Журнал «Если» - «Если», 2011 № 10

• Название: «Если», 2011 № 10
• Автор: Журнал «Если»
• Издательство: Издательский дом «Любимая книга»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2011
• ISBN: ISSN 1680-645X

Евгений ЛУКИН. АНДРОИДЫ СРАМУ НЕ ИМУТ

Американский писатель задавался вопросом, снятся ли андроидам электрические овцы. Ну а наши люди способны на такое, что его героям и не снилось.

Армин РОСЛЕР. ЛОВЦЫ

…не душ, но тел, при этом понять их намерения непросто.

Брэд ТОРГЕРСЕН. БРОДЯГА

Он потерял отца, мать, сестренку вместе со всем населением Земли и самой Землей, оставив себе одно — надежду.

Марианна ДАЙСОН. ОТПРАВИМСЯ НА ЛУНУ

Любимая забава ветхого старика — детский имитатор полетов. Никто и не предполагает, что это увлечение мистера Смита не случайно.

Шон МАКМАЛЛЕН. ВОСЕМЬ МИЛЬ

Мало кому известно, что воздухоплавание у самых истоков совершало открытия, шагнувшие через миры и века.

Бад СПАРХОУК. ПАПАШИНО ЛУЧШЕЕ

Или особенности национального пивоварения в окрестностях Юпитера.

Николай КАЛИНИЧЕНКО. КОГДА ВСЁ ХОРОШО…

По мнению критика, зрителю предложен НФ-фильм новой формации.

Валерий ОКУЛОВ, Аркадий ШУШПАНОВ. НАШ ВИЛЬЯМ

Самая загадочная личность в мировой литературе. Самый экранизируемый из драматургов. Поэтов много. Бард — один.

ВИДЕОРЕЦЕНЗИИ

Супергерой за годы своего существования в комиксах успел повоевать со всеми, начиная с нацистов и кончая террористами. Ну а другой, даже скончавшись, не прекращает сражений.

Сергей ШИКАРЕВ. ПОЧИТАТЬ И ПОСЧИТАТЬ

Ничего хорошего ожидать не приходится. Миром правят проекты. Так ли это на самом деле?

РЕЦЕНЗИИ

Статистика статистикой, но на нашей книжной полке есть место и «возрожденческой» НФ, и фэнтези, и фантасмагориям, и все тем же межавторским проектам.

КУРСОР

Российские критики выбрали три лучших НФ-произведения года… Названы лауреаты премии «Хьюго»… Вручен приз самому многообещающему фантасту.

Николай РОМАНЕЦКИЙ. ГЕРОЙ НА ВСЕ ВРЕМЕНА

Писатель попытался выяснить, какие герои по сердцу нынешнему поколению читателей. Результатами эксперт удовлетворен, но тревога осталась… Почему?

Вл. ГАКОВ. БЕГЛЕЦ В ПРОШЛОЕ

Однако литературными почестями одарило автора все-таки настоящее. И сейчас его творчество не оказалось в забвении.

ПЕРСОНАЛИИ

Свой среди чужих… Хотя какие же они чужие! В фантаграде все свои.

---

— Я передам капитану. Ты сможешь позаботиться о сестре или мне поискать вам помощника?

— Я хочу с Миреком, — заявила Иренка, не глядя на женщину.

Сестра обхватила меня так крепко, что дальнейшие вопросы оказались излишними.

Женщина встала — несмотря на отсутствие гравитации, ее ботинки цеплялись к полу — и снова убрала прядь волос с моего лба.

— Если вам потребуется помощь… любая… нажмите эту синюю кнопку. Меня зовут Элейн. Экран рядом с кнопкой — компьютер, можете посмотреть что-нибудь или поиграть в игры.

— Спасибо, — ответил я. — Но мне бы очень хотелось узнать, куда мы направляемся.

— Мы пока и сами не знаем. Это решит капитан. Война сейчас не только на Земле.

Наш корабль оказался обычным межпланетным лайнером. Очень распространенная модель, таким даже имен не давали, лишь номера. Капитан старался держать нас в курсе событий, но ему, похоже, не доводилось общаться с детьми, поэтому мне часто приходилось обращаться к Элейн за пояснениями. Она сказала, что мы отправляемся на Юпитер, где, возможно, встретимся с другими беженцами.

Я чувствовал почти постоянное ускорение: мы убегали от боевых спутников, продолжавших курсировать между Землей и Луной. Наличие ускорения означало, что всю первую половину пути мне придется провести на нашем с Иренкой месте. Меня бы это вполне устроило, если бы только не приходилось обращаться за помощью к Элейн каждый раз, когда я собирался сходить в туалет. Когда она таскала меня на руках по проходу, кое-кто из подростков смеялся и называл меня сосунком. Что ж, я давно привык не обращать на такое внимания.

Однако потом они начали задирать Иренку, и я понял, что с этим надо кончать.

В середине полета, пока не началось торможение, наступило несколько часов невесомости. Остальные дети сделались неуклюжими, а я почувствовал себя как рыба в воде. Последние несколько месяцев я провел в тренажерных залах с нулевой гравитацией, в надежде на то, что мама получит работу на астероидах. Теперь настало время применить мои навыки.

Несколько фингалов и разбитых губ — и задиры угомонились. Мы достигли взаимопонимания. Узнав о случившемся, Элейн, конечно же, меня отругала. Взрослым всегда приходится так поступать, чтобы казалось, будто они не принимают чью-нибудь сторону. Впрочем, потом, когда корабль начал торможение, а мне вновь потребовалась помощь Элейн, она тихонько похвалила меня за то, что усмирил буянов и заступился за сестру.

Дразнить нас перестали, и меня это вполне устроило.

За иллюминаторами постепенно разрастался величественный Юпитер. Впервые мы увидели его еще неделю назад, и с тех пор он становился все больше, по мере того как мы приближались к точке встречи с одной из орбитальных станций, о которых говорил капитан.

Не знаю, о чем мы думали. Юпитерианские колонии стали для нас некоей мифической целью, на них возлагались самые разнообразные и, как я понял позднее, несбыточные надежды. Особенно очаровал Юпитер Иренку.

Мне приходилось постоянно напоминать ей, что мама и папа не встретят нас, когда мы прилетим. Каждый раз она злилась и говорила, что ненавидит меня, потому что я рад смерти родителей и могу теперь помыкать ею. С этими словами она обычно отправлялась на маленькую игровую площадку, которую члены экипажа построили в грузовом отсеке, и пропадала примерно на час. Затем возвращалась в дурном настроении, извинялась передо мной, и мы обнимались.

Когда салон залил красный свет и завыла сирена, Иренка находилась в туалете.

Из динамиков, перекрывая детские крики, раздался рев капитана:

— НАС АТАКУЕТ АВТОМАТИЧЕСКИЙ СПУТНИК! ПРИСТЕГНИТЕСЬ И ГОТОВЬТЕСЬ К ПЕРЕГРУЗКАМ!

Я тут же подумал об Иренке, застрявшей в туалете, даже оттолкнулся руками от сиденья, но Элейн тут же схватила меня за плечо и усадила обратно.

— Делай, как сказано! — заорала она.

— Там моя сестра!

Элейн проследила за моим взглядом, кивнула и выкрикнула:

— Оставайся здесь, я верну Иренку!

Она бросилась бежать по проходу. Я кое-как пристегнулся, и в этот момент начались перегрузки. Нас бросало из стороны в сторону, кабину наполнили крики и плач. Элейн тем не менее осталась стоять — я видел, как она открыла своей карточкой дверь туалета. Затем распахнула кабинку, выскочила с Иренкой на руках — сестра бешено сучила ногами и искала глазами меня.

— Успокойся! Успокойся, дорогая! — кричала Элейн.

Началась следующая серия жутких маневров. Я видел, как какая-то девочка, не успевшая хорошо пристегнуться, вылетела со своего места и разбилась о потолок. Несколько секунд ее безвольное тело висело в воздухе, потом его катапультировало вперед. Раздался тяжелый удар и хруст.

Несмотря на все это, Элейн продолжала крепко держать Иренку. Она направлялась ко мне, когда корабль дернулся, принимая страшный удар. Раздались стоны и визг.

Мне показалось, что голова сейчас лопнет, и тогда я понял: нас подбили. Элейн и Иренка смотрели на меня, их рты оставались открытыми, как две буквы О, а воздух, стремительно покидавший салон, трепал их волосы.

Потом из моего кресла выскочил оранжевый щит, накрывший меня, словно саван, и запечатавший все щели.

Я звал Иренку, пытался расстегнуть ремни. Через маленькое окошко я видел, как салон превращается в кошмарное месиво красных мигалок, взрывов и разлетающихся осколков. Мы с сестрой успели взглянуть друг на друга в последний раз — ее рот замер в беззвучном крике: «Мирек!». А потом мир перевернулся:

Очнулся я от того, что замерз до костей. Уши болели, из носа шла кровь, уже забрызгавшая всю рубашку. Плевать. Я просто сидел, зажмурившись изо всех сил, и вспоминал Иренку, звавшую меня. Потом почувствовал, как в груди рождается крик. Когда он прорвался наружу, я взвыл. Минуты шли, а я все кричал и никак не мог успокоиться.

Позднее вой все же утих. Я чувствовал себя истощенным настолько, что сумел выдавить лишь несколько сдавленных всхлипов, после чего впал в забытье.

Так прошло несколько часов. Потом в животе забурчало, и я решил ознакомиться с инструкцией, отображавшейся на маленьком экране, встроенном в подлокотник кресла. Окружавший меня щит раздулся, словно воздушный шар, позволяя даже немного подвигать локтями. Я отстегнулся и в соответствии с указаниями поднял сиденье, под которым обнаружился унитаз. Воспользовавшись им, я вернул сиденье на место и продолжил смотреть через окошко на черноту космоса и медленно движущиеся звезды.

Когда салон разгерметизировался, меня, похоже, вытянуло наружу. Или, возможно, кресло автоматически катапультировалось. Теперь это уже не имело значения. Иренка погибла в нескольких шагах от меня, а я ничего не смог сделать.

Я подвел ее. Подвел папу, которому обещал позаботиться о сестре.

Мне очень хотелось покончить со своим никчемным существованием.

В груди заворочался еще один крик, но сил на него уже не осталось. Навалился тяжелый сон.

Разбудил меня резкий толчок. Щит стремительно спускал воздух.

Я вцепился в компьютер, пытаясь узнать, почему не сработала аварийная сигнализация, и в этот момент щит втянулся в подголовник моего кресла.

Я дернулся, ожидая увидеть холодный вакуум, но вместо этого обнаружил ребристые, ярко освещенные стены… еще одного корабля.

Просторная, с высоким потолком комната пустовала. Она напомнила мне салон лайнера, на котором мы с Иренкой бежали со станции.

Иренка. Меня охватила тоска. В сознании с беспощадной отчетливостью всплыла сцена ее смерти. Неужели это никогда не закончится? Неужели я так и буду видеть Иренку, погибающую миллион раз, и чувствовать собственное бессилие?

Внезапный щелчок заставил меня поднять голову. В стене открылся круглый люк.

Сердце бешено заколотилось в груди. Над полом проплыла фигура в белой, похожей на пижаму, одежде.

Морщинистая, угольно-черная кожа, большие глаза.

Пожилая женщина смотрела на меня, не мигая. Затем ботинки прилипли к металлу, и она быстро подошла ко мне.

— Мальчик в ужасном состоянии, Говард, — произнесла она по-английски с сильным американским акцентом, какой мне доводилось слышать только по телевизору. Когда женщина склонилась ко мне, я различил в ее ухе крошечный наушник. Она посмотрела мне в глаза, затем обратила внимание на мои дрожащие кулаки и высохшую кровь на рубашке.

— У тебя есть имя, сынок?

— Мирослав, — ответил я. Из-за крови и слизи, забившей мои ноздри, голос звучал так, будто я простудился.

— Это русское имя?

— Польское.

— Что ж, благодари Господа за то, что наши пути пересеклись, Мирослав из Польши. Когда роботы атаковали Юпитер, тут был настоящий ад. Мы с Говардом отключили обсерваторию и подождали, пока они не двинутся дальше. Потом покинули орбиту и улетели.

— Улетели? Что вы имеете в виду?