

— Fissa, fissa[104], — позвал я хиппи.

Как ни странно, это заставило их очнуться.

— Please, Куки, найди свечи и зажги их. Церемония начинается.

Я надел кошачью маску и стал бросать сырую рыбу перед собой, на первые три ступени лестницы.

Что тут началось! Я и представить себе не мог, какая развернется титаническая битва, руководимая вожаками стай, среди которых Драный хвост играл одну из главных ролей. И только потом посмели приблизиться к рыбе другие кошки, в их числе: хромые, одноухие, одноглазые, трехлапые, облезлые, брошенные и истощенные котята, паршивые, беременные, недоношенные и полностью деклассированные; ангорские, персидские, эфиопские, сиамские и бирманские, и конечно же, несколько настоящих венецианских кошек из водосточных труб, сориани, чья генеалогия восходит, возможно, к эпохе Казановы. Мой запас рыбы был быстро уничтожен…

Я с трудом опустился на колени и начал низким голосом: In nomine Deus sive Natura… После этой ссылки на Спинозу я быстренько прочитал покаяние, начертанное мною на обратной стороне инструкции к презервативам, подобранной возле церкви Святой Анны.

— Кошки Венеции! Я обращаюсь к вам, представителям всего мирового кошачьего сообщества, чтобы приветствовать вас и покаяться перед вами от лица всех физиологов. Покаяться за все те несчастья, боль и лишение сна, которые мы вам причинили. За лишение сновидений. Все это делалось во имя науки и во благо человечества. Теперь, полагаю, с этим покончено. Отдохните под солнцем и примите эти сардины в знак нашего раскаяния, нашей дружбы и нашего покаяния.

Рыба кончилась, кошачьи драки прекратились, и на лестнице стало подозрительно тихо. Что-то необычное происходило за моей спиной. Я обернулся — на маленькой площади было черным-черно от народа. Старухи-гаттаре молча показывали на меня пальцами и грозили кулаками. Оба моих служки просто окаменели. Сняв маску, я сразу понял, в чем дело: трое полицейских, сержант и два унтер-офицера из Guardia Civile[105], с револьверами на белых ремнях, стояли за моей спиной на нижних ступенях лестницы. Они не улыбались!

В толпе я заметил туриста, которого уже как-то видел на сорок первом вапоретто. Он щелкал фотоаппаратом со вспышкой и снимал на видеокамеру. Следовало побыстрее выпутаться из этой истории. К счастью, сержант говорил и по-французски, и по-английски.

— Ваши документы, prego, — обратился он ко мне.

— Извините меня, господин офицер, но все мои документы, мой паспорт, мой бумажник и мои кредитные карточки у меня украли вчера утром на площади Сан-Марко. Вчера в полдень я даже отнес заявление в комиссариат.

В это время полицейские обыскивали обоих хиппи. Нашли косячки и, увы! — кокаин. Значит, это были мелкие дилеры, известные полиции! На запястьях у них уже были наручники.

— Prego.

Сержант внимательно меня обыскал, но остался ни с чем: недокуренный косячок, голова от сардины, купюра в десять тысяч лир и шкатулка!

— Она пустая, — сказал я ему.

Он недоверчиво посмотрел на меня и понюхал содержимое шкатулки.

— Кокаин? — спросил он.

— Отнюдь нет. Я приобрел ее вчера у антиквара на Дзаттере.

— Но ведь вчера у вас уже не было денег?

— Точно так. Я ее обменял на свои часы. На золотой «ролекс».

Похоже, он мне не поверил. Его больше заинтересовали мои новые туфли, болтающиеся на шее у Куки.

— Неужели вы думаете, что я вам поверю, будто вы обменяли эти изумительные туфли, совсем новые, на старые кроссовки? Какую услугу вы попросили у этих двух хиппи? Следуйте за мной, prego.

Он не надел на меня наручники, но мне пришлось следовать за обоими хиппи до полицейского мотоскафо, пришвартованного на канале Санта-Мария. Я обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на старого бесхвостого кота и попрощаться с ним. Но он исчез.

Мы прибыли в центральный полицейский участок у вокзала, где меня заперли на ключ в маленькой комнатке. Я почувствовал первые признаки приближающегося состояния дежа вю, вызванного, несомненно, тем, что я просто умирал от голода. Нужно было найти Бьянку, которая сможет хотя бы частично подтвердить мои показания. Но, к несчастью, все касающиеся ее сведения записаны в украденном блокноте.

Французское консульство? Но я уже давно, при всех своих многочисленных путешествиях по белу свету, не испытываю ничего, кроме ужаса, от консульств и посольств разных стран.

Позвонить домой? Но как объяснить семье подобные приключения? Полицейские-то, конечно, с радостью расскажут домашним мою историю. Но я должен сделать все, чтобы сохранить в тайне неприятную сторону этой поездки — и от своей семьи, и от научной и медицинской общественности Лиона.

Я позвонил в отель «Теодорих»: профессор Манн вернется только к вечеру.

Наташе звонить не хотелось. Я помнил, что она опасалась полиции. Офицер долго говорил по телефону с портье гостиницы. Насколько я понял, он описал меня как гомосексуалиста-наркомана, который, возможно, украл документы, деньги или часы у профессора Жуве.

Наконец он связался с комиссариатом на площади Святого Марка. Однако мои приметы бродяги совсем не соответствовали элегантному респектабельному господину с золотыми часами, эбеновой тростью и, в особенности, с усиками.

Полицейские с площади Сан-Марко также не опознали моей фотографии, присланной по факсу из комиссариата.

Мне принесли сэндвич, и я почувствовал себя немного лучше.

Кому же позвонить? Моему другу профессору М. из Неаполя? Боюсь, что он секрета не сохранит и всем расскажет эпизоды из моей столь захватывающей истории. Она достаточно скандальна, чтобы вычеркнуть меня из jet-set[106] онейрологов. Похожие приключения, истинные или вымышленные, происходили с некоторыми моими друзьями в Соединенных Штатах. Так их подвергали остракизму десятки лет!

— Вы знаете, — вдруг сдуру ляпнул я полицейскому, который вернулся, чтобы продолжить допрос, — а ведь я знавал многих знаменитостей в вашей стране! Я пожимал руку президенту Андреотти, когда он принимал меня во дворце Квиринале, встречался с кардиналом Ратцингером на симпозиуме по сознанию, организованном Ватиканом лет десять назад.

— А почему не с папой? И самим Господом Богом? — ответил офицер.

Он поднялся и прошел в кабинет, где его комментарии были встречены громовым хохотом. Я сумасшедший, matto, completamente matto![107] Нужно срочно звонить психиатру. Может, хоть это даст мне шанс выпутаться?

Через час полицейский вернулся. Он глянул на меня с любопытством и стал разговаривать как с больным.

— Вы обвиняетесь в следующих нарушениях закона:

— бродяжничестве. У вас нет ни документов, ни денег, ни дома;