Патриция Хилсбург - Прощай, Эдем! Книга 1: Стефани

• Название: Прощай, Эдем! Книга 1: Стефани
• Автор: Патриция Хилсбург
• Издательство: БАДППР
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-87378-005-6

Открывая эту книгу, вы вновь встречаетесь с полюбившимися героями.

Прошел год после событий, описанных в романе Патриции Хилсбург «Изгнание из Эдема».

Многое изменилось в жизни Стефани и Денниса Харперов. Для читателя есть возможность узнать, чем закончились приключения любимых героев, пережить вместе с ними повороты судьбы до просмотра одноименного телесериала.

---

— Я не знаю как тебе объяснить… Но пока я не готов к тому, чтобы снова начать работать.

— По-моему, Джон, ты очень устал после этой выставки.

— Возможно…

— Так мы поедем с тобой? Спрячемся в постель и будем слушать как стучит дождь по крыше…

— Но я же тебе говорил, что ливень…

— Хорошо, пусть будет ливень.

— Стефани, в принципе, мне все равно куда ехать. Но на островах сейчас не очень… Все дороги размыты, никуда не поедешь, сядем на одном месте, как посреди болота… А трава там такая высокая, что ничего не увидишь.

— Так куда же тогда ехать?

— Не знаю. Может быть, в Европу, в Африку, в Испанию, во Францию… Но, честно говоря, мне и туда не очень хочется. Мне нравится здесь.

— Здесь? На этом побережье? Тебе еще не надоело?

— Нет, не надоело.

— Но, послушай, Джон, неужели нигде не найдется теплого уголка, где мы смогли бы плавать как здесь?

— Почему нигде? Можно, например, поехать в Европу, и мы сможем плавать как здесь.

— Какая скука! Тогда подождем с Испанией, я хочу загореть побольше.

— А что ты там говорила насчет загара?

— Я хочу загореть.

— А зачем тебе быть такой темной?

— Не знаю…

— Почему тебе иногда чего-то хочется?

— Сейчас больше всего на свете мне, например, не хватает загара. Конечно, из того, чего у меня еще нет. Разве тебе не хочется, чтобы я стала совсем черной?

— Ну еще как! — прошептал Джон.

— Ты думал, я не смогу так загореть?

— Почему? Можешь загореть.

— Вот я и смогла. У меня кожа такого же цвета как у львицы. А они иногда бывают очень темными. Но я хочу загореть вся и скоро своего добьюсь. И ты станешь смуглее индейца или туземца. И тогда мы будем совсем не похожи на других. Теперь понимаешь, почему это так важно?

— Какими же мы будем?

— Не знаю. Может быть, мы станем самими собой, но несколько другими. Такими мы и останемся, да?

— Возможно.

— Давай поедем по этому же побережью и найдем другое место, не хуже этого.

— Так и сделаем. Есть много диких уголков, где летом никого нет. Возьмем машину и сможем добраться в любой уголок, куда наша душа пожелает. Стоит хоть раз в жизни загореть как следует, и мы навсегда останемся такими, если не будем жить летом в городах.

— В городах? Неужели ты хочешь стать совсем черной, Стефани?

— Да, насколько возможно. Жаль, что во мне нет туземной крови, а то я стала бы такой темной, что тебе не устоять. Скорее бы наступило завтра, и я снова пойду на пляж.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

— Чак и Билли наконец-то выезжают в Редбридж. — Долгую дорогу может скрасить только разговор о женщинах. — Джилли, набитый автобус, тряская дорога и… — При свете шум волн не кажется таким загадочным. — Гараж мистера Томпсона. «Так вот почему Джон и Стефани так редко выходят из номера!» — догадался владелец гаража.

Проехав миль двадцать в молчании, Чак и Билли посмотрели друг на друга.

— Что ты такой невеселый, Чак?

— Да не знаю, честно говоря, чему радоваться, Билли.

— Я не о том говорю, что надо радоваться. Просто развесели меня чем-нибудь.

— Тебя развеселить? Да ты что, с ума сошел? Что я тебе, клоун?

— Хотя бы расскажи что-нибудь, дорога будет легче.

Билли нервно барабанил тонкими пальцами по приборному щитку.

— О чем тебе рассказать?

— Расскажи о женщинах.

— О женщинах? — Чак посмотрел на Билли, потом вновь уставился на дорогу. — О женщинах… О женщинах это ты мастер рассказывать, а я, признаться, их не очень люблю.

— Да ладно тебе, не очень любишь… Эту, небось, трахнул ночью?

Чак вновь взглянул на Билли и кивнул.

— А что мне оставалось? Ты же ловил рыбу.

— Так ты расскажешь или нет? А то от тоски сдохнуть можно. Если не будешь говорить, я начну пить виски.

— Э нет, пить мы пока не будем. Только когда доберемся до Редбриджа.

— Тогда рассказывай.

Чак задумался. Дорога летела под колеса их зеленого форда.

— Говоришь, о женщинах?

— Ну да. Об убийствах я с тобой разговаривать почему-то не хочу.

— Лучше бы я тебе рассказал об убийствах.

— Нет, Чак, избавь меня. На работе, да еще о работе разговаривать, — это уж слишком!

— Так и быть, я расскажу тебе одну историю, правда, она мне и самому кажется довольно странной.

— Расскажи, я очень люблю всякие странные и загадочные истории, в особенности связанные с какими-нибудь извращениями.

— Да ты что, Билли, с ума сошел? Разве я похож на извращенца?

Билли посмотрел на Чака:

— Нет, на извращенца ты, пожалуй, совсем не похож. Эдакий здоровый мужик. Извращенцы, обычно, такими не бывают.

— Вот и я говорю, так что не надо ко мне цепляться с этим.

— А я и не цепляюсь, Чак. Ты будешь рассказывать или я достаю виски?

— Я тебе сейчас как достану, так ты забудешь, где находишься!

— Ладно-ладно, Чак, успокойся. Рассказывай.

Чак наморщил лоб:

— Знаешь, Билли, начало я тебе не буду рассказывать, потому что это тебе все равно ни о чем не скажет. Итак, как-то я выехал по одному делу, выехал на рейсовом автобусе.

— Ты на рейсовом автобусе? Разве такое бывает?

— Это было очень давно, я был помоложе.

Билли кивнул.

— Ну-ну, так я слушаю историю, а ты городишь какую-то ахинею.

— Меня должны были ждать на вокзале. Я вышел из автобуса с саквояжем в руке и осмотрелся. Меня пригласила одна старушка, она хотела уладить дело со своим наследством. Но старушка встречать меня не пришла, я бы ее узнал. Я подумал, что она где-то рядом, и начал осматривать всех встречавших. Но перед автовокзалом никого не было и мне показалось, что обо мне забыли.

Я тогда подумал, что старушка слегка сумасшедшая и зря я трясся в этом мерзком рейсовом автобусе целых сто миль. Тогда стояла страшная жара. Я как сейчас помню, как вспотел в этом разбитом автобусе.

Я стоял посреди площади, потом вытащил из кармана платок и вытер вспотевшее лицо. Солнце, Билли, пекло вовсю, ты даже не можешь себе представить, какая жара стояла в этом городке. Я уже решил спросить про дорогу и добираться собственными силами, но в этот момент заметил молодую девушку, которая пряталась в стенной нише.

Меня тогда удивило, что она так просто стояла в этой нише и смотрела на меня. Мне даже показалось, что она прячется. А может быть, ей было нечего делать и она проводила время, рассматривая приезжающих.

— Чак, это никакая не история, это просто ахинея. И от нечего делать ты несешь мне всякую ерунду.

— Нет, ты послушай дальше. Так вот, эта девчонка смотрела мне прямо в глаза, и я подошел к ней. Еще там, на площади, мне подумалось, что она слишком любопытна для своего возраста. Я посмотрел на нее, отвернулся и пошел на поиски какого-нибудь человека, чтобы разузнать, как добраться до дома этой сумасшедшей старушки, которая вызвала меня. И, знаешь, когда я уже вошел в здание автовокзала, кто-то довольно робко дотронулся до моего рукава.

Я оглянулся; это была та самая девушка. Она мне сказала, что ее зовут Джилли и что ей велели встретить меня. Знаешь, Чак, все время, когда она говорила, ее глаза были опущены.

Я спросил, не мать ли прислала ее, и она сказала, что да. И тут же добавила, что нам надо сесть еще на один автобус и ехать. Я тогда удивился, что у старушки такая юная дочь. Правда, и я тогда был еще довольно молодым.

Девушка смущенно поглядывала на меня, а я поинтересовался, далеко ли ехать. Она отрицательно покачала головой, так и не подняв глаз. А я, сам не зная почему, заподозрил, что девушка что-то задумала.

«Ну что ж, — говорю я, — на автобусе так на автобусе. Поехали».

Она кивнула и легко зашагала впереди меня. Я молча следовал за ней и все время рассматривал ее фигуру. На ней, Билли, было простенькое красное платье, слишком короткое для нее. Оно едва закрывало колени. Руки и икры были обнажены, кожа золотилась от солнца.

Я отметил про себя, что у нее какая-то кошачья поступь. Ее черные волосы, зачесанные назад и собранные в хвост, доходили ей до талии. У нее было почти совсем созревшее, уже тяжелое тело, а лицо… Знаешь, Билли, бывают такие лица у женщин, очень детские, но что-то не вязалось с ее лицом, скорее глаза. Это были глаза уже взрослой женщины.

Я тогда спросил, как она меня узнала. Она посмотрела на меня и ответила: «Мама описала вас».

На площади перед вокзалом стояла очередь на автобус. Очередь была очень длинной. Я и Джилли оказались в этой бесконечной очереди последними. Я предложил взять такси, но Джилли покачала головой и сказала, что надо ехать на автобусе.

Каким-то чудом мы смогли втиснуться в этот автобус. Джилли смотрела перед собой как бы в пустоту и по-прежнему не поворачивалась ко мне. Я тогда подумал, что ей не хочется со мной разговаривать, но мне нравилось, что она не пытается нарушить наши отношения, что она относится ко мне с каким-то уважением. Возможно, мать рассказала ей, зачем она вызвала меня.