Пако Тайбо II - Гевара по прозвищу Че

• Название: Гевара по прозвищу Че
• Автор: Пако Тайбо II
• Жанр: Биографии и Мемуары

Его жизнь была полна приключений и борьбы, его смерть окружена тайной, его влияние на современников и потомков огромно, и каждое приходящее поколение открывает его для себя заново. Каков он был, Гевара по прозвищу Че, аргентинец, принятый кубинским народом как сын, человек, научивший латиноамериканцев сражаться за свою свободу?

Пако Игнасио Тайбо И, писатель и ученый, не просто рассказывает о жизни и борьбе Эрнесто Гевары, но и раскрывает многие загадки, связанные с жизнью и смертью.Че, предавая огласке архивные документы, ранее недоступные исследователям.

Биография Эрнесто Че Гевары, принадлежащая перу Пако Игнасио Тайбо II, получила широкое признание и стала мировым бестселлером.

---

Че сообщил Ольтуски, что Гутьеррес Менойо отказался от встречи. (Че послал к нему Тамайо с предложением побеседовать и предупредил при этом своего посланца: «Тамайо, нам, похоже, придется сражаться не только с армией, но и со Вторым фронтом. Говори все, что придет на ум, не позволяй им сбить себя с толку». Гутьеррес отказался от встречи и сказал, что даже если Че прибудет к нему собственной персоной, он не получит иного приема.

Беседа с Ольтуски коснулась аграрной реформы и желательности избежать на первых порах прямого столкновения с интересами США. «И хотя я считал себя совершенно бескомпромиссным в подходе к обеим проблемам, его подход был куда жестче моего, и заходил он дальше», — вспоминал Ольтуски. Этот последний был одним из авторов аграрной программы Д26, которая казалась Че умеренной. В ней предусматривалось тяжелое налогообложение крупных землевладений, продажа участков и предоставление ссуд мелким фермерам. Че пришел в ярость; его аргумент в споре выражался словами Сапаты': «Земля для тех, кто на ней работает».

«— Но, Че, нам следует проявлять большую осторожность в этих вопросах, мы не можем поначалу высовываться, потому что янки сразу раздавят нас.

— Ты и впрямь деревенщина! Неужели ты считаешь, что мы сможем совершить революцию у американцев за спиной так, чтобы они этого не заметили? Революции должны быть явными с самого начала, чтобы каждый знал, что они из себя представляют; только так мы можем привлечь на свою сторону людей. Настоящую революцию нельзя замаскировать».

Беседа продолжалась всю ночь. Ольтуски, не доверявший коммунистам, видел в лагере Че Армандо Акосту и знал, что тот является членом НСП. Че, широко известный как независимый марксист, считал, что кубинские коммунисты были весьма умеренными в своих взглядах, что на самом деле они оппортунисты, уклоняющиеся от разрешения основной проблемы: борьбы с диктатурой Батисты, которой можно было противостоять только с оружием в руках. Беседа затянулась. Ночь была холодной; бойцы в лагере улеглись спать. У Ольтуски сложилось впечатление, что Че уделял больше внимания политическим, а не военным проблемам. Однако несмотря на разногласия, каждый из них нашел в споре достойного противника.

23 октября 1958 года в Гавильяносе Че написал Фиделю очередной рапорт. Еще через пару дней он решил открыть боевые действия против гарнизонов, размещенных в горных районах. Тогда же состоялась бурная встреча с одним из командиров Второго фронта по имени Пенья,

«который получил известность в округе своим пристрастием к охоте за крестьянскими коровами. Он категорически запретил нам атаковать Гуинья-де-Миранду, так как этот город находился в его зоне действий; когда мы принялись доказывать, что зона действий общая, что у нас больше оружия и оно лучше, он ответил лишь, что против нашей базуки у него есть 200 винтовок и что 200 винтовок могут пробить такую же дыру, как и базука. Было сказано, что Второй фронт наметил Гуинья-де-Миранду как объект нападения и мы не можем ее атаковать. Естественно, мы не обратили на это никакого внимания, но поняли, что у нас здесь есть несколько опасных «союзников».

Некоторые свидетели изображали встречу еще более враждебной, чем говорилось в отчете Че. В одном из моментов разговора Пенья сказал Че: «Я со своими четырьмя сотнями винтовок могу сделать больше, чем ты со своей базукой, всеми своими интервентами и их мудями, вместе взятыми». Он, похоже, хотел вывести Че из себя. Они говорили, сидя на покрытом птичьим по метом полу лачуги. Наконец Че поднялся и положил свою «М-1» на пол: «Пойми, Пенья, тот день, когда я буду вынужден обратить оружие против своих товарищей, станет последним днем моей борьбы, — и закончил: — Если вы за пять дней не возьмете Гуинья-де-Миранду, то мы возьмем ее сами».

Че не стал выжидать пять дней.

25 октября, когда армейская авиация усиленно бомбардировала горы, Че попросил у Фауре двоих проводников и на следующий день разделил свою колонну на две части. Акоста с группой неопытных бойцов отправился в самую недоступную часть Сьер-ра-дель-Эскамбрей — к холму Кабальете-де-Каса высотой в тысячу двести футов, с которого можно было разглядеть города Пласетас и Санкти-Спиритус. Че выбрал это место для создания базового и учебного лагеря.

Сам он с большей частью колонны перешел в имение Лас-Пинас, где у него состоялась встреча с членами маленькой ячейки Д26, очень активно сотрудничавшими с отрядами Бордона. Эти кампесинос проводили его к казарме Гуинья — кирпичному зданию с жестяной крышей, в котором размещался гарнизон из двадцати шести человек.

Четыре взвода колонны № 8 заняли позиции вокруг казармы, а отряды Бордона засели в засадах на подходах к городу. Сигналом для нападения должен был послужить выстрел из базуки, но первые два выстрела были даны с перелетом, и обороняющиеся открыли шквальный огонь из винтовок. Че совершенно озверел, обругал минометчика и приказал срочно найти хоть немного бензина, чтобы сделать «коктейль Молотова». Его удалось разыскать не сразу: близлежащий бакалейный магазин, принадлежавший какому-то китайцу, оказался закрыт; а когда необходимое удалось найти и бомбы были готовы, то двое бойцов, пытавшихся бросить их в казарму — Аменгаль и Кабралес, — были убиты пулеметным огнем.

Еще один партизан, Элисео Рейес по прозвищу Сан-Луис, чуть не погиб, когда граната бразильского производства, которую он бросил, отскочила обратно прямо ему под ноги; к счастью, она не взорвалась.

Базука дала осечку, потом еще одну: барахлили батареи. Хоэль рассказывал:

«Мы почти ничего не видели из-за грязи, которую поднимали ударявшиеся в землю пули, но нас прикрывал пригорок. В этой ситуации, среди яростного огня... Че увидел, что минометчик дал еще один промах; он разозлился, вскочил, подбежал к минометчику, забрал у него базуку и стоял там под градом пуль. Я не знаю, как он уцелел: настолько ожесточенной была стрельба. Он схватил базуку и приготовился стрелять из нее... Я стал перед ним и попробовал оттеснить назад, за пригорок... Тогда он со всей силы оттолкнул меня, и мы чуть не подрались».

Но Гевара, конечно, одолел. Базука в тот день требовалась ему не столько для достижения военного эффекта, сколько для того, чтобы уязвить Пенью. Где-то с пятой попытки ему удалось прямое попадание в дом; при этом один из жандармов был убит, а двое ранены. Из боковой двери выбежали шестеро солдат, за ними последовали остальные.

Бордон позднее с полным основанием заметил, что «пренебрежение безопасностью было «ахиллесовой пятой» Че».

Бой закончился примерно в пять утра. По словам капрала, командовавшего жандармами, партизан приветствовал весь город. Капрал Максимилиане Хувьер, достигший уже пенсионного возраста, имел под своим началом всего-навсего четырнадцать человек, хотя они и были хорошо вооружены. Че разоружил его, отругал как следует, велел передать жене старика, что с тем все в порядке, и отпустил капрала домой. Это оказалась не последняя встреча Че с капралом Хувьером.

«Победа не принесла выгоды с практической точки зрения — было истрачено несколько тысяч патронов, а захвачено лишь 600 или 700 да четыре спрингфилдовских винтовки — но это был удачный политический ход, показавший нашу готовность и способность управлять ходом событий».

На обратном пути в Гавильянос двое бойцов, Ковбой Кид и Фигаредо, подошли к Че и завели с ним разговор насчет формирования штурмовой группы, вооруженной автоматическим оружием, которая будет подготовлена специально для нападений на казармы. Че согласился с ними и попросил составить список Добровольцев для участия в «команде самоубийц», как он назвал новое подразделение.

27 октября Че закончил разработку плана партизанских лагерей. Эль-Педреро в Гавильяносе занимал большое поместье, окруженное горами, а Кабальете-де-Каса располагался в чрезвычайно труднодоступных местах среди высоких гор; там, в относительной безопасности, должно было проходить обучение новобранцев. Работы велись в очень высоком темпе; деревянные хи-Жины вырастали в считанные дни. Укрытые в густом лесу, они были невидимы с воздуха. В Эль-Педреро Че поселился в доме Лины Гонсалес. Эта женщина позднее очень тепло вспоминала о своем постояльце: «У него была хорошая, немного шаловливая Улыбка».

Для Че была запланирована еще одна работа, связанная с комедией «выборов» — Батиста рассчитывал с их помощью придать своему правительству видимость законности. Лозунги в горах были «уклонение» и «саботаж».

«Отрезок до 3 ноября — дня выборов — был временем чрезвычайной активности: наши колонны повсюду были мобилизованы и почти полностью отрезали избирателей тех мест от избирательных участков... Почти все движение, начиная с перевозки солдат Батисты и кончая доставкой товаров, было приостановлено».

Однако главное из военных действий — нападение на казарму Банао к востоку от гор, в противоположном направлении от Гуиньи — не принесло успеха. Слишком мало времени было потрачено на подготовку, проводники неправильно вывели солдат, базука снова давала осечки, и партизаны потеряли несколько человек. Бой продолжался всю ночь, а на рассвете Че дал приказ отступить, чтобы не попасть на открытом месте под атаку с воздуха. Бордон рассказывал: