Патриция Хилсбург - Прощай, Эдем! Книга 1: Стефани

• Название: Прощай, Эдем! Книга 1: Стефани
• Автор: Патриция Хилсбург
• Издательство: БАДППР
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-87378-005-6

Открывая эту книгу, вы вновь встречаетесь с полюбившимися героями.

Прошел год после событий, описанных в романе Патриции Хилсбург «Изгнание из Эдема».

Многое изменилось в жизни Стефани и Денниса Харперов. Для читателя есть возможность узнать, чем закончились приключения любимых героев, пережить вместе с ними повороты судьбы до просмотра одноименного телесериала.

---

— Послушай, Чак, это было в то время, когда ты работал частным детективом?

— Да, я как раз только начинал.

— Тогда все понятно.

— Но у меня тогда еще не было даже лицензии. Кое-как я втолкнул Джилли на подножку автобуса, а сам примостился за ней. Я не мог сделать ни шага. У меня была только одна возможность, поставить ногу и обеими руками ухватиться за поручни. Так вот, Билли, я думал, что навряд ли удержусь до следующей остановки, но кто-то крикнул: «Подвинь-ка ноги еще!» Я не мог этого сделать, потому что мне мешали ноги Джилли.

Тогда какой-то здоровенный мужик толкнул меня в спину, начал кричать и ругаться. Он попытался просунуть свою ногу между мной и Джилли. Я изловчился и немного подвинулся к девчонке. И, представляешь, мое бедро оказалось зажато между бедрами Джилли. Дверь с трудом захлопнулась. Мне показалось, что я задыхаюсь. Я пробовал занять лучшее положение, увлекая за собой плотно прижатую ко мне Джилли. Опять послышались недовольные голоса. Спина Джилли так плотно прижалась ко мне, что я сквозь тонкую ткань ощутил всю горячую жизнь ее тела.

Представляешь, Билли, молоденькая девушка плотно-плотно прижимается ко мне в душном автобусе?

— Ну что ж, ты ее и трахнул прямо в автобусе?

— Да нет, Билли, я не о том. Слушай дальше.

— Давай-давай. Уже интересно.

— Автобус покатил вперед. И, знаешь, мне было не до того, чтобы смотреть в окошко. От этой Джилли исходил такой сильный запах… Знаешь, запах этот мне понравился, хотя я не люблю запахов духов и одеколонов.

На затылке, у самой границы волос, у этой девчонки была маленькая такая родинка. Она, наверное, даже не знала о ней. Но кто-то, конечно, ей об этом расскажет, и я ощущал всю ее чувственность, словно стекавшую с плеч. Ниже, там где они соприкасались совсем тесно, тело ее жило какой-то смутной жизнью. Она совсем не пыталась отстраниться.

Когда автобус подпрыгивал на выбоинах, мы еще теснее прижимались друг к другу, и у меня возникло неясное ощущение, что она легонько сжимает мое бедро. Она была в каком-то нервном напряжении.

— Ну давай, давай, быстрее рассказывай, Чак, не тяни!

— Не спеши, Билли, все по порядку. Постепенно пассажиры утрамбовались, и вдруг мне показались, что наше тесное соприкосновение вот-вот закончится. Но девушка не пыталась не только освободиться, наоборот, постепенно свыклась с этой близостью, сживалась со своим бесстыдством.

Наконец, она выбрала нужное положение, воспользовавшись дикой давкой. Я решил, что такое насильное объятье ей нравится, и не увидел в этом ничего плохого.

Автобус остановился. Несколько пассажиров сказали, что им надо выйти, и пришлось их пропускать. Я с каким-то сожалением отделился от Джилли, затем спустился на землю. А Джилли и еще несколько человек вышли.

Когда я вновь влез в автобус, то не сразу понял, почему Джилли стояла лицом ко мне. Хотя давка стала меньше, мне показалось, что она усилилась. Лицо девушки было рядом с моим лицом, она немного отвернулась и, не зная куда смотреть, опустила глаза.

Иногда ее лоб касался моей щеки. Я заметил, что на ней не было лифчика; ее груди, чуть распластанные на моей груди, были твердыми и горячими. Из-за выбоин на дороге, соски ее, как два жестких желудя, впивались мне в кожу.

Я почувствовал, что у меня возникает желание. А Джилли не сразу осознала это. Я спросил сам себя — представляешь, Билли, я тогда был еще наивным — я спросил у себя, понимает ли она, что происходит с нами. Но ее взгляд убегал в сторону.

Еще у вокзала я заметил, что невинности во взгляде этой девчонки не было. Иногда я чувствовал, как вздрагивает ее живот, в какое-то мгновение она прижималась ко мне самым низом живота, а я ощущал всю ее скрытую, но пока еще сдерживаемую силу.

Мое желание, Билли, ты представляешь, стало явным. Его выдавали мои джинсы. И тогда я подумал, что теперь ничто не может скрыть от этой девчонки мою страсть. А она могла быть смущена внезапным откровением моего желания.

Мне показалось, что все в ней вспыхнуло, всем своим тесно прижатым ко мне телом она стала искать нового сближения. А лицо ее по-прежнему оставалось далеким и невозмутимым. И хотя глаза ее были опущены, она, искоса поглядывая на меня, заметила, что я не свожу с нее взгляда.

Быть может, ей не нравилось, что я нарушил ее затворничество, и тогда я подумал: «Ей, вероятно, кажется, что я ее презираю». А потом, после того как она на мгновенье прикрыла глаза, словно засыпая, понял: ей хочется остаться наедине со своим желанием.

— Ну ты, Чак, рассказываешь!

— Нет, Билли, это на самом деле было со мной.

— Ну ладно, давай дальше, по-моему, ты дошел до самого интересного.

— Так вот. Тело Джилли было каким-то медленным, и оно принялось совершать едва заметные движения: она то отходила, то вновь прижималась ко мне. Мне захотелось посмотреть на ее лицо. Я глянул: оно застыло, только подрагивали ноздри, а глаза были полуприкрыты, как будто она хотела выдать свою сонливость за действие жары.

Это длилось до того мгновенья, пока ищущая друг друга плоть не вошла в тесное соприкосновение: Джилли напряглась и застыла без движения, словно без оглядки покоряясь мне. Автобус остановился. Она без всякой спешки оторвалась от меня и сказала; «Мы приехали».

— Не понял, Чак. Как приехали?

— Ну автобус остановился, и мы приехали.

— Так что, ты даже ее не трахнул?

— А как я ее мог трахнуть в набитом людьми автобусе?

— Чак, ну и истории ты рассказываешь, полная ерунда!

— Знаешь, Билли, я ее трахнул все-таки, но уже потом, в доме этой старухи, на конюшне. Но это уже совсем другая история.

— Слушай, Чак, лучше бы ты рассказал мне вторую историю, про конюшню, эта какая-то скучная и неинтересная.

— Самое странное, Билли, что именно эта близость с Джилли мне помнится куда больше всех других встреч. Я запомнил ее, а остальное забылось.

— Ну конечно, — вздохнул Билли, — я тоже многих женщин забываю, а какие-то из них запоминаются почему-то на всю жизнь.

— Да, Билли, вот так произошло и у меня. Ты, конечно, можешь сказать, что такая история больше подходит мальчику, чем мужчине, но в том-то ее и прелесть.

Чак пристально всмотрелся в дорогу, которая летела под колеса их зеленого форда. Билли откинул голову на спинку сиденья и стал смотреть в низкий потолок машины.

— Чак, — наконец сказал он.

— Что? Ты хочешь еще одну историю? Они же тебе не нравятся.

— Да нет, я вот все время думаю о ночи, когда мы с тобой ловили рыбу.

— Это ты ловил рыбу, а я был с Нолой.

— Ну и как она, ничего?

— Ты же сам ее попробовал.

— Ай, Чак, я не про это. Помнишь про наш разговор? Помнишь, я тебя еще спросил, можешь ли ты кого-нибудь убить просто так, для удовольствия?

Чак качнул головой.

— Я же сказал тебе, что нет.

— А я все время возвращаюсь к этим мыслям, — задумчиво проговорил Билли. — Я, наверное, начинаю стареть, Чак, и что-то меняется в моей душе, хотя, я думаю, мы с тобой навсегда останемся прежними. Единственное, что меня останавливает, так это боязнь тюрьмы.

— Да, я тебе не завидую, — проговорил Чак.

— Да, я бы хотел вычеркнуть эти четыре года из своей жизни, забыть о них, но ничего не получается.

— Да хватит тебе, Билли, грустить. Не так уж все и плохо.

* * *

Стефани так и заснула, запрокинув голову, задрав подбородок словно лежала под солнцем на пляже. А потом повернулась к Джону и свернулась калачиком.

Джон не спал. Он прислушивался к ее ровному дыханию и думал о прошедшем дне.

«Возможно, ты все равно не смог бы начать работать сегодня и, наверное, лучше всего, что не вспоминаешь о работе и наслаждаешься тем что есть. Когда будет нужно, тогда и начнешь. И ничто тебе не помешает. Последняя выставка удалась, и ты сможешь написать картины для новой, картины, которые будут лучше прежних.

Конечно, сегодняшнее сумасбродство — забавное, хотя кто знает, что в этой жизни баловство, а что — всерьез. Пить бренди днем — никуда не годится, конечно, а простые аперитивы уже кажутся пустяком. Это скверный признак.

Но как красива Стефани во сне! И ты тоже заснешь, потому что на душе у тебя спокойно. Ты ничего не променял на деньги. Все, что она говорила о деньгах, — правда, все до последнего слова. Какое-то время ты сможешь жить беззаботно. Что там она говорила о крахе?»

Потом он устал вспоминать, посмотрел на нее и легко, чтобы не разбудить, коснулся губами щеки. Он очень любил ее и все, что с ней связано, и уснул, думая о ней и о том, как завтра они загорят еще сильнее, какой смуглой станет ее кожа и какой загадочной может быть Стефани.

Он чувствовал, что любит ее всем своим сознанием, всем своим телом, каждой клеточкой своей кожи, каждым прикосновением пальца.

Мужчина и женщина сладко спали, а за окном шумел ветер. Тяжелые волны океана накатывали на берег, с шумом разбивались о него и медленно отходили назад. Скрипели у причала рыбацкие шхуны, стучал о мачты и о борта такелаж яхт, плескались волны.