Мигель Унамуно - Мигель де Унамуно. Туман. Авель Санчес_Валье-Инклан Р. Тиран Бандерас_Бароха П. Салакаин Отважный. Вечера в Буэн-Ретиро

• Название: Мигель де Унамуно. Туман. Авель Санчес_Валье-Инклан Р. Тиран Бандерас_Бароха П. Салакаин Отважный. Вечера в Буэн-Ретиро
• Автор: Мигель Унамуно
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1973

В этой книге представлены произведения крупнейших писателей Испании конца XIX — первой половины XX века: Унамуно, Валье-Инклана, Барохи. Литературная критика — испанская и зарубежная — причисляет этих писателей к одному поколению: вместе с Асорином, Бенавенте, Маэсту и некоторыми другими они получили название "поколения 98-го года".

В настоящем томе воспроизводятся работы известного испанского художника Игнасио Сулоаги (1870–1945). Наблюдательный художник и реалист, И. Сулоага создал целую галерею испанских типов своей эпохи — эпохи, к которой относится действие публикуемых здесь романов.

Перевод с испанского А. Грибанова, Н. Томашевского, Н. Бутыриной, B. Виноградова.

Вступительная статья Г. Степанова.

Примечания С. Ереминой, Т. Коробкиной.

---

— Вы меня не знаете? — в упор спросил он.

— Нет, сеньор.

— Я вас также, и то, что я не знаю вас, а вы меня, доказывает, что вы честный человек. Можете идти.

По слухам, дон Флорестан воспитывался в приюте, а свой жизненный путь начал подручным каменщика; потом он стал десятником, затем предпринимателем. Во время революции 68-го года{302} проявил смелость и отвагу, позже примкнул к федералистам{303}, принимал участие в заговоре против генерала Прима{304} и был арестован. В дни этого знаменитого политического убийства он, видимо, и добыл первые деньги, положившие начало его капиталу. Дон Флорестан долго жил на Кубе и в Мексике, где успешно занимался разными делами. Рассказывать о своей жизни в тех краях он не любил, и о его американских операциях никто не знал. О нем вообще мало что знали. Друзей у него, по-видимому, тоже не было. Говорили, что однажды дон Флорестан был объявлен банкротом, но через несколько лет уплатил долги, был вновь допущен на биржу и занялся банковскими операциями. Уверяли, что он покровительствовал знаменитому Мариано Конде, когда тот сидел в тюрьме, и что прославленный авантюрист даже обязан ему жизнью.

Любители романтических выдумок пустили слух, что ростовщик вовсе не дон Флорестан дель Рай, а некто другой, занявший место настоящего дона Флорестана, когда тот умер или был убит.

Дон Флорестан иногда выезжал на прогулку в экипаже с немолодой крашеной блондинкой — по всей видимости, своей женой.

Банкирская контора дона Флорестана помещалась в первом этаже дома на улице Баркильо. Кабинет его, судя по рассказам тех, кто там бывал, выглядел весьма любопытно. Дона Флорестана посещали биржевые маклеры, различные посредники, торговцы драгоценностями, антиквары, старьевщики, предприниматели. Ходили также слухи, что дон Флорестан был владельцем ломбарда на улице Крус, где принимали в залог ценные бумаги и драгоценности. Однако сам он никогда не признавался, что он хозяин этого заведения, хотя и был им. Старик жил в конце улицы Алькала, близ Пласа-де-Торос, арены для боя быков, застройка этого района тогда еще не начиналась. Уединенный особняк ростовщика представлял собою большое, старое, довольно ветхое строение с облупившимся фасадом, окруженное столь же старым садом с кряжистыми деревьями, которые, должно быть, помнили еще времена Эспартеро и Нарваэса.

Всегда строгий и серьезный, дон Флорестан дель Рай время от времени появлялся на обычной и на черной бирже и сам с большим спокойствием и хладнокровием руководил биржевыми операциями. В любой час дня дон Флорестан был одет в неизменный узкий сюртук, цилиндр и брюки со штрипками; ходил он с суковатой тростью светлого дерева и в очень маленьких тесных ботинках. Эта обувь, вероятно, причиняла ему ужасную боль при ходьбе, но он, без сомнения, считал ее обязательной принадлежностью мужского туалета, признаком изящества и элегантности.

Вечерами дон Флорестан часто выезжал на бульвар Ла-Кастельяна, самолично управляя высоким mail-coach[71], запряженным четверкой лошадей; рядом с ним, скрестив руки на груди, восседал лакей в цилиндре с кокардой и в ливрее с галунами и широкими отворотами. Иногда с доном Флорестаном ездила и крашеная блондинка. В таких случаях лакей в своем цилиндре и ливрее с широкими лацканами, все так же величественно скрестив руки, неподвижно сидел сзади.

Иной раз, по утрам, дон Флорестан появлялся в коляске, управляя резвой белой лошадкой, летевшей с головокружительной быстротой. Вторая такая же коляска принадлежала смуглой изящной сеньорите с ослепительно-белыми зубками, дочери герцога, которую звали донья Соль. Донья Соль и дон Флорестан встречались на Ла-Кастельяна или на Реколетос — она улыбающаяся, полная надежд, только начинающая жить; он мрачный, морщинистый, приближающийся к концу своего пути, отмеченного таинственностью и темными делами.

LVIII

Дон Флорестан, бывший весьма экзотической и живописной фигурой, известной лишь немногим мадридцам, неожиданно стал притчей во языцех и на несколько дней привлек к себе всеобщее внимание. Однажды ночью его нашли мертвым, с пробитой головой, у стены ипподрома на дороге, ведущей в Маудес и Чамартин. Газеты долго писали об этом происшествии.

По словам лакея с широкими лацканами, обычно сопровождавшего дона Флорестана, его хозяин вышел из дома после ужина, около половины одиннадцатого. Он приказал конюху запрячь белую лошадку в коляску, отправился на Реколетос и Ла-Кастельяну и несколько раз проехался там взад и вперед. Примерно в половине первого или без четверти час он остановился у памятника Изабелле Католической{305} на площади перед ипподромом, отдал вожжи лакею и сошел с козел.

— Я сейчас вернусь, — сказал он.

— Мне подождать здесь или покататься вокруг? — спросил лакей.

— Как хочешь. Я скоро буду.

Дон Флорестан направился к ограде ипподрома и свернул за угол направо, в сторону выставочного зала Паласио-де-лас-Эспосисьонес. Лакей ждал его, катаясь вокруг памятника Изабелле Католической; но время шло, а хозяин не возвращался. Долгое его отсутствие навело лакея на мысль о грабеже и убийстве. Он спрыгнул с козел, взял лошадь под уздцы, подошел к жандарму, который только что слез с конки, и рассказал ему об исчезновении своего хозяина.

— А почему вы сами не идете его искать?

— Не могу оставить экипаж: лошадка так и норовит удрать.

Жандарм поговорил с владельцем крошечного кафе на площади, который закрывал свое опустевшее заведение. Было уже половина второго. Блюститель порядка попросил его присмотреть за лошадью и коляской, а сам вместе с лакеем пошел вдоль ограды ипподрома по дороге на Чамартин-де-ла-Роса. Ночь была темная, хоть глаз выколи, только звезды светили. Мужчины прошли метров триста и, ничего не обнаружив, уже собирались повернуть назад, как вдруг лакею показалось, что на земле лежит какой-то темный предмет. Они подошли. Это был дон Флорестан. Полицейский и лакей попытались поднять его, но он был мертв, и труп его уже остыл. Тогда они поспешили на бульвар Ла-Кастельяна за помощью и вернулись к кафе.

— Что случилось? — спросил ожидавший их торговец.

— Убили его хозяина.

Лакей снял с коляски один из фонарей, и они снова пошли осматривать труп. Последние сомнения исчезли. Дон Флорестан скончался от сильного удара по голове.

Вскоре на свет и голоса собрались любопытные. О случившемся сообщили в жандармский пост при выставочном зале, оттуда позвонили в полицию. На место преступления прибыли еще два жандарма. Через час приехал следователь и приказал отвезти труп в морг. У покойного была сильно повреждена левая часть темени и проломлен череп. Видимо, удар был нанесен каким-то железным предметом. Убийца или убийцы обобрали свою жертву дочиста — взяли деньги, документы, драгоценности, сняли перстни с пальцев. Не тронули они только лежавший в кармане пальто револьвер, заряженный пятью пулями и поставленный на предохранитель. Следователь допросил жандарма, лакея и владельца кафе. Полицейский показал, что перед тем как обнаружить тело убитого, он вроде бы заметил проходивших по дороге двух мужчин: один, высокий, был уже в летах, другой — помоложе. Лакей уверял, что никого не видел. Его версия казалась более убедительной: вдоль ограды, по крайней мере, в начале ее, нет ни одного фонаря, а ночь была такой темной, что невозможно было различить, кто идет, — старик или молодой человек. Следователь вторично спросил лакея, видел ли он этих двух людей, тот ответил, что не помнит. Хозяин кафе тоже не видел никого на дороге в Чамартин.

Газеты поместили пространные отчеты о преступлении. Дон Флорестан оказался замешанным в махинации биржевиков, торговцев драгоценностями и шулеров. Предполагалось также, что его могли преследовать давнишние враги, у которых были с ним старые счеты.

Несмотря на живописные подробности жизни ростовщика, о них почти не писали в газетах. О доне Флорестане журналисты ничего не знали, и он не вызывал в них столько любопытства, чтобы углубляться в его прошлое. Большинство их решило, что это месть или ограбление. Убийца, вероятно, был необыкновенно сильным человеком, хорошо знавшим привычки погибшего.

Лакея арестовали, но скоро выпустили. После него под стражу взяли садовника: он навлек на себя подозрение тем, что в ночь убийства отлучался из дома, а теперь давал явно противоречивые показания. Его сочли если не убийцей, то возможным сообщником.

Одни газеты склонялись к версии, что преступление было подготовлено в доме покойного; другие придерживались мнения, что убийство совершили грабители из кварталов Чамартин или Куатро-Каминос. Несколько дней спустя толки о происшествии прекратились. Всеобщее внимание привлекли весьма серьезные события на Кубе и Филиппинах, и следствие по делу об убийстве ростовщика перестало интересовать публику.