Михаил Петров - Судьба философа в интерьере эпохи.

• Название: Судьба философа в интерьере эпохи.
• Автор: Михаил Петров
• Жанр: Философия

Все написанное Михаилом Константиновичем проникнуто пафосом критики социального фетишизма, в условиях которого возникает убеждение, будто бы человек обязан различным институтам, знаковым системам и структурам всем, а сами они могут обойтись без человека, обладают способностью к саморазвитию. Такое убеждение порождает социальную пассивность, упование на "колесо истории", притупляет чувство личной ответственности за все, что делается здесь и теперь.

Петров Михаил Константинович

Историко-философские исследования.

М., 1996.

512 с.

---

В таком движении не остается места для самодеятельности "конечных духов", для критического подхода к наличному, для социальной ответственности. Рассуждая о Канте и талерах, Гегель рекомендует человеку "подняться в своем образе мыслей до такой всеобщности", когда ему уже будет все едино, будет "безразлично, существует ли он или нет в конечной жизни", и в качестве примера для подражания он приводит стих Горация о римлянине: "Да развались вселенная, без страха он встретит смерть в ее развалинах" (3, с. 148). В терминах нелинейного мышления этот стоицизм понимающего бессилия можно определить как логическое вырождение социального творчества и соответственно в учении Гегеля видеть основанную на хитрости разума философию социального бездействия. В рамках учения Гегеля сама проблема социальной ответственности, а именно она генерирует таймированную проблематику и лежит в основе современного кризиса в гносеологии, выглядит белой вороной, чем-то уже совершенно бессмысленным и неуместным в его системе.

Тот факт, что мы сегодня опасно близко ходим к намеченной Горацием перспективе, и развалить вселенную на основе логически безупречных выкладок со ссылками на объективный ход развития для нас пара пустяков, придает конфликту линейного и нелинейного мышления и гносеологический интерес и политическую остроту. Основные очаги этого конфликта можно свести к трем пунктам:

1. Линейное мышление понимает социальную систему как вариант естественной и сводит различия между естественными и социальными объектами изучения к степени сложности. Оно видит социальность глазами ученого-естественника как обычную область поиска фундаментального знания и, соответственно, сохраняет традиционную "открывающую" позицию, основанную на наблюдении и верификации результатов, на убеждении в том, что ученому дано лишь открывать закономерности независимо от него существующей предметной реальности, но не дано поднимать руку на эту реальность.

Нелинейное мышление видит в любых социальных системах человеческое творение, которое может быть изменено и переделано усилиями человека, революционной практикой. Поэтому наличная социальная система рассматривается здесь как вариант из некоторого множества вариантов, который обладает частным свойством реализованности, оставляя открытым вопрос, является ли он лучшим из возможных вариантов. Нелинейное мышление смотрит на социальность не под углом зрения естественника, а под углом зрения наследника, у которого вполне могут появиться, вылиться в форму проблем и исследований сомнения в мудрости предшественников, реализовавших именно этот, а не другой вариант. Организованное в познавательную позицию, такое сомнение включает как составную "открывающую" позицию естественника, но видит в ней только подчиненный (информационный) момент общей позиции, предполагающий детерминацию общества через познание и практическую реализацию социальной ответственности в теоретически и информационно подготовленных актах революционной практики.

2. Линейное мышление подходит к предвидению и прогнозированию как к логической процедуре вывода будущих состояний социальной системы из наличного. Хотя эта процедура и опирается на наличную информацию, она в равной степени опирается и на инерционную идею стихийного самодвижения социальной системы в направлении к реализации сложившихся тенденций, и на мистическую уверенность в принципиальной возможности уже сегодня отыскать безличную формулу или модель такого движения, которые освободили бы человека от бремени ответственности за будущее. Подобная процедура столь же мало влияет на сам объект прогнозирования, как и предсказания затмений на Луну и Солнце.

Нелинейное мышление придает линейному предвидению и прогнозированию эвристический смысл поиска таймированных проблем и оценки меры их таймированности. Сам же прогноз мыслится не как цепь последовательных состояний одного и того же, а как условно-вероятностная, прерванная актами целенаправленной деятельности, последовательность выборов состояний, причем снятие выбора действием в пользу того или иного состояния признается монополией живущего поколения людей как форма осуществления социальной ответственности.

3. В описании социальной системы линейное мышление опирается на конечный набор переменных и на тенденции как на историю движения значений этих переменных. При этом каузальное описание системы становится излишним, каузальность лишь постулируется как общая для всех естественных объектов любой сложности однозначная связь между скрытым свойством объекта и наблюдаемой регулярностью его поведения, за которую ответственно это свойство.

Нелинейное мышление, для которого тенденция, особенно разрушительная и катастрофическая тенденция, не опора, а проблемообразующий момент отталкивания, который требует сознательной переделки и перестройки, не может обойтись без каузального описания социальной системы. Прежде чем пытаться изменить тенденцию, необходимо знать, чем она вызывается, что именно будет затронуто ради ее изменения и какие из этого могут произойти следствия.

В современном гносеологическом кризисе, вызванном появлением таймированной проблематики, Гегель с его научным энтузиазмом и выдвижением фундаментального знания в конечную цель человеческого познания явно на стороне линейного мышления, одна из его гносеологических опор и санкций. Это, на наш взгляд, создает психологические трудности в философском осознании и осмыслении ограниченности естественно-научного подхода, его подчиненного места в общем движении человеческого познания и самопознания, то есть создает еще одну таймированную, ограниченную по срокам решения проблему, которую мы бы назвали проблемой логического фетишизма.

Литература

1. Лейбниц Г. В. Письмо к Софии Шарлотте // Философские науки, 1973, № 4.

2. Антология мировой философии, т. 2. М., 1970, с. 86.

3. Гегель Г.В. Ф. Наука логики, т. 1. М., 1970.

4. Гегель Г.В. Ф. Соч., т. IV. М., 1958.

5. Гейне Г. Соч., т. 3. СПб., 1904.

6. Гегель Г.В. Ф. Соч., т. XI. М.-Л., 1935.

25. II. 73

ЧАСТЬ III БЫТИЕ И ЗНАНИЕ БЫТИЕ

Бытие - одна из фундаментальных философских категорий, опредмечивающая в человеческом окружении черты того независимого от мышления, воли и эмоций, устойчивого и определенного, что вынуждает человека сопрягать свое поведение и свою деятельность с внешне заданными ему определителями. Формирующая Б. совокупность стабильных или преемственно меняющихся определителей дана человеку как мир предметной деятельности. Он наследуется от предыдущих поколений, становится рамками репродуктивной деятельности и объектом творчества, передается следующим поколениям как система установившихся форм деятельности и исходный момент творчества. В складывании, сохранении и развитии бытия принимает участие множество социальных институтов, тем или иным способом нагруженных функциями социальной памяти, целостности и обновления. В современном развитом обществе основную ответственность за состав, стабилизацию и обновление Б. несут институты образования, национального государства, массовой коммуникации и науки.

В социальности любого типа Б. ("в себе бытие") образует скелет определенности и устойчивости, позволяющий обществу преемственно существовать в смене поколений, но поскольку связанные с воспроизводством и обновлением Б. институты используют в различных типах социальности резко отличающиеся механизмы (посвящение, наследственная передача навыков, неформальное обучение, всеобщее образование), условия для осознания, опредмечивания и философской санкции Б. создаются далеко не всегда и не везде. С помощью специальных исследований всегда можно вскрыть состав и контуры "бытия в себе" для общества на любой ступени его развития, но как самостоятельное, универсальное, предметное отношение В. ("бытие для общества") фиксируется лишь в обществах, где налицо разделение умственного и физического труда, где рядом с деятельностью по обычаю возникает как массовое явление деятельность по понятию ("по-слову", "по-программе". "по-закону"). Впервые такая ситуация возникла в бассейне Эгейского моря в период распада традиционных профессионально-кастовых форм крито-микенской социальности и становления полисной рабовладельческой социальности с четко выраженным разрывом между словом и делом, господином и рабом, между субъектом, способным "двигать, оставаясь неподвижным", и средством-рабом, способным "разумно двигаться, оставаясь неразумным". Разделяя людей на "существа политические" и "говорящие орудия", Аристотель так фиксирует основное противоречие полисной социальности: "В целях взаимного самосохранения необходимо объединяться попарно существу, в силу своей природы властвующему, и существу, в силу своей природы подвластному. Первое благодаря своим интеллектуальным свойствам способно к предвидению, и поэтому оно уже по природе своей существо властвующее и господствующее, второе, так как оно способно лишь своими физическими силами исполнять полученные указания, по природе своей существо подвластное и рабствующее. В этом отношении и господином и рабом в их взаимном объединении руководит общность интересов" (Политика. 1252 а).