Поли Стирмен - Любовный реванш

• Название: Любовный реванш
• Автор: Поли Стирмен
• Издательство: Редакция международного журнала «Пано­рама»
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 1995

Героини романов английской писательницы Полли Стирмен — женщины с их переживаниями и разочарованиями, ожиданиями и надеждами.

Героиня первого романа — Сандра Бернон — девушка-сирота попадает в Лондон. Полная романтических представлений, она оказывается обманутой богатым повесой. Поставив крест на личном счастье, она решает делать карьеру. Однако предстоит еще одно любовное испытание, которое возникает после случайного знакомства…

Джени Филд — героиня второго романа, была брошена в юном возрасте некогда любившим ее человеком с ребенком на руках и без средств к существованию.

Упорный труд, талант и время сделали ее известной в кругах финансистов. Судьба распорядилась так, что Джени тяжело заболела. Казалось, что жизнь кончена, но в трудную минуту появился он…

---

— Я надеялась, вам будет приятно увидеть меня без этой надоевшей палки. Чем скорее я встану на ноги, тем быстрее мы сможем вернуться к нашим прежним занятиям.

Она думала, что следовало бы скрыть недовольство по поводу подарка, но не смогла этого сделать.

— Даже не верится, что это только подарок и за ним ничего не стоит.

— Ты преувеличиваешь.

— Откуда ты знаешь? Ведь ты видел их всего несколько часов, а я знаю этих людей уже много лет.

— И за эти годы, напугана ими до смерти?

— Мне было двадцать три года, я была не замужем, без работы, без гроша за душой, а они хотели забрать у меня моего Роби. А их сын не пошевелил даже пальцем, чтобы помочь. И ты веришь, что люди, которые вырастили такого мерзавца, смогут хорошо воспитать Роберта?

— И у хороших людей бывают плохие дети, — такова жизнь. Ты никогда не задумывалась об этом? И о том, что, несмотря на все твои усилия по воспитанию, Роби может стать таким, как его отец.

— Нет, — страстно возразила Джени. — Этого я никогда не допущу.

— А я могу поклясться, что в свое время Фишеры так же были уверены в своем сыне.

— Может быть, для них большое горе, что у них такой сын. Но это не заставит меня доверять им сегодня так же, как я доверяла им в прошлом.

— В прошлом, именно что в прошлом.

— Ну, не в таком уж прошлом. Они были здесь три недели назад, снова готовые отобрать у меня сына. — То, что происходит между Роби, его бабушкой и дедушкой, — не твое дело, Том.

— Хорошо, но ты не хочешь слушать прописные истины даже от собственного мужа, не правда ли?

— На самом деле ты мне не муж.

Джени удивилась, что ей стало как-то не по себе и сжалось сердце от этих слов.

— А я думал, ты умная женщина.

Том развернулся и ушел, не проронив больше ни слова.

Дайана копошилась на кухне. К обеду ожидалось около двадцати человек.

— Да, — захихикал Роби. — Готовим, как в ресторане. Жалко, что у меня нет большого колпака, как у повара.

— Я всегда хотела иметь свой ресторан. — Дайана склонилась над двумя ароматными яблочными пирогами, вытащив их из духовки. — Или что-нибудь вроде постоялого двора.

— Том рассказывал мне о вашей мечте, когда сидел со мной после операции.

— В доме шесть спален, но сейчас здесь живем только мы с Чаком и Эмма.

— И мы, — добавил Роби.

— И вы, — поправилась Дайана, улыбаясь. — Большую часть времени этот дом пустует. Я бы хотела обставить его старинной мебелью, которую оставили нам еще родители Чака. Сейчас она хранится на чердаке. Я сохранила ее от детей, пока они росли, и будь моя воля, сейчас перенесла бы ее вниз и устроила гостиницу.

— Так в чем же дело? — Джени опустила последнюю картофелину в кастрюлю.

— Нет ни времени, ни достаточных средств. Мы-то считаем, что Виллоу Крик самое красивое место, но оно далековато от Колумбуса и от Цинциннати, и туристы сюда не жалуют.

— Все равно это прекрасная мечта. — Когда-то для Джен, ее бизнес был такой же мечтой. Ей всегда хотелось работать в солидной фирме, такой, как «Мейер», «Бергман» и «Трирз». Интересно, достаточно ли будет ее финансовой независимости, которую она годами создавала для себя и Роби, чтобы бороться с одиночеством — единственным спутником успеха.

Вдалеке прогремел гром. Если бы Чак и Том успели сделать все на последнем поле до грозы… Озабоченная, Дайана выглянула в окно. Братья Тома работали недалеко от дома, а сам он помогал отцу на одном из дальних полей.

В кухне потемнело. Снова прогремел гром — и на этот раз совсем близко.

— Господи! — охнула Дайана. — Я оставила белье на веревках. Теперь оно все вымокнет.

— Я принесу, — предложила Джени, вставая с места. Она оперлась обеими руками о стол, потом направилась к двери.

— Спасибо, а то я опаздываю с обедом на полчаса.

— Да ничего страшного.

Джен лишь взглянула на свою палку. По правде говоря, она уже устала от возни на кухне и с удовольствием воспользовалась случаем, чтобы выйти на улицу в теплый апрельский день.

Где-то, совсем рядом, вспыхнула молния, и прогремел гром. Джени испугалась. Она поспешила к веревке с бельем, натянутой между металлическими столбами на заднем дворе.

За клумбами с тюльпанами и нарциссами, наводнявшими сад Дайаны, до самой реки и подножия холма простирались акры зеленой озимой пшеницы. Казалось, у ее ног лежит половина мира.

Затяжные раскаты грома заглушали рев огромных тракторов Чака и Тома.

Джен увидела, как они, торопясь, делают на поле последний круг. Она снимала еще простыни и полотенца, когда на нее упали первые капли дождя. Она заметила, что двери мастерской закрыты. Это значит, что Том и его отец вымокнут до нитки, когда сойдут с тракторов. Она взяла корзины с бельем и направилась по дорожке к мастерской. Двери были большие и тяжелые, но открылись легко.

Чак подъехал первым и выключил двигатель. Воцарилась тишина, и стало слышно, как ветер разбойничает на крыше.

— Том заканчивает последний круг, — сказал Чак, выбираясь из кабины. — Кажется, мы успели.

— Это хорошо. — Джени взглянула на темные тучи над головой. — Похоже, дождь будет очень сильный.

— Да, — согласился Чак. — Может быть. Но зачем ты вышла из дома в такую погоду?

— Я только на минутку. Наверное, вы не поверите, но за тридцать два года я никогда не была на улице в такую грозу.

— Серьезно? — Чак ласково улыбнулся, очень похоже на то, как улыбался Том. — Ну, тогда все понятно. А я думал, что в Нью-Йорке тоже бывают такие грозы.

Джен засмеялась. Он дразнил ее, и она понимала это.

— Да, но проходя через небоскребы из металла и стекла, гроза теряет свою привлекательность, — сказала она, имитируя деревенский говор Чака.

— Тебе надо увидеть всю бурю целиком, когда она, можно сказать, охватывает землю, тогда ты оценишь ее силу. Мать и я, обычно, наблюдаем такое с заднего крыльца. Присоединяйся к нам, если хочешь.

— Хорошо, через несколько минут. Господи, я забыла белье в саду.

— Я заберу его по дороге домой. — Чак, снисходительно, улыбнулся и покачал головой. — Мы скоро сделаем из тебя сельского жителя, — добавил он.

Но раскаты грома и грохот приближающегося трактора Тома заглушили его слова.

Дождь уже разошелся, когда Том подъехал к мастерской. Действительно, до сих пор Джени не имела представления, что такое настоящая гроза. В считанные секунды, покрытая гравием дорожка, превратилась в ручей, и идти по ней стало небезопасно. Придется двигаться осторожно, сохраняя равновесие, но когда она доберется до дома, то вымокнет до нитки. Она осталась в мастерской, спрятавшись под крышу. Джени чувствовала себя виноватой за разговор с Томасом около почтового ящика накануне. Потом она много думала о том, что он ей сказал тогда. Пожалуй, он прав — она действительно преувеличивала.

Сейчас подходящий момент, чтобы поговорить о разводе. Время лишь укрепляет связь между ними, а каждому жить придется собственной жизнью. Так лучше.

— Мы закончили! — крикнул Том, спрыгивая с подножки трактора. Рукава его рубашки были закатаны выше локтей, и она увидела сильные мускулистые руки, уже загоревшие. Края шляпы скрывали его лицо, но зубы ослепительно сверкали, когда он улыбался. — Все посеяли. Я думаю, лить будет всю ночь.

— Поздравляю. — Она не могла не улыбнуться в ответ. Ясно, он больше не сердится на нее. — А вам дадут какой-нибудь приз за досрочную работу?

— Нет, — ответил он неожиданно серьезно. — Я никогда не рассматривал сельское хозяйство как соревнование, в отличие от других. Это просто наша работа. Это наша суть.

— Я знаю.

— Вы всю жизнь работали ради вещей, которые не могли ни увидеть, ни потрогать. Бедная Джен, в мире так много вещей, которые не измеряются деньгами.

Он взял ее за плечи и коснулся губами лба. Женщину бросило в жар.

Совсем рядом сверкнула молния. Том неожиданно нахмурился и с силой привлек ее в свои объятия. От неожиданности, Джени чуть не задохнулась. Она почти теряла сознание. За последние несколько недель Том прикасался к ней и раньше, помогал с инвалидной коляской, поддерживал ее, когда она, измученная и обессиленная, возвращалась с сеансов физиотерапии. Все это было по-другому. Сейчас мужчина касался женщины, которую он страстно желал. Которую, он любил. Гром потряс землю и ее сердце. Ноги у нее задрожали. Дождь молотил по крыше, и душа ее вторила этой мелодии.

— Это невозможно, — прошептала она. — Я никогда.

— Я тоже никогда, — сказал Том и крепко поцеловал Джени.

Второй поцелуй был не такой, как первый — в день их свадьбы, нежный и требовательный. Сейчас губы Тома были жадными, настойчивыми и возбуждали ее. Она приоткрыла рот под их нажимом, и его язык проскользнул внутрь. Словно она была самой желанной женщиной на земле, и он не мог насытиться, и хотел ее взять прямо здесь, на покрытом соломой полу мастерской.