Андрей Имранов - Дыхание бездны

• Название: Дыхание бездны
• Автор: Андрей Имранов
• Жанр: Ужасы и Мистика

Что будет делать обычный менеджер, неожиданно обретший суперсилу? Если верить Голливуду, то ответ прост: днём герой всё так же будет вести жизнь обычного менеджера, а по ночам - нести справедливость и вершить суд. Но фильмы почему-то не рассказывают о том, как сила и безнаказанность влияют на человеческие качества супергероя. И о том, как незаметно стирается грань между супергероем и суперзлодеем. А еще и цена полученных героем возможностей растет с каждым днем. Цена, которую рано или поздно придётся платить.

---

  - Я велел тебе ждать! - прогремел его голос прямо у Тыгрынкээва в голове, - тебе еще рано в нижний мир! Ты погибнешь!

  Тыгрынкээв хотел оправдаться, сказать, что увидел тело отца и испугался, но не успел - отец не ждал ответа.

  - Держись! - сказал он, взял Тыгрынкээва за руку и вылетел через рынооргын наружу. Яранга содрогнулась в спазме и отрыгнула две души наружу, в средний мир. Мальчик широко открытыми глазами оглядел раскинувшуюся панораму - он впервые видел мир с высоты, большей собственного роста. Всё стойбище, как на ладони, вон олени пасутся, и даже реку видать, до которой полдня пешего ходу! Тыгрынкээв уже предвкушал удивительные зрелища, ожидая, что они сейчас вместе полетят куда-то далеко, может, даже в верхний мир, но они опустились так же быстро, как взлетели. На земле отец выпустил его руку и, бросив, - 'Иди за мной', - быстро пошел к отдельно стоящим ярангам. Мальчик поспешил следом, удовлетворенно отметив, что под землю он более не проваливается.

   Возле первой из яранг, принадлежавшей роду Эръо, дети играли в 'пастбища' - было их трое, потому что старшие дети Эквургына сейчас перегоняли стадо от моря в тундру. Тыгрынкээв замедлил шаг, ожидая, что сейчас их с отцом заметят, но никто из игравших даже голову не повернул, хотя Тыгрынкээв с отцом подошли уже близко. Мальчик усмехнулся, влез в игровой круг, помахал рукой перед лицом Поона - никакой реакции. Он был невидим! Тыгрынкээв тихонько засмеялся и уже собирался догонять отца, как вдруг заметил что-то неладное в облике игроков. Он присмотрелся, посмотрел на себя, на них, помотал головой и бросился за отцом.

  - Почему они цветные? - спросил он, догоняя его у яранги Эквургына, - этим мы и отличаемся, да?

  - Потому что ими владеют желания, которым они не хозяева, - не оборачиваясь, сказал отец, - их плохо воспитали. Сейчас смотри, как следует.

  И отец, не останавливаясь, просто прошел через стенку яранги и исчез внутри. Тыгрынкээв удивленно посмотрел на место, где только что стоял отец, попытался потрогать ярангу, но не смог - рука прошла сквозь оленью шкуру, как сквозь пустое место. Тогда Тыгрынкээв просто шагнул вперед и оказался внутри яранги.

  - А почему из нашей яранги мы через верх вылетели, а здесь...

  - Потому что стены нашей яранги непроницаемы и для духов, - перебил отец, - смотри.

  Тыгрынкээв посмотрел, куда указывал отец и увидел Эквургына - старик сидел, прислонившись спиной к рывинэну , и терзал зубами кусок вяленой рыбы. Он, как и дети на улице, тоже не был черно-белым, но дети были только чуть-чуть цветными, а Эквургын был почти весь красным. Тыгрынкээв еще не знал, что это значит, но чувствовал: что-то плохое.

  - Подойди, рассмотри, он тебя всё равно не заметит, - отец подтолкнул мальчика в спину. Тыгрынкээв подошел ближе и вскрикнул, отстраняясь - большой бледно-розовый цветок рос в голове Эквургына, мясистые красные корни которого, разветвляясь и бледнея, опутывали всё его тело. Неощутимый ветер всё так же шевелил волоски на шкуре мира, но Тыгрынкээву показалось, что цветок шевелится и сам по себе - пульсирует, двигает корнями, пытаясь плотнее охватить человеческое тело.

  - Отец, что это?! - в ужасе спросил Тыгрынкээв.

  - Злая вода, - сухо ответил шаман, - так земные люди сделали из нас бывших людей. Для земных людей злая вода - тоже яд, но только луораветлан она подчиняет с первого глотка. Смотри, смотри хорошенько. Он старик, хотя всего на две зимы старше меня - злая вода сделала его таким. Если ты хоть раз её попробуешь, я убью тебя сам в тот же день.

   Тыгрынкээв постоял немного, расширившимися от ужаса глазами наблюдая за пульсирующим паразитом, потом быстро шагнул к Эквургыну, обхватил рукой мясистый красный стебель и сильно дернул. Предупреждающий окрик отца запоздал - цветок оторвался у самого корня и остался в руке у мальчика. Старик вздрогнул, встал на колени, выгнулся, неслышно крича, дугой, потом рухнул ничком и остался лежать неподвижно. Тыгрынкээв разжал ладонь, с отвращением посмотрел на обмякший мертвый цветок и бросил его на землю.

  - Зря! - сказал отец, - посмотри на него.

  Тыгрынкээв присмотрелся к лежащему старику и увидел, что корни, оставшиеся в нем, продолжают пульсировать.

  - Злая вода проросла в него, стала с ним одним целым. Можно провести много дней, отделяя корни от его души, и это будет бесполезным делом: если останется хоть самая малая часть корня, она вскоре вырастет обратно. А если, отделяя корни, ты повредишь душу, тело умрёт. Бесполезно, он уже не человек.

  Тыгрынкээв беспомощно посмотрел на распростершееся у его ног тело.

  - А другие? - спросил он, - а дети? Они же еще не пили злой воды.

  - Она проникла в них с его семенем, - сухо сказал отец, - она еще не овладела ими, но этого не миновать. Нашего народа больше нет. Пойдем.

  Он развернулся и вышел через стенку яранги наружу.

   Тыгрынкээв, поникнув, пошел следом.

   Обратный путь он запомнил плохо. Вроде бы они сначала шли до яранги, потом отец кричал ему прямо в уши вроде бы понятные слова, но смысл их от Тыгрынкээва ускользал. А отец тормошил и тряс его, пытаясь что-то объяснить. Что-то надо было Тыгрынкээву сделать, что-то очень важное, но он никак не мог понять, что. Потом, вроде бы, понял. А может, так и нет - не запомнилось.

   Потом были видения. Злые кэле-людоеды, огромные, как небо, возвышающиеся выше гор и заслоняющие своей тенью море, сходились, сотрясая шагами землю, к яранге. Они обнажали длинные белые клыки, тянули к Тыгрынкээву руки с множеством кривых и острых пальцев, а глаза их висели на ниточках и болтались в разные стороны в такт их шагам. А отец бил в бубен, выл, пел, и плакал, и прыгал вокруг костра! И тени его метались по стенкам яранги, как стадо оленей. И от звуков бубна кэле начинали уменьшаться, бледнеть, съеживались и опадали снаружи на стенки яранги, превращаясь в мелких насекомых: мух, муравьев и кузнечиков. Тыгрынкээву порой казалось, что братья с отцом подложили ему под бока столько углей, что он сейчас весь сгорит; он извивался и хлопал руками по шкуре, пытаясь затушить и скинуть с себя горящие поленья. Потом ему вдруг казалось, что его, раздетого и сонного, выкинули на снег в холодную зимнюю ночь; и белые волки нависали над ним, скаля в довольных улыбках зубастые пасти.

   Когда Тыгрынкээв первый раз пришел в себя, был уже конец лета. Он провалялся в забытье, на границе жизни и смерти, больше двух месяцев. Сложно сказать, что из того, что ему привиделось за эти дни и ночи, было видением, а что - было на самом деле. Но еще через неделю, когда Тыгрынкээв, с трудом переставляя ноги, первый раз вышел на улицу, он увидел, что земля вокруг яранги буквально усеяна мириадами дохлых насекомых.

  Ытьувви, проходя поодаль, остановился, погрозил ему кулаком и сказал с ненавистью в голосе:

  - Не радуйся, что выжил, прыщ! Я тебя скоро убью! - и убежал. Эръо, стоявший неподалеку, проводил его настороженным взглядом. А вечером зашла Гаймынаут - жена старого Эквургына. Поклонилась, положила у порога связку песцовых шкурок и сказала:

  - Простите моего сына, он молодой еще, горячий. Он ничего вашему роду не сделает, вот возьмите подарок, чтобы меж нами обиды не осталось.

  Поклонилась и ушла. Отец раздраженно дернул щекой, но шкуры взял и повесил на шест у полога.

  - Так лучше, - сказал он, - я с твоими братьями скоро уйду на дальнее пастбище, а ты еще слаб. Молодые могли сделать что-нибудь нехорошее.

  - О чём ты говоришь? - удивился Тыгрынкээв.

  - Эквургын умер, - ответил отец, - в тот же день к вечеру.

  Он не сказал, в какой именно день, но мальчик понял.

  - Это я его убил!?

  - Нет. Он умер, когда первый раз выпил злой воды. Не вини себя. И не бойся - тебя не тронут.

  Отец сказал правду - Тыгрынкээва не тронули. Более того, никто из соседей и их детей даже слова ему ни разу не сказал - словно не видели. Будто это невидимый дух его ковылял по улице, опираясь на высушенную кость, а не сам Тыгрынкээв. Недели через две он уже вполне оправился от болезни и даже подумывал временами одному пойти через тундру к отцу и братьям - в стойбище его по-прежнему никто не замечал, и ему было не по себе. Мать на его вопросы отвечала коротко и односложно, но ничего удивительного в этом не было: сколько себя Тыгрынкээв помнил, она всегда была немногословна.

  В это время и приехал проверяющий из района. По их записям выходило, что Тыгрынкээву уже семь лет и ему пора идти в школу. Его братья в школу не ходили - каждую осень вдруг оказывалось, что их нет дома и проверяющий, поворчав и погрозив для острастки разнообразными карами, уезжал ни с чем. Что год рождения Тыгрынкээва записан в конторских книгах неправильно, отец не знал, потому и не взял его с собой в ту осень. Ну и из-за болезни, конечно.

  Проверяющий был настроен решительно, кроме того, при нем был милиционер. Тыгрынкээв не знал по-русски ни слова, поэтому всех деталей спора между этими людьми и матерью не понял, но догадался, что происходит что-то нехорошее. И потянулся к ножу, когда человек в синей одежде шагнул к Тыгрынкээву с явным намерением схватить его. Увидев это, мать коротким выкриком остановила сына и сказала ему: