Александр Александров - Подлинная жизнь мадемуазель Башкирцевой

• Название: Подлинная жизнь мадемуазель Башкирцевой
• Автор: Александр Александров
• Издательство: Захаров
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2003
• ISBN: 5-8159-0310-8

Мария Константиновна Башкирцева (1860—1884), русская художница, автор всемирно известного «Дневника», написанного ею по-французски и несколько раз выходившего по-русски. (Наиболее полный текст публикуется в «Захарове» летом 2003 года.) Большую часть жизни прожила в Париже, где и умерла в возрасте 24 лет. Несмотря на столь ранюю смерть от чахотки, прожила удивительно полную и яркую жизнь. Была множество раз влюблена, больше всего на свете жаждала славы и поклонения, переписывалась с Эмилем Золя и Ги де Мопассаном, выставляла свои картины в Парижском Салоне и получала награды, общалась с замечательными людьми. Всё это так и не увидело света: дневник в традициях того времени был сильно сокращен наследниками, которые убрали оттуда самые сокровенные и интимные подробности ее жизни и частной жизни ее семьи. Александр Александров восстанавливает всё то, что осталось за кадром: множество лет он изучал жизнь Муси, как называли Башкирцеву ее близкие, и вряд ли кто знает о ней больше, чем он. «Кто такая Мария Башкирцева? Многим это имя ни о чем не говорит, кто-то слышал про рано умершую в 1884 году русскую художницу, жившую в Париже, некоторые читали ее написанный по-французски «Дневник», неоднократно издававшийся в русском переводе в конце XIX — начале XX века и недавно переизданный вновь. ...Какой соблазн изложить законченную человеческую жизнь, наполненную чаяниями и страданиями, душевной и физической болью; жизнь, вызывающую предельное сопереживание в чувствительных душах; и покуда такие души — а их миллионы! — не переведутся на земле, ей, Башкирцевой, будут сочувствовать...»

---

Оклер не была допущена на первый международный Конгресс женщин, так как

подготовленная ею речь об избирательном праве показалась организаторам Конгресса

слишком радикальной. В 1880 году она отказалась платить налоги, потому что ее не

желали признать полноправной гражданкой общества: “У меня нет прав, а значит нет и

обязанностей, я не голосую, я и не плачу”. Пресса без конца иронизирует над ней.

“Фигаро” задает вопрос: если избирательное право будет предоставлено женщинам, то не

придется ли потом давать его и баранам. “Иллюстрасьон” замечает: “Юбертина Оклер

молода и красива, и если личные разочарования толкнули ее на путь политической

борьбы, она все же должна отдавать себе отчет в том, что сама физиология женщины

навсегда закрывает ей путь в ту область действия, которая предоставлена исключительно

мужчине”.

Несмотря на то, что Башкирцева иронически описывает собрание общества, она вступает

в него под именем Полины Орелль, представившись иностранкой, воспитанной во

Франции. Она ходит в общество, всегда надевая каштановый парик, платит ежемесячный

взнос в двадцать пять франков и дает свои карманные деньги Юбертине Оклер на издание

женского журнала “Гражданка”, в котором вскоре сама вскоре начнет публиковаться.

Можно представить себе, как возмутились бы ее “мамы”, узнав, что она субсидирует

издание социалистического журнала, является его акционером, а не покупает на эти

деньги шляпки от Уорфа.

“ Подумайте только, что у Жулиана из пятнадцати женщин оказалась только одна, которая

не смеялась и не крестилась при мысли об эмансипации женщин; одни это делали из

невежества, другие - потому что это неприлично. Я уже была готова послать к черту этих

бессмысленных существ, которые не хотят, чтобы их считали существами разумными. Они

будут говорить: женщина должна думать о своей красоте и т.д. и т.п., или: кто будет

воспитывать детей, если женщина займется политикой? Как будто все мужчины только и

занимаются политикой! Никто не заставляет женщину идти в кафе и произносить там

речи, мы хотим только, чтобы она была свободна в выборе своей карьеры, которую считает

для себя наиболее подходящей. “ Оставьте женщину на ее месте”, - говорят они. А где ее

место, скажите пожалуйста?.. Я в бешенстве от отчаянья, когда встречаю таких глупых

существ. А нужно не впадать в гнев, а убеждать и наставлять. Лучше всего это делать с

неграмотными женщинами или с республиканками из простого народа...”

(Неизданное, 2 декабря 1880 года. На следующий день после первого посещения общества

“Права женщин”.)

Женщины из другого, более обеспеченного класса, боятся молвы, а девушки так и вовсе, боятся, что не выйдут замуж, будучи замечены в симпатии к эмансипации. Именно

француженки, как мы уже отмечали, не поддерживали феминистское движение.

Впрочем, тут нет ничего удивительного, если учесть, что во Франции в 1880 году не было

ни одного лицея для девочек, лишь к 1910 году их стало 138 и в них училось 33 000

девочек. Нелишне сказать, что, в так называемой, “отсталой” России уже в 1900 году в

средней школе училось 250 000 девочек. И это данные западных историков.

“Что касается университетского образования для женщин, то оно было развито примерно

одинаково во всех европейских странах, за исключением царской России, показавшей

выдающийся пример развития: с 2000 девушек-студенток в 1905 году - до 9300 человек в

1911 г.; а в США в 1910 г. было 56 000 девушек-студенток (вдвое больше, чем в 1890 г.); так что США намного обогнали Европу по этому показателю. В 1914 году в Германии,

Франции и Италии насчитывалось по 4500-5000 студенток университетов (в каждой из

стран), а в Англии - 2700. Отметим также, что университетское образование для девочек

было разрешено в России, США и в Швейцарии с 1860-х годов, а в Австрии - только с

1897 года; в Германии - с 1900-1908 годов (в Берлине)”. ( Из книги Эрика Хобсбаума. “Век

империи. 1875-1914”.)

Я привожу эти данные, чтобы были понятны записи Марии Башкирцевой, жившей во

Франции, отчасти и для того, чтобы было понятно, как была извращена для нас

идеологами коммунизма история собственной страны, которой мы обязаны были бы

гордиться.

Башкирцева записывает в своем неизданном дневнике после посещения 20 декабря 1880

года конференции в зале Петрель в одном из пригородов Парижа, где собралось около

пятидесяти человек и где она занимала место в президиуме, как одна из присутствующих

женщин прервала оратора-мужчину:

- Вы не хотите, чтобы мы учились и эмансипировались, потому что боитесь, что мы

покинем семейный очаг и перестанет штопать ваши носки. Успокойтесь! Мы будем варить

суп и штопать носки, но, вернувшись домой, мужчина сможет увидеть женщину,

способную понять его!

20 февраля 1881 года Полина Орелль публикует в журнале “Гражданка” полемическую

статью о женщине-художнике:

“Я никого не удивлю, если скажу, что женщин не принимают в Школу изящных искусств, как впрочем, и в другие места.

Однако их принимают в Медицинскую Школу, тогда почему - не в Школу Изящных

искусств? Загадка. Может быть, боятся скандала, который вызовет женский элемент в этой

легендарной среде? Но ведь можно сделать, как в России или в Швеции, создать

отдельные мастерские, где будут писать с натуры, и собирать всех участников только на

лекции. (Здесь Башкирцева ошибается. В России рисование с натуры в Академии в то

время уже было совместным - авт.) Может быть, в этом и есть решение? Но пока его нет, об этом никто и никогда не думал - вот и все.

А вы, высокомерно объявляющие себя более сильными, более умными, более

способными, чем мы, вы присвоили себе одну из лучших школ в мире и получаете там все

необходимые знания.

Женщины же, которых вы считаете хрупкими, слабыми, ограниченными, большинство из

которых “неприлично” лишено даже элементарной свободы ходить, куда хотят, вы не

оказываете ни содействия, ни защиты, а даже наоборот.

Это нелогично. Ведь мы не будем запирать женщину дома, не правда ли? Не все женщины

становятся художниками, как не все мужчины хотят стать депутатами. Речь идет об очень

немногих, а это ничего не отнимет у знаменитого домашнего очага, вы прекрасно знаете.

У нас есть городские школы рисунка, достаточные для тех, кто собирается идти в

промышленность, но нет ни одной школы, где преподается настоящее искусство, не считая

двух-трех мастерских, где богатые девушки развлекаются живописью.

А нам нужно иметь возможность работать, как работают мужчины, и не прибегать к силе, чтобы получить то, что мужчины получают так просто.

Нас спрашивают со снисходительной иронией, сколько было великих художников-

женщин? Эх, господа! Они были, и это даже удивительно, учитывая те трудности, которые

им приходилось преодолевать.

Скажите кому-нибудь, что им нужно отправить их дочь писать голое тело, без чего

невозможно обучиться живописи! Да большинство из них истошно возопит, хотя они не

стесняются водить тех же девушек на пляжи или на представления танцоров в костюме

змеи.

Что касается бедных женщин, то у них нет средств на обучение, а государство им в этом

отказывает.

Таким образом, женщинам не только препятствуют в их обучении старыми методами, и х

не только не принимают в государственные школы, но они даже не допускаются на лекции

по анатомии, перспективе, эстетике и т.д., которые могут слушать мужчины, даже не

принадлежащие к Школе и работающие в частных мастерских.

Но Школа готовит не только художников и скульпторов, и подозревая, что вызову улыбки, все-таки скажу, что женщины-архитекторы или граверы не хуже женщин-врачей или

мужчин-портных. Каждый должен иметь свободу выбора профессии, которую считает

подходящей для себя.

Притом, что есть не мало мужчин, занимающихся серьезным делом, которым было бы

лучше отойти от этого подальше, / ... / женщин не допускают до участия в конкурсе на

Римскую премию. Как видите, им даже не дозволено показать их неспособность.

К счастью, проводятся ежегодные выставки, а последние Салоны доказали, что эти

презренные женщины являются способными ученицами и высоко несут знамя свободной

школы, т.е. мастерской Жулиана, которая открыла им свои двери”.

В начале января Марии начинает казаться, что со здоровьем у нее поправляется:

“Я еще кашляю и дышу с трудом. Но видимых перемен нет - ни худобы, ни бледности.