Журнал «Если» - «Если», 2011 № 10

• Название: «Если», 2011 № 10
• Автор: Журнал «Если»
• Издательство: Издательский дом «Любимая книга»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2011
• ISBN: ISSN 1680-645X

Евгений ЛУКИН. АНДРОИДЫ СРАМУ НЕ ИМУТ

Американский писатель задавался вопросом, снятся ли андроидам электрические овцы. Ну а наши люди способны на такое, что его героям и не снилось.

Армин РОСЛЕР. ЛОВЦЫ

…не душ, но тел, при этом понять их намерения непросто.

Брэд ТОРГЕРСЕН. БРОДЯГА

Он потерял отца, мать, сестренку вместе со всем населением Земли и самой Землей, оставив себе одно — надежду.

Марианна ДАЙСОН. ОТПРАВИМСЯ НА ЛУНУ

Любимая забава ветхого старика — детский имитатор полетов. Никто и не предполагает, что это увлечение мистера Смита не случайно.

Шон МАКМАЛЛЕН. ВОСЕМЬ МИЛЬ

Мало кому известно, что воздухоплавание у самых истоков совершало открытия, шагнувшие через миры и века.

Бад СПАРХОУК. ПАПАШИНО ЛУЧШЕЕ

Или особенности национального пивоварения в окрестностях Юпитера.

Николай КАЛИНИЧЕНКО. КОГДА ВСЁ ХОРОШО…

По мнению критика, зрителю предложен НФ-фильм новой формации.

Валерий ОКУЛОВ, Аркадий ШУШПАНОВ. НАШ ВИЛЬЯМ

Самая загадочная личность в мировой литературе. Самый экранизируемый из драматургов. Поэтов много. Бард — один.

ВИДЕОРЕЦЕНЗИИ

Супергерой за годы своего существования в комиксах успел повоевать со всеми, начиная с нацистов и кончая террористами. Ну а другой, даже скончавшись, не прекращает сражений.

Сергей ШИКАРЕВ. ПОЧИТАТЬ И ПОСЧИТАТЬ

Ничего хорошего ожидать не приходится. Миром правят проекты. Так ли это на самом деле?

РЕЦЕНЗИИ

Статистика статистикой, но на нашей книжной полке есть место и «возрожденческой» НФ, и фэнтези, и фантасмагориям, и все тем же межавторским проектам.

КУРСОР

Российские критики выбрали три лучших НФ-произведения года… Названы лауреаты премии «Хьюго»… Вручен приз самому многообещающему фантасту.

Николай РОМАНЕЦКИЙ. ГЕРОЙ НА ВСЕ ВРЕМЕНА

Писатель попытался выяснить, какие герои по сердцу нынешнему поколению читателей. Результатами эксперт удовлетворен, но тревога осталась… Почему?

Вл. ГАКОВ. БЕГЛЕЦ В ПРОШЛОЕ

Однако литературными почестями одарило автора все-таки настоящее. И сейчас его творчество не оказалось в забвении.

ПЕРСОНАЛИИ

Свой среди чужих… Хотя какие же они чужие! В фантаграде все свои.

---

Не так уж и плохо, с учетом того, что Говард все равно почти все делал сам.

А затем, в один прекрасный день, мы засекли маяк. Всего лишь слабый радиосигнал, передающий двоичные данные.

Говард не смог раскодировать сообщение, которое и вправду казалось бессвязным набором цифр — случайный поток единиц и нулей, без всякой логики.

И все же это доказывало, что мы на правильном пути. Этого оказалось достаточно, чтобы вывести меня из депрессии.

К тому времени когда мы достигли источника сигнала — кометы, я достаточно протрезвел, чтобы сесть за штурвал катера, и принял человеческий облик, а Тэб впервые за долгое время взглянула на меня без отвращения.

На комете мы обнаружили туннель, а на его дне — могилы: шестьдесят восемь замороженных и идеально сохранившихся тел.

Несколько дней я исследовал это место, пытаясь обнаружить хоть какие-нибудь намеки на то, куда дальше направились выжившие. Не знаю, принадлежали ли они к Бродягам, но наша находка однозначно доказывала: человечество продолжает существовать, пусть даже в такой дали от своего покинутого дома. Мне хватило и этого. С глубоким благоговением я обходил мертвецов, переписывал их имена со стальных табличек и делал снимки.

Когда я наконец-то вернулся в обсерваторию, тревоги оставили меня.

Тэб показалось, что я даже слишком спокоен.

Мертвые Бродяги помогли мне преодолеть порог, о существовании которого я даже не подозревал, и наполнили меня решимостью.

Я ликвидировал свой личный модуль и уничтожил весь спирт до последней капли. Потом с энтузиазмом взялся за свои прежние обязанности, рассыпаясь в совершенно искренних извинениях перед Тэб и Говардом. Не знаю, мог ли человек, живущий в компьютере, чувствовать боль, но Тэб наверняка напугало и огорчило мое поведение за последние полгода, ведь я относился к ним обоим просто ужасно. Оставалось только надеяться, что со временем вину удастся загладить. Увидев, что я вновь обрел цель, они, конечно, обрадовались.

— Прощен? — в конце концов спросил я, когда мы с Тэб в кои-то веки вновь оказались за одним столом.

Последовала долгая, очень долгая пауза.

— Да, — ответила она, слегка улыбаясь. Уголки ее глаз окружали морщинки. Она протянула мне сухую дрожащую руку, и я осторожно сжал ее ладонь.

Десять лет спустя после начала нашего путешествия мы нашли первый корабль. Он оказался заброшен и тщательно вычищен — все мало-мальски полезные части исчезли. Пустая оболочка, еще одно массовое захоронение.

На четырнадцатом году мы нашли еще три корабля, в таком же состоянии. Они служили мемориалом людям, лишившимся или, вернее, отдавшим свои жизни ради великой цели.

На этот раз среди них оказались и дети, слишком маленькие, чтобы быть уроженцами Земли. Когда я увидел их, на меня нахлынули воспоминания об Иренке.

Тэб, в силу возраста уже не покидавшая обсерваторию, увидела в этом божественное провидение.

— Если мы окончательно утеряем милость Господа, он отнимет у нас способность иметь детей.

Обдумывая эти слова, я наблюдал, как она плавно перемещается по кухне и кутается потеплее, спасаясь от несуществующего холода. Долгие годы она пыталась обратить меня в свою веру. Особенно, когда я начал гнать спирт. Но меня так и не посетила искра божественного откровения. Она читала мне отрывки из Библии, и я слушал, пусть с неохотой. Я уважал ее веру и даже порой восхищался ею, но никогда ее не разделял.

Тэб свято верила в божественное предназначение, а я… что ж, я не чувствовал ничего. Раньше я часто задумывался об этом, подозревая, что виной всему моя моральная ущербность. Теперь же я склонялся к тому, что просто слишком похож на родителей и потому не способен отодвинуть рациональное достаточно далеко, чтобы обрести веру.

Когда не получалось обсудить это с Тэб, а такое происходило достаточно часто, я беседовал с Говардом, который, похоже, поддерживал убеждения жены, но без фанатизма.

— Ее отец — пастор, — как-то раз сказал он во время тихой ночной беседы в центре управления. — И потому вся ее семья — глубоко верующие люди. Когда мы впервые встретились, меня это несколько… испугало. Она таскала меня на всякие встречи и чтения Библии, а я не сопротивлялся, потому что моя мама тоже пыталась когда-то увлечь меня верой. Тэбби… она привлекала меня настолько, что я, наверное, вошел бы в бассейн с пираньями, лишь бы она была рядом и держала меня за руку. Когда она узнала, что я научил тебя гнать спирт, она меня чуть не убила. Разозлилась почти так же сильно, как и тогда, когда выяснила про те картинки из мужских журналов.

— Она узнала об этом? — я рассмеялся. — Честное слово, я тут ни при чем!

— Я знаю, сынок. Я сам ей рассказал. Никогда не удавалось сохранить что-то в тайне от этой женщины.

Мы захохотали.

Затем я вздохнул и какое-то время молчал.

— Говард, как думаешь, у меня когда-нибудь будет жена?

Динамики умолкли. Мой собеседник задумался.

— Если мы все-таки найдем Бродяг, думаю, да. Определенно. Женщины будут с ума сходить от такого красавца, как ты.

— Но я все еще паралитик.

— Твоя правда. Но позволь сказать кое-что: рост, мышцы — для женщины это не самое главное в мужчине. Особенно с возрастом: чем женщина старше, тем лучше она узнает, насколько трудно найти достойного спутника жизни. И потому начинает ценить подобных тебе людей, когда они ей встречаются. Не беспокойся об этом, сынок. Уверен, она ждет тебя.

— Но что, если я не смогу…

— Будь, что будет, сынок. Сейчас не время думать об этом, ведь мы же еще никого не нашли.

— Так точно, — ответил я, прекращая дискуссию. Но этот вопрос продолжал беспокоить меня.

Последовала долгая пауза.

— Говард, — произнес я.

— Да, мальчик мой.

— А это больно?

— Прошу прощенья?

— Когда тебя записывают. Перемещают в компьютер. Ты чувствуешь боль?

— Не совсем.

— А что?

— Это невозможно описать.

— Даже не попытаешься?

— Попытался бы, но это тебя лишь смутит. А впрочем, ладно. Представь, будто ты лег спать, а когда проснулся, обнаружил, что тело твое стало огромным и у тебя выросла сотня новых рук, глаз и ртов… к такому непросто привыкнуть. Но это не больно.

— Скоро нам, наверное, придется записывать Тэб?

— Нет. Она заставила меня поклясться, что я не сделаю этого. Она боится, что из-за этого ее душа не попадет к Иисусу.

— Но тебя же она записала…

— О, это совсем другой случай. И поверь мне, она допустила это лишь потому, что боялась остаться одна куда сильнее, чем опасалась за мою бессмертную душу. Думаю, в итоге она перестала обо мне беспокоиться. Но насчет себя продолжает настаивать: когда время придет, ничто ее не остановит.

— Она и вправду верит, что попадет в рай?

— Ты и сам знаешь, Мирек.

— А ты? Ты в это веришь?

Молчание.

— Хочу верить. Но не знаю, зачтется ли это…

Пятнадцать лет спустя после того, как мы покинули Юпитер, произошла катастрофа.

Мы столкнулись с облаком углеродных микрометеоритов, оказавшихся слишком черными и слишком маленькими, чтобы мы засекли их радаром или увидели в телескоп. Я помогал Тэб одеться, когда обсерватория вдруг задрожала, а по коридору прокатился звук, похожий на шум дождя.

— Говард, что происходит? — вскрикнула Тэб.

Когда нам никто не ответил, мы переглянулись и бросились в коридор.

С потолка сыпались искры, на пол падали тонкие лучики света. Космическая пыль, двигавшаяся относительно нас со скоростью десятков тысяч километров в минуту, проникла сквозь сталь и поликарбонатовые пластины. Тэб вцепилась в меня, и я остался стоять на пороге, не смея пошевелиться до тех пор, пока зловещее световое шоу не прекратилось. Тогда я бросился к ближайшему терминалу и запросил отчет о статусе станции.

Отчет меня не порадовал. Половина обсерватории оказалась отключена, другая переведена на резервные батареи. Хуже того, компьютер лишился связи с Говардом и работал лишь на локальном софте. Давление постепенно падало, хотя и не успело еще достигнуть критической отметки.

Мы с Тэб пролетели несколько сотен метров по коридору, до люка, ведущего в подвал, к главным компьютерам. Я заметил, что крышка испещрена крошечными, почти незаметными дырочками, а потом забрался туда, где разум и, возможно, сама душа Говарда жили на протяжении последних десятилетий.

База данных превратилась в кашу. Целые массивы вышли из строя. Разработчики защитили компьютерный центр от радиации и солнечных вспышек, но на такое они не рассчитывали. Я кинулся отыскивать уцелевшие резервные копии, а Тэб вцепилась в поручень и безудержно плакала, повторяя:

— Говард… о, Говард…

Ситуация складывалась ужасная. Мы потеряли слишком много оборудования. Даже если бы мне удалось запустить восстановление, постоянное взаимодействие между банками данных, необходимое для существования Говарда Маршалла, — его уже не вернуть. Если и удастся что-нибудь завести, это будет уже не Говард.