Михаил Володин - Индия. Записки белого человека

• Название: Индия. Записки белого человека
• Автор: Михаил Володин
• Издательство: Амфора
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-367-01275-0

Хотя «Записки белого человека» и не являются в прямом смысле путевыми заметками, в основе книги лежат путешествия автора по Индии. Но экзотический антураж здесь лишь средство, чтобы на фоне этих ярких декораций показать человека, отправившегося в путь в одиночку, — его чувства и мысли, его осознание себя и своего места в мире.

---

Иван сидел по диагонали, в трех человеках от меня. Мне видна была лишь половина его спины и лежавшая на колене левая рука. А еще я видел Ванину левую щеку. Даже с расстояния в несколько метров было заметно, как подрагивает от напряжения спина, как в мелкой дрожи заходится нога, как рука, сжатая в кулак и оттого неестественно белая, отбивает немыслимую чечетку. Но мучительнее всего было смотреть на щеку: ее поверхность с точностью часового механизма искажала судорога.

Я не сразу понял, что плачу. Потом уже, после окончания курса, многие говорили, что благодаря Випассане стали намного чувствительнее и восприимчивее к тому, что происходит вокруг. А тогда мне казалось, что у меня нет кожи и нечему меня защитить от Ваниных страданий. И я начал молиться. Я плакал и молился, чтобы отпустила боль, чтобы Ване хватило сил досидеть, чтобы не сдался. Для меня почему-то было смертельно важно, чтобы он не сдался!

Ваня не мог видеть часы и не знал, сколько времени ему оставалось терпеть. Это делало муки стократ ужаснее. Я напрягся и мысленно изо всех сил посылал ему сигналы обратного счета: десять, девять, восемь… А он сидел и, не разжимая кулаков, продолжал дрожать всем телом. И когда за пять минут до гонга включился магнитофон с записью голоса Учителя, мне его пение показалось слаще, чем голос Карузо или Каррераса. И я понял, что мы победили.

Чувства и заповеди

Уже на второй день вместе с появлением серьезной боли в ногах я впервые испытал необъяснимую нежность к тем, кто сидел рядом со мной. В следующие дни эта теплая обволакивающая волна не раз накрывала меня с головой.

Передо мной, прямые и недвижимые, как кладбищенские камни, рядами возвышались спины моих однокурсников. Несколько десятков спин незнакомых мне людей. Они так же, как я, приехали в Индию на поиски чего-то, что поможет ответить на мучившие их вопросы и понять жизнь лучше. И они так же, как я, были обречены на десятидневные мучительные испытания. Они — англичане, немцы, израильтяне, американцы, индийцы; рыжие и черные, лысые и волосатые; почти старики и совсем еще мальчики — обязались соблюдать пять ограничений Випассаны: не убивать, не красть, соблюдать целибат, не лгать и не употреблять никаких наркотиков. А кроме того, все они пообещали, что вне зависимости от обстоятельств по своей воле не покинут курсы и останутся здесь до завершения последнего, десятого дня.

Не обменявшись со многими из них ни единым словом, ни разу не пересекшись взглядом, я тем не менее чувствовал, что всех нас объединяет невероятное лицейское братство. Я, конечно, не хотел быть хуже других, но еще меньше мне хотелось оказаться лучше за счет их боли и страданий.

Вообще с чувствами происходило что-то необычное. На третий или четвертый день я поймал себя на том, что вместо того, чтобы прихлопнуть муху, раз за разом норовившую во время медитации сесть мне на нос, я попросту смахивал ее рукой или сдувал. Так работала первая заповедь Випассаны. Работали и остальные: двери в жилые комнаты не имели замков, но при этом ничего из комнат не пропадало; женщины и мужчины, в Дхамма-холле разделенные пространством «ничейной полосы», в крошечном зале синхронного перевода сидели лицом к лицу и, чтобы не смущать представителей противоположного пола взглядами, накрывали лица платками. Не было и лжи — ложь исчезла вместе с речью. А наркотики были просто не нужны: медитация уводила в глубины подсознания, и эти «трипы» были страшно интересными.

Первые потери

При тех трудностях, с которыми сталкиваются студенты на курсах, было бы странно, если бы все дошли до конца. Обещания обещаниями, а реальность реальностью. Вечером нулевого дня, когда мы стояли на лестнице перед входом в главный медитационный зал и ждали своей очереди на получение куши, на которых нам предстояло провести сто сидячих часов, я попытался отгадать, кто первым не выдержит трудностей и уйдет с курсов. По моим расчетам получалось, что этим первым станет толстый весельчак-американец: пока все стояли двумя рядами вдоль перил, он расстелил на ступеньках спальник и демонстративно улегся точно посередине лестницы.

Я ошибся, но не сильно: первым оказался безбровый англичанин с крупной серьгой в ухе. Он как-то незаметно слинял утром второго дня. Американец продержался целых пять суток и стал вторым. На шестой день случился обвал — ушли сразу три студента: еще один американец с длинными, красиво уложенными дредами и наманикюренными ногтями на пальцах ног; австриец в майке «Ред хот чили пепперс», все шесть дней просидевший как-то боком, чем он немало удивлял остальных студентов; еще был совсем незапомнившийся юноша — никто из нас не знал, откуда он.

Начинали курсы сорок один студент и сорок пять студенток. К концу на мужской половине оставались занятыми тридцать четыре, а на женской — сорок три куши. Все-таки не зря говорят, что женщины лучше переносят боль!

В черноте мозгового колодца

Пятый день принес не только боль и слезы, но и неожиданную радость. Начав практиковать собственно Випассану днем раньше, поначалу мы учились чувствовать меленький треугольный участок кожи под носом. От этого треугольника перешли к остальному телу.

— Следите внутренним зрением за тем, что происходит с вашим телом. Направляйте внимание от головы к ногам — от темени к кончикам пальцев. Старайтесь осознать ощущения, которые испытывает ваша кожа. Ощущения могут быть любыми… Любые ощущения… Тепло и холод, щекотка и пот, легкость и тяжесть, покалывание, подергивание, пощипывание. Это может быть все, что угодно…

Из динамиков несется голос Учителя, и я его ненавижу. Он специально говорит так медленно, что хочется спать. Он пропевает согласные. Хрипит, сопит, манерно интонирует. За тридцать минут, которые Гоенка объясняет технику, он успевает тридцать раз повторить, какими могут быть ощущения на коже!

«Хватит! — мысленно кричу я. — Я еще не полный идиот, хотя наверняка здесь им стану».

Но что магнитофону до моих воплей?! Он знай себе повторяет: «Покалывание, подергивание, пощипывание…»

Так я думал перед ужином. А вечером все изменилось. Радость налетела внезапно, не оставив следа от владевшего мной раздражения. Я сидел на куши и с закрытыми глазами пытался представить собственное темя. Дальше надо было почувствовать, что с этим теменем происходит. До поры до времени получалось не очень: я видел мысленным взором пучок седых волос, и больше ничего. Пролезть вглубь головы не получалось, и ощущений на темени не было никаких. Я заставлял себя представить эту картину еще и еще, но ничего не выходило. А потом я решил сменить тактику: вместо головы вообразил белый шар с небольшой черной блямбой на самой его макушке. И едва мне это удалось, немедленно внутри шара — то есть бедной моей головы — что-то щелкнуло, и в том месте, где у новорожденных младенцев находится «родничок», раскрылась черная яма. Не было там ни покалывания, ни подергивания, ни пощипывания — в глубине провала скрывалась слабая, еле различимая, но оттого еще более тревожащая боль. Края же ямы напоминали надломленную ледяную корку, под которой чернела бездонная полынья.

Носоглотка, сэр!

Если сконцентрировать внимание на каком-нибудь участке тела, то через некоторое время там возникнут ощущения. То есть что значит возникнут? Они там были, есть и будут. Но дикий наш ум, не желающий ни на секунду остановиться, прислушаться и разобраться, проходит мимо слабых сигналов, которые подают возникающие и исчезающие частицы материи. Анича, всё анича! Возникают и исчезают. Возникают и исчезают. Ничто не вечно под луной. Кто это сказал? Будда? Нет, живший за четыреста лет до него царь Соломон — Экклезиаст то бишь. Все течет, все изменяется. А это кто? Это младший современник Будды Гераклит. А что, собственно, сделал Будда? Будда предложил убедиться в этом на собственном опыте.

Сиддхаттха Готама две с половиной тысячи лет назад создал религию, как нарочно, для современных западных скептиков. «Не верьте ни учению, ни учителю, ни мне. Верьте лишь тому, в чем вы убедились сами», — так говорил он.

Теоретически мы знаем, что все течет и все не вечно. Но лишь теоретически! Это интеллектуальная мудрость, Чинта-мая Панья. Будда не признавал ее и требовал, чтобы человек потом и кровью добывал Бхавана-мая Панья — мудрость собственного опыта. И вот я, не будучи никаким буддистом, сижу на пятках и осторожно передвигаю внутренний взгляд с темени на затылок и чувствую, как там, внутри, пульсирует тяжелая густая кровь. А еще через несколько мгновений по коже пробегает легкая, едва заметная волна, словно волосы шевелятся. Не давая вибрации утихнуть, я перевожу внимание на виски — сразу на оба. И немедленно тонкий обруч плотно охватывает голову. Теперь надо понемногу опускать его вниз, вдоль тела. Вот обруч минует лоб, глаза, нос, рот… Вот подбородок и шею. Теперь надо продеть сквозь него плечи. Пока я замираю в замешательстве, обруч, расширившись, охватывает тело и плавно скользит вниз по груди и по животу. И там, где он проходит, кожа напоминает гудящий улей.