Джеймс Голдгейер - Цель и средства. Политика США в отношении России после «холодной войны»

• Название: Цель и средства. Политика США в отношении России после «холодной войны»
• Автор: Джеймс Голдгейер
• Издательство: Международные отношения
• Жанр: Политика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-7133-1350-0

Как формировалась внешняя политика США по отношению к России в 90-е годы XX века? В чем видела свои интересы в разваливающемся Советском Союзе правящая американская элита и правильно ли оценивала ситуацию? Какие были совершены ошибки и почему? На эти вопросы на основании широкого спектра источников, бесед с известными политическими деятелями, личных наблюдений пытаются найти ответ авторы нашумевшей в США книги.

---

В период президентства Клинтона антидемократические склонности Путина наиболее ярко проявились в его подходе к негосударственным средствам массовой информации. Официальная власть подвергла аресту и угрозам и, наконец, изгнанию журналистов Андрея Бабицкого и Анны Политковской, «неправильно» освещавших положение в Чечне. Российское правительство также приняло новую доктрину информационной безопасности, которая создавала угрозу свободному распространению информации в России и за рубежом. Проводившаяся правительством в 2000 году кампания против принадлежавшей Владимиру Гусинскому крупнейшей в России частной группы СМИ — «Медиа-мост», владельцу телевизионной компании НТВ, наиболее наглядно продемонстрировала нетерпимость Путина к критике. К концу второго срока пребывания Клинтона в Белом доме российское правительство добилось передачи контроля над НТВ и еженедельником «Итоги» в дружественные Кремлю руки и помогло закрыть принадлежавшую «Медиа-мост» газету «Сегодня»{904}.

Реакция США — слова

Для ветеранов российской команды администрации Клинтона Чечня-2 и сопутствующие антидемократические тенденции в России стали еще одним ударом после разочарований в экономической и дипломатической сферах. Финансовый кризис в России, за которым последовал скандал вокруг «Бэнк оф Нью-Йорк», и дискуссия о том, «кто потерял Россию», сильно подорвали веру в ее перспективы стать нормальной страной и серьезным партнером Соединенных Штатов.

Спустя всего несколько месяцев после финансового краха, который в то время воспринимался как конец рыночных реформ в России, деятелям администрации Клинтона пришлось мобилизовать все свои дипломатические таланты, чтобы избежать серьезного конфликта в американо-российских отношениях из-за Косово. Это полностью истощило их силы, к тому же их беспокоило непредсказуемое поведение России, как это имело место в июне 1999 года в аэропорту Приштины.

И все же они надеялись, что положительные результаты сотрудничества на завершающем этапе кампании в Косово могут дать новый положительный импульс двусторонним отношениям. Больше всего в администрации Клинтона надеялись использовать последние два года пребывания в Белом доме для заключения с Россией крупного соглашения по контролю над вооружениями, чего им не удалось достигнуть в первые шесть лет пребывания у власти.

Российская военная акция в Чечне летом 1999 года загасила последние искорки оптимизма в отношении Договора ОСВ-3. Некоторые представители администрации стали высказываться в том духе, что вторая чеченская война свела на нет все, что было достигнуто в отношениях с Россией за последние шесть лет. То, как русские воевали, вызывало в США еще большее раздражение. Ответственный представитель Госдепартамента Джон Бейрли сокрушался: «Вместо того чтобы воевать по-умному, Красная Армия действовала кувалдой»{905}. Отношение американцев к чеченской войне характеризовалось крайним разочарованием среди российских партнеров.

Смещение этих акцентов дополнялось другими переменами в самой администрации Клинтона, которые определяли ее политический курс по Чечне. Клинтон уже не уделял такого внимания политике в отношении России, как в свой первый срок пребывания на посту президента. Для Клинтона Моника Левински и процедура импичмента отодвинули все другие вопросы на второй план. Тэлботт пишет: «Последовавшая политическая катавасия тяжело отразилась на правительстве и нации в целом. На процессе выработки политики отрицательно сказывалось то, что государственным органам и деятелям администрации пришлось отвлекаться от решения «благородных» или, во всяком случае, более нормальных задач, и у них пропадало желание работать»{906}.

Оба президента, Клинтон и Ельцин, приближались к финишу своего длительного срока пребывания у власти. По сравнению с 1994 годом в 1999 году они были меньше нужны друг другу. К тому же затраченные на Россию усилия не обещали позитивных результатов. Некоторые еще верили, что администрации Клинтона все же удастся заключить важное соглашение по контролю над вооружениями, но шансы на это были невелики.

В промежутке между двумя чеченскими войнами сменились и многие специалисты, занимавшиеся Россией. Госсекретарь периода второй войны пользовалась репутацией человека, в большей степени заинтересованного в проблеме прав человека, чем ее предшественник. Послом по особым поручениям для СНГ в этот период был Стивен Сестанович, настроенный более критически в отношении военной интервенции, чем его предшественники в Госдепартаменте (примечательно, что на службу в правительство его пригласил один из таких предшественников — Строуб Тэлботт). Репутация Сестановича как эксперта по России, симпатизирующего российским реформаторам, повышала его влияние в администрации. Тем не менее, этот «пророссийски настроенный парень» резко критиковал новую российскую военную кампанию. Те группировки в администрации, которые раньше выступали против проведения жесткой линии по Чечне в первую войну, теперь были ослаблены или вообще распались. Уход министра обороны Уильяма Перри и его команды означал, что Пентагон стал уделять меньше внимания России. Роль Министерства финансов после краха в августе 1998 года тоже была сильно подорвана, во всяком случае взгляды министерства на Россию в этот период существенно изменились. Деятели Минфина США были скомпрометированы их российскими коллегами, они не видели перспектив продолжения реформ в ближайшем будущем и поэтому не играли никакой роли в смягчении критики действий России в Чечне.

Наконец, некоторые деятели команды Клинтона, в первую очередь Строуб Тэлботт, глубоко сожалели о проявленной ими мягкости в первую чеченскую войну и на этот раз заняли иную позицию. Тэлботт вспоминает: «Я сожалею об этом [о реакции США на первую войну] не только в силу гуманитарных причин. Я думаю, что, если бы мы могли встряхнуть Ельцина и использовать отношения Клинтона с Ельциным так же успешно, как мы это делали по другим вопросам, может быть, он не был бы так податлив влиянию Степашина или Куликова, которые опять втянули его в войну в 1999 году. Ну и, конечно, Путина, во многом… И во-вторых, если бы мы более активно реагировали на первую войну, то, может быть, удержали Ельцина от второй»{907}. Но даже если возможность влияния на поведение России была так же ограниченна в 1999, как и в 1994 году, то те деятели команды Клинтона, которые все еще оставались в администрации на момент второй чеченской войны, были преисполнены решимости говорить об этой войне то, что думали. Они твердо верили, что слова имеют значение{908}.

В промежутке между войнами изменилась и сама Россия. Самое главное — во второй войне Ельцин уже не боролся за свое политическое выживание, хотя русские пытались подчеркнуть, что война была привязана к внутренней политике, и ссылались на то, что сильная реакция Ельцина была необходима, чтобы не допустить к власти генерала Александра Лебедя{909}. Угроза возвращения коммунистов к власти перестала существовать после выборов 1996 года{910}. Укрепив свои политические позиции после финансового краха августа 1998 года, коммунисты показали, что у них нет намерений воскресить коммунизм советского толка. Будущее российских реформ уже не было связано с выживанием Ельцина. Отчасти это определялось тем, что сами реформы остановились. Другая причина заключалась в том, что призрак настоящего реванша уже больше не представлял угрозы. Кроме того, угроза распада федерации, если она вообще когда-то была реальной, к 1999 году серьезно ослабла. Наконец, в отличие от 1994 года, на этот раз военная акция в Чечне пользовалась поддержкой в обществе, которое рассматривало ее как самооборону. Вплоть до конца администрации Клинтона прочное большинство в России поддерживало эту войну[175]. Даже самые близкие друзья Америки, включая Анатолия Чубайса и его новую коалицию либералов — «Союз правых сил», поддерживали эту войну{911}. Только либерал Григорий Явлинский публично критиковал вторую войну, заняв позицию, которая, по мнению многих, ему дорого обошлась на парламентских выборах в декабре 1999 года[176]. Сложившаяся в России новая обстановка еще более осложнила выработку политической линии в отношении чеченской войны.

Реакция США на вторую чеченскую войну мало изменилась. Как и в период первой войны, администрация Клинтона подчеркивала свое уважение территориальной целостности России. Тэлботт так объяснял это: «Чечня, Дагестан, Ингушетия являются республиками на территории Российской Федерации. Мы признаем международные границы России и ее обязанность защищать всех своих граждан от проявлений сепаратизма и нападений на законную власть. Мы также признаем, что нынешняя вспышка насилия началась с того, что находящиеся в Чечне повстанцы вторглись в Дагестан. Россия также была потрясена разрушительными взрывами жилых домов в центре России, в том числе в самой Москве»{912}. Вторжение чеченцев в Дагестан сделало невозможным для США или любой другой страны занять какую-то иную позицию по вопросу суверенитета России, территория которой подверглась нападению. Россия имела право защищать свои границы»{913}.