Журнал «Если» - «Если», 2011 № 10

• Название: «Если», 2011 № 10
• Автор: Журнал «Если»
• Издательство: Издательский дом «Любимая книга»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2011
• ISBN: ISSN 1680-645X

Евгений ЛУКИН. АНДРОИДЫ СРАМУ НЕ ИМУТ

Американский писатель задавался вопросом, снятся ли андроидам электрические овцы. Ну а наши люди способны на такое, что его героям и не снилось.

Армин РОСЛЕР. ЛОВЦЫ

…не душ, но тел, при этом понять их намерения непросто.

Брэд ТОРГЕРСЕН. БРОДЯГА

Он потерял отца, мать, сестренку вместе со всем населением Земли и самой Землей, оставив себе одно — надежду.

Марианна ДАЙСОН. ОТПРАВИМСЯ НА ЛУНУ

Любимая забава ветхого старика — детский имитатор полетов. Никто и не предполагает, что это увлечение мистера Смита не случайно.

Шон МАКМАЛЛЕН. ВОСЕМЬ МИЛЬ

Мало кому известно, что воздухоплавание у самых истоков совершало открытия, шагнувшие через миры и века.

Бад СПАРХОУК. ПАПАШИНО ЛУЧШЕЕ

Или особенности национального пивоварения в окрестностях Юпитера.

Николай КАЛИНИЧЕНКО. КОГДА ВСЁ ХОРОШО…

По мнению критика, зрителю предложен НФ-фильм новой формации.

Валерий ОКУЛОВ, Аркадий ШУШПАНОВ. НАШ ВИЛЬЯМ

Самая загадочная личность в мировой литературе. Самый экранизируемый из драматургов. Поэтов много. Бард — один.

ВИДЕОРЕЦЕНЗИИ

Супергерой за годы своего существования в комиксах успел повоевать со всеми, начиная с нацистов и кончая террористами. Ну а другой, даже скончавшись, не прекращает сражений.

Сергей ШИКАРЕВ. ПОЧИТАТЬ И ПОСЧИТАТЬ

Ничего хорошего ожидать не приходится. Миром правят проекты. Так ли это на самом деле?

РЕЦЕНЗИИ

Статистика статистикой, но на нашей книжной полке есть место и «возрожденческой» НФ, и фэнтези, и фантасмагориям, и все тем же межавторским проектам.

КУРСОР

Российские критики выбрали три лучших НФ-произведения года… Названы лауреаты премии «Хьюго»… Вручен приз самому многообещающему фантасту.

Николай РОМАНЕЦКИЙ. ГЕРОЙ НА ВСЕ ВРЕМЕНА

Писатель попытался выяснить, какие герои по сердцу нынешнему поколению читателей. Результатами эксперт удовлетворен, но тревога осталась… Почему?

Вл. ГАКОВ. БЕГЛЕЦ В ПРОШЛОЕ

Однако литературными почестями одарило автора все-таки настоящее. И сейчас его творчество не оказалось в забвении.

ПЕРСОНАЛИИ

Свой среди чужих… Хотя какие же они чужие! В фантаграде все свои.

---

Тэб поняла все без слов.

Она смотрела на массивы, мигавшие красными огоньками, и продолжала повторять имя мужа.

В тот день она легла рано. Тысячи микроскопических отверстий, из-за которых мы продолжали терять воздух, ее, похоже, не волновали. Не волновало ее и поврежденное оборудование, ремонт которого без помощи Говарда практически не представлялся возможным. До этого момента я не осознавал, насколько же мы зависели от него.

Я запустил множество программ на обычных компьютерах и серверах, чтобы жизнеобеспечение не отключилось. Следующие три дня ушли на то, чтобы обезопасить гидропонные фермы, систему переработки отходов и прочие жизненно важные модули, без которых нам грозила неминуемая смерть.

Тэб оставалась ко всему безучастной.

Я заходил к ней не единожды, и с каждым разом она выглядела все хуже. В последний раз она парила в невесомости над кроватью, прижимая к груди старую фотографию Говарда. Она тихонько напевала тот самый гимн, который исполнила в день нашей первой встречи.

Мне пришлось почти закричать, чтобы хоть как-то привлечь ее внимание.

— Все это уже не имеет значения, Мирек. Господь забрал Говарда, и теперь настал мой черед.

— Ты не можешь просто уйти! — крикнул я. — Ты же сама говорила, что Бог будет судить нас по тому, как мы справляемся со своей болью, разве не так?

Эти слова привели ее в чувство — пусть ненадолго, но этого хватило, чтобы Тэб ударила меня по лицу. Впервые за все эти годы она подняла на меня руку. Я даже не смог разозлиться, настолько меня это удивило.

— Не цитируй Господа, мальчик! — с горечью произнесла Тэб. — Я отдавала все силы, чтобы открыть твое сердце Христу. Но ты отверг Его, а вместе с ним часть меня. А теперь уходи. Я все равно слишком стара и не сумею тебе помочь.

Я не нашел, что ответить, и потому просто ушел, а после забылся на несколько часов тревожным сном.

Когда я вернулся в комнату Тэб, ее тело свешивалось с кровати. Белая сорочка, рот слегка приоткрыт, и никаких признаков дыхания. В холодной руке — свернутая бумажка.

Дрожа всем телом, я развернул ее и прочитал: «У тебя добрая душа, Мирек. Спасибо, что позволил мне считать тебя своим сыном».

Я лишился способности думать. Только серьезность сложившейся ситуации заставляла меня двигаться дальше. Мой разум охватила пустота, такая же глубокая, как космос, через который продолжала лететь наша обсерватория.

Я поместил тело Тэбиты в склеп, рядом с ее мужем. Никакой церемонии, никаких речей. Я попрощался с ней так же, как с папой и мамой, а позже — с Иренкой. Любые слова, тем более о чем-то духовном, казались мне богохульством. Тэб все-таки не ошиблась. Мое сердце осталось глухо к гласу Божьему. Если, конечно, Бог все же есть. Глядя на дверь, за которой остались лежать мои вторые родители, я здорово в этом сомневался. Существовала лишь суетная и жестокая жизнь, а за ней — тишина смерти, приходящая внезапно и без предупреждения, в первую очередь к тем, кто меньше всего этого заслужил.

На целый месяц я погрузился в чисто механическую и абсолютно бессмысленную работу. Микрометеоритный шторм уничтожил слишком многое. Без Говарда, способного быть везде, видеть все и думать обо всем сразу, у меня не осталось ни единого шанса справиться в одиночку.

Локального софта какое-то время хватало, но спустя три месяца стало ясно: гидропоника и система переработки отходов скоро откажут. Даже с запасами, припрятанными в многочисленных погребах, вырытых в скале, через пару лет у меня закончатся и еда, и воздух.

Вернувшись к центральному компьютеру, я прикинул возможные варианты. Уцелевшего оборудования хватило бы для сборки новой программы с оставшимися на дисках заводскими настройками, но весь мой опыт работы с компьютерами ограничивался тем, что удалось почерпнуть от Говарда и Тэб. Явно недостаточно для подобных экспериментов.

Впрочем, я все равно попытался и создал редкостного имбецила, которого сразу же удалил.

Я и не думал прикасаться к тому, что осталось от Говарда. Его массивы я изолировал, надеясь когда-нибудь извлечь из них нечто полезное.

Скитаясь по опустевшей обсерватории в полном одиночестве, я размышлял о бессмысленности своей жизни и о том, стоит ли вообще продлевать столь жалкое существование.

И вдруг приборы засекли очередной маяк. Очень слабый, как и все остальные, он зазывал меня в недра пояса Койпера, как сирены взывают к одинокому моряку.

Сжигая куда больше антиматерии, чем следовало, я гнал обсерваторию все дальше и дальше, не боясь новых штормов. Если во всем этом путешествии и имелась какая-то цель, хоть что-то, способное придать смысл смертям Говарда и Тэбиты, я должен добраться до маяка, сигнал которого день ото дня становился сильнее.

Несколько недель спустя я нашел буй, первый образчик технологий Бродяг, попавший мне в руки. Невероятно маленький, работающий, очевидно, на антиматерии — а ведь первые Бродяги ею не обладали, — он весело попискивал, призывая меня. Сблизившись с ним, я выровнял скорость и курс с помощью ускорителей. Затем поймал радиопередачу и несколько минут настраивал тарелки: Говарду, уверен, хватило бы на это мгновения. Наконец канал ожил, и я увидел записанное сообщение.

Девушка на фоне голубого экрана. В ее лице угадывались восточные черты, а на транскоме она говорила с акцентом, который я счел китайским.

— Если вы слышите это сообщение, — говорила она, — вы на полпути к нам. Мы знаем и о войне, и о том, что вы не забрались бы так далеко, если бы не искали убежища. Наш Кворум принял решение предоставить защиту всем беженцам с Земли, со спутников, независимых колоний и юпитерианских поселений, если только они сумеют добраться до нас. К сожалению, сейчас мы не можем ни оказать вам помощь, ни дать точных координат, но если вы уже рядом, то поймете, куда двигаться дальше. Удачи.

Затем сообщение повторилось. Я испытывал радость и отчаяние одновременно.

Так далеко… я забрался уже так далеко… Тэб и Говард отдали свои жизни. И это — только половина пути?

Я вернулся к своим расчетам касательно запасов и умирающей гидропоники. Получалось, что мне никак не протянуть еще пятнадцать лет. Даже если за это время я не сойду с ума. Даже если я потрачу все запасы антиматерии на один мощный толчок, у меня не останется топлива для торможения, когда я приближусь к цели.

Оставаясь у буя, я тщательно обдумывал свое положение.

Сообщение, очевидно, предназначалось беженцам, двигавшимся по траектории «Пионера-10». Необходимость придерживаться прежнего курса усложняла задачу. Как проделать столь долгий путь и остаться в живых — отдельный вопрос.

Три дня я размышлял и взвешивал варианты, пока в голове не родилась пугающая идея, больше смахивающая не на план, а на самоубийство.

К записывающему оборудованию, похоже, не прикасались уже очень давно. После переноса Говарда в компьютер Тэб опечатала и законсервировала комнату, так что вся техника и пульты управления идеально сохранились. Микрометеоритный шторм тоже сюда не добрался — это немного успокоило меня, когда я начал подготавливать базу данных.

Несколько недель потребовалось на то, чтобы создать новое, тщательно защищенное хранилище для массивов. Я аккуратно перенес их, подключил, синхронизировал и подвел три резервных кабеля от реакторов, работавших на антиматерии.

Если с обсерваторией что-то случится, я не хочу разделить судьбу своего старого друга, павшего жертвой лоботомии.

Инструкции оказались очень простыми. Сам прибор напоминал томограф, опускающийся на голову, как сушилка. Процесс записи представлял собой дорогу в один конец. Он занимал целые дни и велся с такой интенсивностью, что нейронные связи разрушались сразу же после копирования. Стоит начать сканирование — и возврата не будет. Поскольку воспользоваться чьей-нибудь помощью я не мог, а сам никогда еще не проводил подобных операций, тело мое в итоге вполне могло превратиться в кусок мяса, в то время как разум оказался заперт в компьютере. Поэтому я тщательно подготовился. На случай, если эксперимент все-таки завершится плачевно, я заранее проложил курс и ввел его в навигационную систему. Пусть хотя бы мои останки получат крошечный шанс добраться до места, коль скоро мне удалось улететь так далеко от Земли. Затем я подключил систему жизнеобеспечения к записывающему устройству, чтобы содержимое обсерватории постепенно заморозилось в случае неудачи.

Мозг мой к тому времени уже в любом случае опустеет, но не хотелось бы, чтобы тело при этом медленно сгнило на кушетке.

Закончив с приготовлениями, я сел и стал обдумывать свои последние слова. За всю свою жизнь я ни разу еще не задумывался о том, что стоило оставить после себя. Всегда получалось так, что кто-то другой оставлял что-нибудь для меня, а мне приходилось подбирать эти кусочки и двигаться дальше. Поэтому я сидел перед компьютером, занеся палец над кнопкой, и злился на самого себя за полное отсутствие хоть каких-нибудь слов.