Люк Райнхарт - ДайсМен или человек жребия

• Название: ДайсМен или человек жребия
• Автор: Люк Райнхарт
• Издательство: СОФИЯ
• Жанр: Психология
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-91250-824-0

Безбашенная книга и потрясающая пародия на психоанализ, «Дайсмен» увлекателен, насмешлив и шокирующ, настоящий диверсант в тылу американской поп-культуры. В общем — самый культовый бестселлер наших дней.

Одолеваемый депрессией психоаналитик Люк Райнхарт живет с женой и двумя детьми в Манхэттене. Восточная и западная философии с их тщетой объять смысл и бессмысленность его уже просто бесят. Однажды он рискнул доверить игральному кубику выбор своих поступков — и вскоре понял: единственный путь спасения души — позволить все решать жребию. Катясь, как кубик, сквозь секс и психотерапию, Люк распространяет новую религию, забавно сочетая проповеднический пыл и собственную развращенность, ставя дыбом и свою жизнь, и мир вокруг.

---

Мои глаза не могли сфокусироваться ни на одном человеке или паре, а только на торсах танцующих мужчин. Наконец я поднял взгляд и посмотрел на двух мужчин, танцевавших ближе всего ко мне. Мужчина, или, скорее, тот из двух, кто повыше, был лет под тридцать, грубовато невзрачным, с кривым носом и кустистыми бровями. Другой был ниже ростом, моложе и очень красив, на манер молодого Питера Фонды. Они танцевали довольно равнодушно и смотрели не столько друг на друга, сколько на другие пары. Пока я за ними наблюдал, мужчина помоложе вдруг перевел взгляд на меня, опустил ресницы, приподнял одно плечо и чувственно, женственно, сексуально приоткрыл влажные губы. Я испытал сексуальный шок. Его взгляд был одним из самых развратных и волнующих взглядов, которые мне когда-либо посылали.

Бац! Означало ли это, что всю свою жизнь я втайне был латентным гомосексуалистом? Означал ли мой сексуальный отклик на женское заигрывание мужского тела здоровую гетеросексуальность, отвратительное извращение или здоровую бисексуальность?

Пришло время провести переучет. Каким я был по замыслу Жребия: активным или пассивным, Зевсом для Ганимеда или Хартом Крейном[145] для матроса? Должен ли я быть Сократом, вступающим в старый диалог с одним из своих мальчиков, или Жене[146], пассивно распростершимся перед натиском некоей шестифутовой ходячей эрекции? Жребий не дал однозначного ответа, но мне казалось более уместным и способствующим ломанию привычек быть пассивным и женственным, а не агрессивным и мужественным. Но где я найду Зевса для своего Ганимеда ростом шесть футов четыре дюйма? Где был тот Великий Член, который мог расколоть меня надвое? Гораздо легче было бы найти кого-то, кто увидел бы во мне Ужасающую Эрекцию своей мечты. Но легкий путь был неуместен. Мне нужно было быть женщиной, играть роль женщины. Даже если бы я нависал над своим мужем, как гора Эверест над чахлым кустарником, я должен был научиться пассивно простереться перед ним. Моя женственность должна получить свободу. Дайсмен никогда не достигнет завершенности, пока не побывает женщиной.

— Могу я вас угостить? — спросил мужчина, стоявший надо мной, как Эверест над чахлым кустарником. Это был экс-полузащитник «Кливлендских медведей», и он смотрел на меня со вселенской усталостью и пониманием. И с улыбкой.

64

Никогда не ставь под сомнение мудрость Жребия. Неисповедимы пути Его. Он ведет тебя за руку в пропасть, и, смотри, — это плодородная долина. Ты шатаешься под бременем, возложенным им на тебя, и, вот, ты паришь. Жребий никогда не отклонится от Дао, равно как и ты.

Желание манипулировать своим подчинением Жребию так, чтобы извлекать из него выгоду, тщетно. Такое подчинение никогда не освободит тебя от мук, причиняемых твоим эго. Ты должен оставить всё свое сопротивление, все свои замыслы, ценности и цели, и тогда, только тогда, когда ты откажешься верить, что можешь использовать Жребий для достижения некоей цели эго, ты обретешь освобождение от бремени, и жизнь твоя потечет свободно.

Компромисса нет: ты должен отказаться от всего.

Из «Книги Жребия»

65

— Я девственник, — сказал я слабым, нежным голосом. — Пожалуйста, будь осторожен.

66

Есть два пути: либо вы используете Жребий, либо позволяете Жребию использовать вас.

Из «Книги Жребия»

67

— Господи, — горестно сказал я, — неужели мне будет больно.

68

Дорогой доктор Райнхарт!

Я восхищена Вашей работой. Мы с мужем делаем упражнения с кубиками каждое утро после завтрака, а потом еще раз перед сном, и чувствуем себя помолодевшими на много лет. Когда у вас будет свое шоу на телевидении? Раньше, когда мы еще не играли в эмоциональную рулетку и не выполняли Упражнение К, мы почти не разговаривали друг с другом, а теперь мы все время кричим или смеемся, даже когда не играем с кубиками. Не могли бы Вы дать нам совет, как нам лучше воспитывать нашу дочь Джинни в служении Жребию?

Она своевольная девочка и не молится Ему регулярно, она почти всегда та же самая милая застенчивая девочка, и, откровенно говоря, мы беспокоимся. Мы пробовали заставить ее делать упражнения с кубиками — с нами по утрам или самостоятельно, — но, похоже, мы ничего не можем с ней поделать. Мой муж то и дело лупит ее, когда так велит Жребий, но это тоже не слишком помогает. Единственный дайс-доктор в наших краях три месяца назад уехал в Антарктиду, и поэтому нам не к кому больше обратиться, кроме Вас.

Случайно Ваша,

миссис А. Дж. Кемптон,

Миссури

Дорогой доктор Райнхарт!

Сегодня днем я застал свою шестнадцатилетнюю дочь с почтальоном на диване в нашей гостиной, и она сослалась на вас. Что это всё значит, черт подери?

Искренне Ваш,

Джон Раш

69

Рождение первого в мире дайс-младенца было, полагаю, событием, представлявшим определенную историческую важность. Сразу после Рождества мне позвонила Арлин и объявила, что они с Джейком спешат в больницу рожать нашего Младенца Жребия. Они знали, где меня искать, поскольку двумя днями раньше я заходил к ним вручить подарки на Рождество: Арлин всю энциклопедию «Британика», а Джейку распутный купальный костюм. (Не моя воля, о Жребий, но Твоя.)

Когда я приехал, Арлин всё еще рожала, а ее личная палата представляла собой беспорядочный кавардак из двух громадных открытых чемоданов, наполненных, насколько я мог судить, исключительно детской одеждой. Я заметил по меньшей мере тридцать пеленок с двумя зелеными кубиками на каждой, такие же монограммы были и на множестве пижамок, рубашечек, штанишек и крохотных носочков. Я счел это плохим вкусом, о чем и сообщил Арлин во время схватки, но, когда она перестала стонать (по ее утверждениям, ей было по большей части приятно), она уверила меня, что Жребий выбрал один шанс из трех и приказал сделать монограммы.

Мы втроем болтали о надеждах, которые возлагали на малыша, причем говорила в основном Арлин. Она сказала нам, что дала 215 шансов из 216 естественным родам и грудному вскармливанию и что к ее большому удовольствию Жребий велел ей сделать и то, и другое. В основном же она говорила о том, когда приучать ребенка к горшку, а когда — к игральным кубикам.

— Мы должны начать рано, — продолжала говорить Арлин. — Я не хочу, чтобы наш ребенок был испорчен обществом так, как меня портили тридцать пять лет.

— И всё же, Арлин, — сказал я, — думаю, первые два или три года ребенок может развиваться случайным образом и без Жребия.

— Нет, Люк, это будет нечестно по отношению к нему, — ответила она. — Всё равно что прятать от него конфету.

— Но ребенок и так стремится выражать все свои импульсы, — по крайней мере, пока не пойдет в школу. Вот там могут задраить люки.

— Возможно, Люк, — сказала она, — но он будет видеть, как я бросаю Жребий, чтобы узнать, какую грудь ему дать, пойти нам на прогулку или ему лучше вздремнуть, и он будет чувствовать, что его не берут в игру. Я бы хотела сделать вот что…

Но у нее началась такая долгая схватка и так быстро после предыдущей, что Джейк вызвал медсестру, и Арлин покатили в родильную палату. Мы с Джейком шли следом за ней по коридору.

— Я не знаю, Люк, — чуть погодя сказал Джейк, поглядывая на меня с надеждой. — Я думаю, эти дела со Жребием выходят из-под контроля.

— Я тоже так думаю, — сказал я.

— Жребий, может, и хорош для нас, зажатых взрослых, но не уверен насчет двухлетнего ребенка.

— Согласен.

— Она может сбить бедного ребенка с толку, прежде чем он успеет развить хоть какие-то стереотипы, которые нужно будет разрушить.

— Верно.

— Ребенок может вырасти в какого-нибудь странного типа.

— Правильно. Или еще хуже, он может дойти до того, что восстанет против дайс-жизни и предпочтет постоянно следовать социальной норме.

— Ничего себе! Думаешь, такое может случиться?

— Конечно, — сказал я. — Мальчики всегда восстают против своих матерей.

Джейк остановился, и я встал рядом с ним, опустив глаза; он смотрел в пол.

— Полагаю, ему не повредит немного побросать кубики, — медленно сказал он.

— Да и в любом случае, какая разница? Джейк посмотрел на меня в упор.

— Тебя разве не волнует твой ребенок? — спросил он.

— А теперь запомни, Джейк: это наш ребенок, не мой. То, что Жребий велел Арлин сказать тебе, что я отец, вовсе не означает, что это так.