Джеймс Голдгейер - Цель и средства. Политика США в отношении России после «холодной войны»

• Название: Цель и средства. Политика США в отношении России после «холодной войны»
• Автор: Джеймс Голдгейер
• Издательство: Международные отношения
• Жанр: Политика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-7133-1350-0

Как формировалась внешняя политика США по отношению к России в 90-е годы XX века? В чем видела свои интересы в разваливающемся Советском Союзе правящая американская элита и правильно ли оценивала ситуацию? Какие были совершены ошибки и почему? На эти вопросы на основании широкого спектра источников, бесед с известными политическими деятелями, личных наблюдений пытаются найти ответ авторы нашумевшей в США книги.

---

В 1992 году старый друг и однокашник Клинтона по Оксфордскому университету, а вскоре и его главный советник по России Строуб Тэлботт так писал о Джордже Буше: «Будучи, несомненно, интернационалистом, Буш считал себя прагматиком и всегда относился без каких-либо эмоций к проблеме или самой концепции вмешательства в дела других стран, исходя из интересов демократии или гуманитарных принципов. «В отличие от него, советник президента по национальной безопасности Энтони Лэйк так объясняет значение, которое команда Клинтона в политическом и идеологическом плане придавала проблеме продвижения демократии: «В период избирательной кампании я помогал развивать тезис о важности демократии, поскольку, во-первых, я сам в это верил, а потом этот акцент на идеи демократии помогал нам преодолевать раскол в Демократической партии, существовавший со времени вьетнамской войны. Эта линия продолжалась и в 1993 году в форме нескольких выступлений по проблемам демократии»{246}.

В администрации Клинтона считали, что поддержка рыночных и демократических реформ отвечает национальным интересам США, особенно в условиях идеологического и политического вакуума, возникшего после коллапса коммунизма. Конечной целью было расширение сообщества демократических стран в Европе. Если госсекретарь Джеймс Бейкер после краха коммунизма лишь мимоходом высказывался в плане этой концепции международных отношений, то администрация Клинтона в 90-х годах сделала тезис о демократическом мире заклинанием американской внешней политики{247}. В одном из выступлений весной 1996 года Строуб Тэлботт, перефразируя философа Исайю Берлина, напомнил своим слушателям, что лис знает много мелочей, а ежик знает одну, но главную. Для американской внешней политики такой одной большой «мелочью» является поддержка демократии. «На поле американской внешней политики все еще остается место для ежика. Мы будем двигаться к достижению всех перечисленных мною и других целей, если мы одновременно будем укреплять сотрудничество состоявшихся демократий и поддерживать переход к демократии в государствах, которые возникают на месте диктатур или выходят из полосы гражданских распрей. Короче говоря, демократия является той одной большой вещью, которую мы должны защищать, поддерживать и продвигать везде, где это возможно, даже когда нам одновременно приходится решать многие другие задачи»{248}.

Клинтон воспринимал Россию через призму вильсонианских идеалов. В выступлении по вопросу американо-российских отношений накануне своей первой зарубежной поездки в качестве президента США в Ванкувер в апреле 1993 года, где была запланирована его первая встреча с российским президентом Борисом Ельциным, Клинтон заявил: «Только подумайте — в XX веке войны в Европе унесли жизни сотен тысяч американцев. Появление демократической России, живущей в своих границах в окружении миролюбивых и демократических стран, может гарантировать, что нам больше никогда не придется платить такую цену. Мы с вами знаем, что в конечном счете историю России будут писать россияне и будущее России зависит от них. Но я настаиваю, что мы тоже должны делать то, что можем сделать, и именно сейчас. Не из благотворительности, а потому, что это разумное капиталовложение… Наши усилия потребуют новых расходов, но результаты, которые мы пожнем в плане нашей безопасности и процветания, если будем действовать без промедления, стоят того». Он также подчеркнул, что расходы, связанные с оказанием помощи российским реформам, позволят американцам сэкономить триллионы долларов, которые США были бы вынуждены истратить на оборону в иной обстановке, в случае победы в России авторитарного режима. Он также добавил, что реформированная Россия создаст новые экономические возможности для американского бизнеса, дав ему 150 млн. новых потребителей»{249}.

Экономическая помощь России никогда не преподносилась как бескорыстный альтруизм, но, скорее, как политика, отвечающая интересам американской безопасности. Деятели администрации Клинтона отвергали ярлыки «идеалистов» и «либералов» и старались представить idealpolitik как realpolitik{250}. Выступая в Сенате США с разъяснением политики администрации в области иностранной помощи, Строуб Тэлботт отмечал: «В основе нашей внешней политики лежат интересы Америки. Точно так же как программа Нанна-Лугара означает оборону другими средствами, Закон «О поддержке свободы…» является инвестицией в более безопасное будущее. Это — инструмент для развития геополитических и экономических тенденций, которые укрепят благополучие нашей нации». И позже добавил: «Для увеличения шансов на победу интеграционных и прозападных тенденций мы должны выявить ключевые точки в системе и политике обществ, пришедших на смену Советскому Союзу, на которые мы могли бы воздействовать и помогать им. Мы не спасаем и не теряем Россию; мы стараемся создать такую среду, которая наконец позволила бы России реализовать себя»{251}. «Демократическая и рыночно ориентированная Россия, тесно связанная с западными институтами, будет более удобным партнером для Америки и тем самым будет способствовать укреплению национальной безопасности США. Россия, не сумевшая провести преобразования, снова станет угрозой для нашей национальной безопасности». Томас Дайн во время рассмотрения сенатским Комитетом по иностранным делам его кандидатуры на пост заместителя администратора Агентства международного развития по Европе и новым независимым государствам заявил: «“Холодная война” закончилась, но провал реформ в Евразии поставит Америку перед лицом новых вызовов и новых колоссальных расходов. Действовать сейчас в превентивном плане гораздо разумнее и намного выгоднее, чем преодолевать последствия бездействия»{252}.

Расширение целей американской помощи

Будучи реалистом, Джордж Буш считал, что Соединенные Штаты мало что могут сделать в плане развития преобразований в России, даже при том, что в конечном счете они выиграют от этих перемен. Клинтон и его помощники, наоборот, были убеждены, что могут повлиять на этот процесс. Они были преобразователями режимов, которых не устраивала роль простых свидетелей истории — в данном случае истории России. Они хотели делать эту историю.

Первым шагом Клинтона в плане изменения политики его предшественника в отношении России стало увеличение финансовой помощи с целью поддержки проводимых в этой стране преобразований. Во время избирательной кампании 1992 года Клинтон критиковал Буша за недостаточную поддержку российских реформ. Администрация Буша сформировала новую программу помощи России и новым независимым государствам, поддерживая, по крайней мере риторически, инициативу Нанна-Лугара по демонтажу ядерных вооружений и, более явно, путем разработки «законопроекта о поддержке свободы». Клинтон одобрял эти программы, но хотел быстро и существенно нарастить усилия США в этом плане.

На третий день пребывания Клинтона в Белом доме ему позвонил Ельцин с предложением о безотлагательной встрече. Работник аппарата СНБ Николас Берне вспоминает: «Президент Клинтон сказал, что отношения с Россией будут в числе его высших приоритетов в первый год пребывания у власти». Вопреки советам своих помощников по внутриполитическим вопросам Клинтон удовлетворил просьбу Ельцина и предложил встретиться в апреле в Ванкувере. Подготовка к этой встрече стала главным моментом в деятельности новой внешнеполитической команды американского президента{253}. Новый президент хотел в ходе своей первой встречи с Ельциным объявить о чем-то очень серьезном. Клинтон лично забраковал первый пакет помощи, составленный его аппаратом, как «недостаточно смелый». Когда Клинтону напомнили, что его предложения должны получить одобрение Конгресса, он заметил: «Вы, ребята, говорите мне, что надо сделать, исходя из того, что вам кажется правильным. Вас не должно волновать, как Конгресс будет реагировать на ярлычок с ценой этого пакета. Этих парней я беру на себя»{254}.

В первом бюджете, представленном на одобрение Конгресса в апреле 1993 года, администрация Клинтона увеличила двустороннюю помощь России и другим новым независимым странам до 704 млн. долл., почти в два раза по сравнению с 417 млн. долл., предложенными год назад администрацией Буша{255}. На встрече в верхах в Ванкувере Клинтон объявил, что американская помощь России и другим новым независимым государствам в 1994 году увеличится до 2,5 млрд. долл. (некоторые из этих денег формально проходили как «дополнение» к бюджету 1993 года). В целом это было шестикратное увеличение по сравнению с тем, что предлагала в своем последнем бюджете администрация Буша. Из этой суммы 1,6 млрд. долл. предназначались России.

Прозвучавшие в Ванкувере еще более внушительные цифры касались многосторонних обязательств по оказанию экономической помощи и не были связаны с бюджетом США. Министры финансов «семерки» в апреле, а вслед за ними на Токийской встрече в июле 1993 года лидеры семи наиболее развитых держав подняли планку помощи России до 43 млрд. долл. Эти цифры фактически удвоили то, что Буш и его партнеры обещали в 1992 году, хотя практическое наполнение и порядок предоставления этой помощи остались неясными{256}.