Кристофер Райт - ОКО ЗА ОКО Этика Ветхого Завета

• Название: ОКО ЗА ОКО Этика Ветхого Завета
• Автор: Кристофер Райт
• Издательство: Коллоквиум
• Жанр: Культурология
• Год: 2010
• ISBN: 978–966–8957–18–5

Некоторые христиане разделяют весь ветхозаветный закон на предписательные моральные заповеди и необязательные в наше время заповеди обрядовые и гражданские. Другие и вовсе отвергают нравственное учение Ветхого Завета, считая его неактуальным, а обязательным для послушания — исключительно учение Нового Завета.

Крис Райт не согласен ни с тем, ни с другим взглядом, и убежден, что оба они умаляют первую часть Писания. Он предлагает совершенно новый подход и рассматривает богословскую, социальную и экономическую составляющие ветхозаветной этики, а затем разбирает ряд актуальных в любое время вопросов, применяя к ним результаты своего исследования: этика и экономика, земля и бедные, этика и экология, политика, закон и справедливость, общество, культура и семья, свобода и личность и другие.

После тридцати лет исследований и публикаций об этике Ветхого Завета Крис Райт собрал воедино свои выводы в этом обширном и легко читающемся учебном пособии, которое по праву можно назвать его самым выдающимся произведением. Оно должно занять первые строки в списках для чтения любого студента, преподавателя, служителя или прихожанина, интересующегося ролью Ветхого Завета в решении современных этических проблем.

Дэвид Бейкер

Тиндейл Хаус,

Кембридж

Кристофер Райт — директор Отдела международного служения «Лэнгем партнершип интернешнл». До этого был ректором «Христианского колледжа всех народов» и преподавал в библейской семинарии в г. Пуни (Индия). Из–под его пера вышло около двух десятков книг, включая «Уникальность Иисуса», «Миссия Бога», «Познавая Иисуса через Ветхий Завет» (СПб.: Мирт, 2010) и несколько ветхозаветных комментариев.

---

Однако в традиционных культурах, еще не затронутых западным индивидуализмом, модель этического мышления начинается с другого уровня. То, как сообщество понимает себя, определяет приемлемое и неприемлемое личное поведение. Именно так в Ветхом Завете, где показано, каким желает Господь видеть общество. Бог хочет видеть народ святым, искупленным и образцовым. Через него Бог может явить прототип нового человечества, которое намеревается создать. Бог хочет видеть сообщество, которое отразит его собственный характер и ценности, особенно справедливость и сострадание. Итак, если Бог хочет видеть таковым это новое общество, то таким должен быть и ты, если принадлежишь к нему. Таким образом, личная этика происходит из богословия искупленного народа Божьего. Другими словами, личная этика Ветхого Завета, также как и социальная этика, — заветная. Завет был заключен между Богом и Израилем как народом, но его нравственные последствия повлияли на каждого входящего в него человека.

Эта особенность ветхозаветной этики полностью созвучна с этическим средоточием Нового Завета. Большая часть новозаветных этических наставлений дана в контексте характера общины, призванной Богом к существованию во Христе. Отдельные люди призваны к нравственному поведению как часть церкви, живя, учась, совместно поклоняясь и служа Христу в мире. Так, например, известные главы Еф. 4—6, посвященные этике, начинаются с призыва «поступать достойно звания, в которое вы призваны». Из предыдущих глав это означает призвание быть членом нового сообщества Божьего — чуда социального и духовного примирения, созданного Богом через Христа. Личные нравственные стандарты заключительных глав провозглашаются на основании принадлежности к искупленному сообществу, описанному в первых главах.

Поэтому один из возможных способов собрать воедино солидное количество нравственных требований Бога к людям — просмотреть предшествующие главы, касающиеся проблем израильского общества, и дописать по каждой из них приложение, содержащее все вытекающие этические последствия для современного человека. Например, если Богу нужно общество, отмеченное экономическим равенством и состраданием, тогда каждый израильтянин должен был бороться с эгоизмом и искушением нечестно нажиться на несчастьях ближнего. Если Богу угодно создать правовое общество, основанное на беспрекословном подчинении законам, тогда судьи должны были действовать нелицеприятно и неподкупно. И так можно перечислить весь спектр социальных характеристик, выводя их следствия для отдельно взятого человека.

Поскольку читатели могут сделать собственные выводы, они могут посчитать утомительным занятием чтение длинных списков вполне очевидных результатов. Единственное, что я хотел бы утвердить здесь — это вопрос перспективы. В библейской этике это природа сообщества, желаемого Богом (и, в эсхатологическом видении, в итоге созданного им), которое определяет то, какую личность одобряет Бог. Социальное и личное неразделимо в ветхозаветной этике.[300]

Личная ответственность

Тем не менее, мое заявление не означает, будто подобная, ориентированная на сообщество этика каким–либо образом замещает, или же подрывает нравственную ответственность человека. Обязанность отдельного гребца нести свое бремя не становится меньше из–за того, что вся команда должна выиграть гонку и оправдать ожидания своего тренера. Подобным же образом, несмотря на утверждение корпоративных аспектов Божьего нравственного требования, Ветхий Завет никогда не упускает из виду и не отменяет обязанность человека жить праведно пред Богом. Первые вопросы в Библии, обращенные к Адаму и Еве, подразумевают личную ответственность: «Где ты?.. Кто сказал тебе?.. Что ты это сделала?..» (Быт. 3, 9–13). Те же вопросы обращены к каждому человеку, которых представляли Адам и Ева. Также вопрос Бога к Каину: «Где брат твой?» (Быт. 4, 9) обращен к каждому человеку, потому мы все ответственны перед Богом за своего собрата. Подобная ответственность перед Богом за свое поведение и отношение друг к другу — это суть человеческого бытия. Человек отличается от других созданий тем, что он отвечает перед Богом за свои поступки. Так как каждый из нас сотворен по образу Божьему, Бог может обращаться к нам, и мы подотчетны ему. Это фундаментальное измерение, которое означает, что такое быть человеком, личностью, индивидуальностью.

По ходу развития ветхозаветной истории мы находим, что поведению человека уделяется большое внимание. Рассказ начинается с веры и послушания отдельно взятого человека — Авраама. Более того, послушание Авраама становится причиной продления завета. Когда Бог обновляет его с Исааком, то говорит, что делает это «за то, что Авраам послушался гласа Моего и соблюдал, что Мною заповедано было соблюдать: повеления Мои, уставы Мои и законы Мои» (Быт. 26, 5). Патриархальные (родовые) повествования служат моделью власти, провидения и терпения Бога в жизни личностей, которые в свое время будут столь очевидны и необходимы в истории народа.

У Синая завет, заключенный с одним Авраамом ради его потомков, обновляется и расширяется на весь народ, его потомков. Но тогда он применяется к каждому человеку. Заветные отношения принадлежат всему обществу: «Я буду вашим Богом; вы будете Моим народом». Здесь местоимения «вы» и «вашим» множественного числа. Но главное требование обращено к отдельному человеку с помощью единственного числа: «Да не будет у тебя иных богов предо Мной».

Тот же индивидуальный акцент характерен для оставшейся части Десяти заповедей, да и для значительного количества подробных законов Пятикнижия. Самый ранний свод законов, «Книга завета» (Исх. 21 — 23), действует юридически на безошибочном основании личной ответственности и обязательства перед законом. Более того, как мы видели в девятой главе, искупительные или коллективные формы наказания, прощавшие или подрывавшие личное обязательство, были законодательно исключены из сферы нормальной судебной процедуры (Исх. 21, 31; Втор. 24, 16). Среди ученых хорошо известно, что еврейский текст Книги Второзакония колеблется между обращением к Израилю во втором лице множественного и единственного числа. Это уже не считается указанием на различные документы или авторов в тексте, но стилистическим способом показать, что нравственные требования Бога к поведению его народа обращены как ко всему сообществу, так и к каждому из них в отдельности.

Перейдя от закона к пророкам, становится совершенно ясно, что главным призванием пророков было обращение к народу или личностям, занимавшим высокие посты — царям и другим руководителям. Тем не менее, наряду с этой социальной, общей задачей пророки, не колеблясь, обращали нравственный призыв Божьего слова на личные поступки: Девора обличала Варака за его бездействие (Суд. 4, 8–9); Самуил бросал вызов Саулу из–за его непослушания (1 Цар. 15, 22–23); Нафан обличал Давида за прелюбодеяние и убийство (2 Цар. 12, 1–10); Илия осудил Ахава за несправедливость и убийство (3 Цар. 21,17 и дал.); Исайя, не сумев убедить Ахаза довериться Богу, обличил его за маловерие и непослушание (Ис. 7, 1–13); Иеремия выступал против лжепророков, обращаясь как к группе (Иер. 23, 9–40), так и лично (Иер. 28), и немилосердно разоблачал личную жадность и притеснения царя Иоакима (Иер. 22, 13–19).

Иезекиилю часто приписывают то, что он первый заговорил о личной ответственности, как будто это было чем–то новым в этическом мышлении Израиля (Иез. 18). Все потому, что он осуждает попытку поколения израильтян в изгнании переложить вину за все свои страдания на грехи своих отцов, и выдвигает в качестве контраргумента знаменитые слова: «Душа согрешающая та умрет» (Иез. 18, 4). Однако мнение, что Иезекииль изобрел доктрину личной ответственности, было отвергнуто теми, кто внимательнее изучил тесную связь между общим и личным в израильской мысли, а также то, что на самом деле хотел сказать Иезекииль.

С одной стороны то, что у Израиля была сильная концепция коллективной солидарности, не означало, как полагали некоторые ученые в прошлом, что в Израиле вовсе не было представления о личной ответственности до периода пленения. Акцент на индивидуальности в ранних юридических текстах (например, Книге завета, как мы видели) за столетия до Иезекииля показывает это. Совершенно ясно, что в израильских судах каждый человек нес личную ответственность за свои действия, и наказывался или оправдывался соответственным образом.[301]

С другой стороны, Иезекииль занимался благовестием (см. окончание Иез. 18). Ради этой цели ему было необходимо разоблачить ложные оправдания и попытки народа снять с себя ответственность. Изгнанники обвиняли в своей участи прежние поколения. Они пытались обвинить Бога в несправедливости по той причине, что он заставляет страдать их поколение, после того как многие поколения до них оставили следы греха и порока. Они были возмущены тем, что их заставили страдать безвинно за грехи других. Но Иезекииль отрицает это предположение. Они не были невинными детьми порочных родителей. Они несут полную ответственность за свое поведение, которое было настолько откровенно порочным, что они сами заслужили суд Божий. Они должны признать собственную вину и ответственность. Поэтому Иезекииль начинает с отрицания распространенной пословицы (Иез. 18, 2), и затем предлагает сложное, относящееся к этому поколению рассуждение, которое воплощает доктрину личной этики, соответствующей Втор. 24, 16. Главный пункт в рассуждениях Иезекииля должен был показать, что каждое поколение уцелеет или погибнет в соответствии со своим нравственным откликом на Божий закон, так же будет и с каждым человеком. Обратиться от праведности к беззаконию — накликать несчастье. Но в этой главе есть также чудная радостная весть: когда беззаконники обратятся от своего беззакония и продемонстрируют свое покаяние радикальной нравственной переменой жизни, тогда они обретут прощение, и их жизнь будет сохранена. Несомненно, проповедь Иезекииля несет новую глубину и вызов личной ответственности, и он, конечно же, ясно раскрывает вопросы жизни и смерти, связанные с нравственным выбором и привычками. Однако его аргументация — это развитие глубоко укорененной ветхозаветной веры, а не радикальное нововведение.