Люк Райнхарт - ДайсМен или человек жребия

• Название: ДайсМен или человек жребия
• Автор: Люк Райнхарт
• Издательство: СОФИЯ
• Жанр: Психология
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-91250-824-0

Безбашенная книга и потрясающая пародия на психоанализ, «Дайсмен» увлекателен, насмешлив и шокирующ, настоящий диверсант в тылу американской поп-культуры. В общем — самый культовый бестселлер наших дней.

Одолеваемый депрессией психоаналитик Люк Райнхарт живет с женой и двумя детьми в Манхэттене. Восточная и западная философии с их тщетой объять смысл и бессмысленность его уже просто бесят. Однажды он рискнул доверить игральному кубику выбор своих поступков — и вскоре понял: единственный путь спасения души — позволить все решать жребию. Катясь, как кубик, сквозь секс и психотерапию, Люк распространяет новую религию, забавно сочетая проповеднический пыл и собственную развращенность, ставя дыбом и свою жизнь, и мир вокруг.

---

— Спасибо, — сказала она. Двое моих юных друзей лежали на спине рядышком, пока я опять устраивался на коленях в изножье кровати. Я чувствовал себя очень уставшим и подавленным, и мое состояние проявлялось в моей тяжеловесной иронии.

— Твоя попка такая же теплая и сочная, как и там, Терри?

— Не знаю, — сказала она и хихикнула.

— Живи и учись, или, говоря бессмертными словами Леонардо да Винчи, «Anus delictohs ante uturusi sec». Скажи, Джордж, теперь ты чувствуешь, что ты любим и что в жизни наконец появился смысл?

— Я… простите?

— Я рассказывал мисс Трасс[90], что ты придешь сюда сегодня вечером очень несчастный, одинокий и нелюбимый. Дала ли она тебе духовную поддержку, в которой ты нуждался?

— Немного, я думаю.

— Слышишь, Терри, только немного. Джордж и в самом деле, должно быть, подавлен. Разве ты не понимаешь, Джордж, что Терри целовала и ласкала тебя даже без твоей просьбы! Она отдалась без просьбы и бескорыстно ради твоего удовольствия и просветления. Что ты на это скажешь?

Его лицо нервно перекосилось; он посмотрел на меня. Наконец он сказал:

— Наверное, спасибо.

— Не за что, — сказала Терри. — Мне нравится помогать людям.

— Терри необычайно любезна, не правда ли, Рэй?

— Да.

— Давайте все выпьем. Будете скотч, мистер Ловелас?

— Да, спасибо.

Идя голым к винному шкафчику, я впервые задумался о достоверности наших анкет. Маленькая мисс Т., зажатая католичка-девственница, показала всю сочность и техничность сорокатрехлетней нимфоманки. А бабник О'Рейли… Ладно, нужно будет вернуться к старым спискам.

После того как мы допили, непринужденно разговаривая о; а) погоде (нам нужен снег), б) истории Возрождения (Рабле на самом деле был серьезным мыслителем) и в) религии (ее часто понимают превратно), я твердо сказал Джорджу:

— Теперь твоя очередь, Ловелас.

— О да, спасибо.

Терри легла на спину, чтобы принять его, и после нескольких задорных хихиканий он, казалось, ступил на землю обетованную. В дверь позвонили.

На мгновение я подумал, а не спрятано ли глубоко в недрах мисс Трейси какое-нибудь электронное устройство, приводившее в действие дверной звонок. Это казалось маловероятным, но…

На этот раз я накинул халат, сказал малышам продолжать без меня и стоически зашагал к двери. Высунув за дверь лицо обольстителя, я увидел доктора Феллони. Мы смотрели друг на друга целых пять секунд, не веря своим глазам. Затем она залилась краской так, что я могу сказать только: у ее энергично кивавшей головы случился оргазм. Она развернулась и побежала по коридору. На следующий день позвонил ее секретарь и сказал, что доктор на конференции в Цюрихе и ее не будет две недели.

29

Мой опыт с Терри Трейси в частности и результаты «Колумбийского копуляционного беспредела» в целом стали для меня откровением. В тот вечер, когда доктор Феллони убежала с порога квартиры и умчалась на такси через Атлантику в Цюрих, я вернулся в спальню, где обнаружил, что Трейси и Джордж усердно трудятся в постели и не обращают внимания на мое присутствие, как, судя по всему, до этого не обратили внимания и на мое отсутствие. Я стоял и наблюдал, как простыня, прикрывавшая зад Джорджа, поднималась и опускалась в равномерном ритме; и, когда простыня содрогнулась, на меня снизошло что-то вроде Божественного откровения. Раз другие люди тоже способны играть искусственно заданные им роли, значит, они могут играть и роли, продиктованные Жребием. Если Терри на самом деле была девственницей, то в этот вечер она продемонстрировала замечательную способность открыться новому опыту. Если же в действительности она была нимфоманкой, то успела продемонстрировать стеснительность и зажатость, изумительно контрастирующие с ее естественной политикой открытых дверей. И Джордж Ловелас тоже казался хорошим учеником, пройдя путь от дурачка до копулятора за тридцать минут.

Стоя там, я начал ощущать, что всего лишь играл со Жребием. Это была jeu d'esprit[91], которой я гордился, но ничего более: способ не приспособленного к окружающей обстановке человека epater les bourgeois[92] — притом что буржуа об этом не догадывались. Но не случилось ли так, что я случайно изобрел порох и пустил его на фейерверки, тогда как кто-нибудь гениальный сделал бы из него взрывчатку? Или увеличительное стекло, с помощью которого я создавал милые картинки, когда с его помощью можно было бы увидеть что-то действительно новое?

Может быть, стоит попытаться обратить других людей на путь Жребия? Раз Арлин получила удовольствие от роли вожделеющей-домохозяйки-на-день, а Терри от роли девушки-по-вызову-на-день, возможно, им понравится играть и другие выбранные Жребием роли, как это нравится мне? Может быть, имеет смысл использовать игры со Жребием как дайс-терапию для моих друзей и пациентов?

Моя дайс-жизнь, ставшая чуть ли не анекдотичной, в этот момент казалась мне миссией — целью, которой я мог бы пытаться достигнуть, чтобы поднять моих сотоварищей к новым высотам. Игра со Жребием была игрой, в которой отражалась моя горечь по отношению к миру; теперь я буду бросать Жребий, чтобы создать Новые Я, Людей Случая. Со скукой будет покончено, как с полиомиелитом, с помощью дайс-вакцины. Я создам Новый мир, лучший мир, Место радости, разнообразия и спонтанности. Я стану Отцом новой расы людей. Дайс-людей, Людей Жребия.

— Вы не могли бы принести нам полотенце? — попросила Терри. Ее лицо и тело по большей части были спрятаны под простыней и грузной массой Джорджа.

Даже это грубое вмешательство не сбило моего воодушевления. В эти выдающиеся минуты я воспринимал себя совершенно серьезно. Я пошел в ванную и принес им полотенце, и, хихикнув раз-другой, они улеглись рядышком молча, опять не обращая внимания на мое присутствие. Простыня лежала ровно и неподвижно поверх их безмолвных форм, и я отправился на цыпочках к месту, где на полу лежали мои брюки, и достал из кармана кубики. «Нечетное»: начну дайс-терапию с Джорджем и Терри сегодня же вечером; «четное»: не начну. Я уверенно бросил кубик в изножье кровати: шесть. Хм-м-м.

Как добрая фея, оставившая гривенник под подушкой, я собрал свою одежду и ускользнул в ночь; бессмертные слова Христа эхом отдавались в моих ушах: «Врач, исцелись сам, и ты исцелишь также и своего больного. Было бы лучшей помощью для него, чтобы увидел он своими глазами того, кто сам себя исцеляет»[93]. Я был полон решимости сорвать с тела неприметную одежду доктора Люциуса Райнхарта и предстать перед моими пациентами голым, раскрытым: Человеком Жребия.

30

Первым взрослым человеческим существом, которому предстояло быть введенным в дойс-жизнь доктором Райнхартом, была Арлин Экштейн, неприметная жена доктора Джейкоба Экштейна, видного аналитика и писателя. Миссис Экштейн несколько лет жаловалась на различные нервные недомогания, которые она объясняла сексуальной фрустрацией, вызываемой спорадической природой знаков внимания ее мужа. Доктор Экштейн, у которого не было времени, в середине января наконец решил, что она начнет проходить анализ, и таким образом с ее проблемой можно будет разобраться тщательно и глубоко. С благословения мужа («Сделай для нее это, Люк, приятель») она начала анализ с доктором Райнхартом. Первые несколько сессий оказали глубокое проникающее воздействие, и миссис Экштейн обнаружила, что теперь она была способна раскрываться чаще, чем раньше. Ее муж заметил, что нервные симптомы у нее уменьшились или совсем исчезли, а ее компульсивная сексуальность, кажется, слабеет.

Лечение продолжалось немногим более шести недель (три раза в неделю), когда доктор Райнхарт, следуя своему Божественному откровению, полученному в ходе Исследования терпимости к аморальности, проводимого Райнхартом и Феллони, решил начать дайс-терапию. Он приступил к ней со спокойным достоинством, которым знаменовался весь этот этап его жизни.

— Не снимай лифчик, Арлин, я хочу поговорить с тобой о чем-то важном.

— А это не может подождать?

— Нет. — Он вынул два новых серебряных игральных кубика, с пылу с жару, с фабрики в Такско, Мексика, и положил их на стол. Он попросил миссис Экштейн сесть у стола.

— Что это, Люки?

— Кости.

— Понятно.

— Мы начинаем дайс-терапию.

— Дайс-терапию?

Доктор Райнхарт очень доходчиво объяснил практику и теорию бросания кубиков для выбора действий. Миссис Экштейн слушала очень внимательно, хоть и постоянно ерзала на своем стуле. Когда стало ясно, что он закончил, она какое-то время помолчала, а потом тяжело вздохнула.