Джеймс Голдгейер - Цель и средства. Политика США в отношении России после «холодной войны»

• Название: Цель и средства. Политика США в отношении России после «холодной войны»
• Автор: Джеймс Голдгейер
• Издательство: Международные отношения
• Жанр: Политика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-7133-1350-0

Как формировалась внешняя политика США по отношению к России в 90-е годы XX века? В чем видела свои интересы в разваливающемся Советском Союзе правящая американская элита и правильно ли оценивала ситуацию? Какие были совершены ошибки и почему? На эти вопросы на основании широкого спектра источников, бесед с известными политическими деятелями, личных наблюдений пытаются найти ответ авторы нашумевшей в США книги.

---

Если бы на месте командующего группировкой сухопутных сил НАТО оказался не британский трехзвездный генерал Майкл Джексон, который не хотел делать всего того, чего добивался от него Кларк, дело могло дойти до подлинной конфронтации. Кларк связался с генеральным секретарем НАТО Хавьером Соланой, который сказал, что боевой приказ НАТО дает ему, Кларку, полномочия в кратчайший срок направить в аэропорт свой контингент. В Вашингтоне заместитель Председателя Объединенного комитета начальников штабов Джозеф Ралстон согласился с тем, что Кларк может послать «небольшой контингент, но это не должно быть военное противостояние. Нужно объяснить, что все делается для целей координации и сбора информации»{876}.

Однако Солана и Ралстон согласились разрешить Кларку использовать вертолеты «Апач» для блокирования взлетно-посадочных полос в Приштине. Однако Джексон с этим был не согласен. Кларк так описывает их разговор:

Джексон: Сэр, я больше не принимаю приказов из Вашингтона.

Кларк: Майк, это приказы не из Вашингтона, их отдаю я.

Джексон: По какому праву?

Кларк: По праву Главнокомандующего союзными силами в Европе.

Джексон: У Вас нет таких полномочий.

Кларк: У меня есть такие полномочия. Меня поддерживает генеральный секретарь.

Джексон: Сэр, я не собираюсь ради Вас начинать третью мировую войну…

Кларк: Майк, я не прошу тебя начинать третью мировую войну. Я прошу заблокировать взлетно-посадочные полосы, чтобы нам не пришлось столкнуться с проблемой, которая может вызвать кризис… Это не должно превращаться в конфронтацию… У тебя будет позиция… И они должны будут считаться с тобой.

Джексон: Сэр, я трехзвездный генерал, Вы не можете отдавать мне подобные приказы… У меня есть свое мнение.

Кларк: Майк, я четырехзвездный генерал, и я могу говорить тебе такие вещи{877}.

Кларк поясняет: «Я оценивал обстановку в стратегических терминах. Это могло стать поворотным моментом в судьбе НАТО. Сумеем или не сумеем мы проводить свои собственные миротворческие операции? Будет ли Россия играть в этих операциях равную роль с НАТО? Будет ли Россия добиваться своих целей хитростью и обманом или путем переговоров и компромиссов? Сможем ли мы провести эффективную операцию или же это будет еще одна слабая попытка в духе сил ООН?»{878}.

В конце концов, Джексон одержал верх. Британские силы перекрыли все дороги, ведущие к аэродрому и от него, и Джексон написал письмо, в котором однозначно заявлял, что НАТО не признает их, русских, претензии на контроль аэродрома. Без подкрепления Россия в любом случае не сможет контролировать этот аэродром. К тому же русские будут вынуждены просить у англичан воду и продовольствие{879}.

В этот напряженный период Ельцин часто общался с Клинтоном по телефону. В одном из таких разговоров Ельцин сказал Клинтону, что просто должен был сделать то, что сделал, и уверен, что Клинтон его простит. Наконец, 14 июня после высокопарных и невразумительных высказываний Ельцина один из помощников Клинтона передал тому записку, которая якобы отражала то, что два лидера пришли к соглашению. Клинтон сказал Ельцину, что согласен с ним, и затем озвучил три момента, о которых они договорились: вопрос о Приштине будет решаться на тех же принципах, что применялись в Боснии; долгосрочная дислокация войск будет определяться также на принципах Боснии; министр обороны Уильям Коэн и Игорь Сергеев могут согласовать детали на встрече в Хельсинки. Ельцин с этим согласился{880}.

В июне на встрече «восьмерки» в Кёльне Ельцин обратился к Клинтону. «Наши отношения были на грани краха. Если бы Вы и я не поддерживали контакт и не действовали честно и открыто, то они могли бы пойти под откос… Была пара моментов, когда мы четко дали понять друг другу, что наша дружба была на грани. Но даже в самые трудные моменты мы спрашивали себя: должны ли мы продолжать работать вместе? И всегда отвечали — да! Мы можем решить эту проблему так или иначе. И всегда приходили к согласию по любому вопросу. Почему мы это делали? Потому что все зависит от наших двух могучих стран — вот почему»{881}.

Выступая в печати в июне 1999 года, министр иностранных дел Игорь Иванов также подчеркнул важность встречи в Кёльне и личных отношений между Клинтоном и Ельциным. «Последние месяцы были не самыми простыми в отношениях между Россией и США. Однако, принимая во внимание созданный за последние годы запас прочности, о чем свидетельствует последняя встреча Бориса Николаевича Ельцина и Клинтона в Кёльне, мы можем твердо рассчитывать на преодоление имеющихся проблем»{882}. У Клинтона должно было сложиться убеждение, что проведение встречи «восьмерки» было его самым удачным ходом.

В Кёльне Клинтон не скупился на похвалы в адрес Ельцина за его помощь в окончании войны. Он говорил своим сотрудникам, что хочет, чтобы Ельцин «получил все, чего он заслуживает, и еще больше, что Ельцин может переписать историю так, как ему нравится». На вопрос прессы, доверяет ли он своему партнеру, Клинтон так высказался о своем человеке в Москве: «Я только могу сказать вам следующее: каждый раз, когда мне удавалось договориться с Борисом Ельциным, он держал слово»{883}.

Долгосрочный эффект

Когда американцы вспоминают Косово, они прежде всего думают о готовности НАТО в первый раз за свою историю начать войну не для того, чтобы защитить страну — члена альянса, но чтобы прекратить проводимую Милошевичем кампанию геноцида албанцев в Косово. Некоторые также указывают на допущенные обеими сторонами просчеты в период нарастания угрозы войны, а также после начала бомбардировок.

Но Косово также оказало важное влияние на американо-российские отношения. Не достигла своей цели попытка НАТО убедить Москву в том, что альянс уже не является военной организацией, ставящей своей задачей защиту от нападения со стороны России, но политической организацией, стремящейся учесть интересы России. Любое замечание о том, что Совместный постоянный совет может работать в условиях серьезного европейского кризиса, казалось русским абсурдным. Московская внешнеполитическая элита — либералы, коммунисты и националисты отвергали вильсонианское объяснение действий НАТО и рассматривали кампанию бомбардировок в реалистическом свете, то есть в свете выигрыша Соединенных Штатов и поражения России{884}. В то же время в Вашингтоне оставались серьезные подозрения, что российские лидеры не разделяли ценности, поддерживаемые Западом. Ельцин и его команда могли испытывать раздражение в связи с поведением Милошевича и в частном порядке признавать правомерность действий НАТО, но официально они были не на стороне жертв этнических чисток. Эта публичная позиция находила отклик у большинства русских, которые выражали явное недовольство кампанией НАТО[166].

Остаются также некоторые сомнения относительно истинных намерений и действий России в конце войны. Президент Ахтисаари, уверенный, что дипломатия потерпит крах, много говорил с российскими представителями о том, что произошло в действительности. Он убежден — Милошевич капитулировал потому, что «руководством Югославии достигнута договоренность с российскими военными и разведывательными службами, что Россия возьмет под свой контроль Приштину и северную часть Косово, образовав там свой собственный сектор. Если в предстоящие два-три года обстановка будет развиваться так, что албанцы провозгласят свою независимость, то Сербия благодаря российским войскам сумеет сохранить значительную часть этого сектора и заселить его исключительно сербами»{885}.

Если бы русским удалось воздушным путем перебросить подкрепление, они смогли бы сохранить для сербов часть Косово, создав тем самым хаос в системе командования и управления НАТО. Однако они не ожидали встретить неповиновение со стороны своих бывших союзников по Варшавскому договору, которые теперь были членами НАТО или стремились присоединиться к альянсу, и в силу этих причин план русских потерпел крах. Теория Ахтисаари представляется вполне правдоподобной (хотя и не доказанной). Однако, учитывая последовавшие события, его аргумент звучит предупреждением для тех, кто предлагает НАТО теснее сотрудничать с русскими военными в плане противодействия общим угрозам. Косово стало причиной того, что СПС как форум для консультаций и принятия совместных решений не состоялся, и в 2002 году НАТО и Россия решили заменить его. Косово осталось принципиально важным напоминанием для всех о том, что отказ в предоставлении России права «вето» позволил НАТО сохранить за собой возможность действовать в случае необходимости.

И наконец, Косово поставило вопрос о способности Кремля справляться с очевидными проявлениями слабости России. Действия Ельцина в обстановке кризиса в Косово показали, что он больше не в состоянии полностью контролировать внешнюю и военную политику своей страны. Любопытно, что в своем Послании о положении страны в апреле 1999 года он заявил, что «предотвращение раскола и разногласий в стране… является нашей задачей номер один» в области внешней политики{886}.{887}