Кристофер Райт - ОКО ЗА ОКО Этика Ветхого Завета

• Название: ОКО ЗА ОКО Этика Ветхого Завета
• Автор: Кристофер Райт
• Издательство: Коллоквиум
• Жанр: Культурология
• Год: 2010
• ISBN: 978–966–8957–18–5

Некоторые христиане разделяют весь ветхозаветный закон на предписательные моральные заповеди и необязательные в наше время заповеди обрядовые и гражданские. Другие и вовсе отвергают нравственное учение Ветхого Завета, считая его неактуальным, а обязательным для послушания — исключительно учение Нового Завета.

Крис Райт не согласен ни с тем, ни с другим взглядом, и убежден, что оба они умаляют первую часть Писания. Он предлагает совершенно новый подход и рассматривает богословскую, социальную и экономическую составляющие ветхозаветной этики, а затем разбирает ряд актуальных в любое время вопросов, применяя к ним результаты своего исследования: этика и экономика, земля и бедные, этика и экология, политика, закон и справедливость, общество, культура и семья, свобода и личность и другие.

После тридцати лет исследований и публикаций об этике Ветхого Завета Крис Райт собрал воедино свои выводы в этом обширном и легко читающемся учебном пособии, которое по праву можно назвать его самым выдающимся произведением. Оно должно занять первые строки в списках для чтения любого студента, преподавателя, служителя или прихожанина, интересующегося ролью Ветхого Завета в решении современных этических проблем.

Дэвид Бейкер

Тиндейл Хаус,

Кембридж

Кристофер Райт — директор Отдела международного служения «Лэнгем партнершип интернешнл». До этого был ректором «Христианского колледжа всех народов» и преподавал в библейской семинарии в г. Пуни (Индия). Из–под его пера вышло около двух десятков книг, включая «Уникальность Иисуса», «Миссия Бога», «Познавая Иисуса через Ветхий Завет» (СПб.: Мирт, 2010) и несколько ветхозаветных комментариев.

---

Контекст и содержание метафоры берет свое начало в израильской семье, которую мы только что подробно рассмотрели. В этом контексте можно подчеркнуть две ее особенности. Во–первых, она была центром поклонения и обучения, и поэтому являлась важным средством, сохраняющим непрерывность традиций веры народа от поколения к поколению. Во–вторых, она была местом принятия, принадлежности и защиты для каждого. Каждый человек обретал в ней свою принадлежность народу завета, в ней испытывал на себе его благословения. Именно поэтому о вдовах, сиротах и пришельцах необходимо было проявлять особую заботу: ведь у них не было своей семьи.

В Новом Завете христианская церковь считала себя наследником титула «дом Израилев», семья Божья. Эта терминология может применяться как в отношении всей Церкви (соответствующей народу Израиля)[297], так и в отношении меньших поместных церковных общин (соответствующих израильскому расширенному семейству). Здесь нас больше интересует второе. Использованию образов семьи и семейства в отношении поместных христианских церквей, вне сомнения, в значительной мере способствовал тот исторический факт, что многие из них произошли из обращенных семейств и собирались по домам:

Идея семьи Божьей может передать то, что уже осуществилось в раннем христианском сообществе благодаря домашним церквям. Семейство как сообщество… составляло наименьшую единицу и основу общины. Домашние церкви, упоминающиеся в НЗ (Деян. 11, 14; 16, 15.31.34; 18, 8; 1 Кор. 1, 16; Флм. 2; 2 Тим. 1, 16; 4, 19), без сомнения, возникли через использование домов как мест собраний.[298]

Соответственно, две упомянутые выше особенности старой израильской семьи действуют в новозаветной поместной церкви. Во–первых, она была местом поклонения и обучения. Дома использовали для проповеди евангелия (Деян. 5, 42; 20, 20). Здесь совершалась Вечеря Господня (Деян. 2, 46) и крещение (1 Кор. 1, 16; Деян. 16, 15). Поэтому послания Павла к этим церквям изображают их живыми, обучающимися и поклоняющимися совместно в семейном духе. Более того, Павел выстраивает в обратном порядке связь церковной и семейной жизни, настаивая, что те, кто пользуется авторитетом в пасторской и назидательной жизни церковной семьи, должны доказать, что способны управлять собственным семейством (1 Тим. 3, 4–5, ср. 3, 15).

Во–вторых, поместная церковь также была местом принадлежности и принятия. Возможно, с этической точки зрения именно эту особенность следует подчеркнуть здесь. Христиане рождаются в семье Божьей и поэтому принадлежат к ней. Следовательно, вместе с другими членами, среди которых Бог нас поместил, мы делим ответственность и права принадлежности семье. К ответственности относится обязанность быть частью семьи в социальных и экономических требованиях подлинного koinonia общения, о котором шла речь в шестой главе. Это также распространялось на более общее чувство взаимных обязательств в семье, обобщенных Павлом: «Итак, доколе есть время, будем делать добро всем, а наипаче своим по вере» (Гал. 6, 10). Явный новозаветный нравственный акцент на любви к братьям — это еще один способ выразить мотив «прежде всего семья».

Главной же привилегией, конечно же, является полное присоединение к семье Божьей, так что все принадлежащие к церкви через веру в Иисуса Мессию причастны ко всем благословениям обещанного наследия. Верующий–христианин, еврей или нееврей, уже не гость, пришелец или одинокий человек (paroikos), — он уже получил статус кровного родственника (Еф. 2, 19).

Еще одной важной функцией церковной семьи должно быть обеспечение некой духовной и даже физической компенсации, в случаях, где естественные человеческие семейные узы были разорваны в результате принятия евангелия. Этот разрыв естественных семейных отношений также предвиделся в Ветхом Завете, об этом говорил и сам Иисус.

То, как Евангелия воспринимают пророчество Михея о последнем времени (Mux. 7, 6 = Мф. 10, 35 и дал.; Лк. 12, 53) указывает, что изначальная община должна была расплачиваться за разрыв с семьей ради Евангелия. Тем, кто берет это на себя, обещаны «ныне, во время сие» новые «дома, и братья, и сестры, и отцы, и матери, и дети» (Мк. 10, 29 дал.; Мф. 19, 29; Лк. 18, 29 дал.). Место разрушенной семьи занимала семья Божья, христианское сообщество.[299]

Следует задаться вопросом, многие ли поместные церковные семьи вполне осознают эту обязанность, которая является отчасти целью их существования? Обеспечивают ли они социальную заботу и принятие тем, кто, возможно, в результате весьма непростого сознательного выбора пришел к ним в обстоятельствах, схожих с обстоятельствами вдовы, сироты или пришельца в Ветхом Завете?

И вновь мы видим, что социальный, экономический и культурный аспект жизни древнего Израиля типологически формирует наше понимание новозаветного народа Божьего. Но на этом дело не останавливается. Сравнительная типология, в свою очередь, приводит нас к поиску новых нравственных норм для христианской жизни. Следовательно, в этом контексте интересно отметить, что одно из основных благословений, которое открывают церкви, переживающие обновление духовной жизни — это возрождение истинного библейского общения. Происходит новое открытие подлинной социальной природы и функции церкви как семейства Божьего, а также связанных с этим прав и обязанностей. Приятно осознавать, что это благословение имеет глубину и богатство, взращенные на ветхозаветной почве, в которой находятся корни новозаветной церкви и из которой она черпает нравственную поддержку, даже если многие представители современной церкви, пользующиеся этим новым открытием, все еще не осознают его происхождение.

Дополнительная литература

Barton, S. С, 'Family', in J. В. Green and S. McKnight (eds.), Dictionary of Jesus and the Gospels (Downers Grove: InterVarsity Press; Leicester IVP, 1992), pp. 226 — 229.

Bendor, S., The Social Structure of Ancient Israel: The Institution of the Family (Beit 'Ab) from the Settlement to the End of the Monarchy, Jerusalem Biblical Studies, vol. 7, ed. E. Katzenstein (Jerusalem: Simor, 1996).

Brichto, Herbert C, 'Kin, Cult, Land and Afterlife — a Biblical Complex', Hebrew Union College Annual 44 (1973), pp. 1 — 54.

Gitari, David, 'The Church and Polygamy', Transformation 1 (1984), pp. 3 — 10.

Goetzmann, J., 'House', in Colin Brown (ed.), New International Dictionary of New Testament Theology, vol. 2 (Carlisle: Paternoster, 1976), pp. 247 — 251.

Janzen, Waldemar, Old Testament Ethics: A Paradigmatic Approach (Louisville, KY: Westminster John Knox), 1994.

Matthews, V. H., 'Family Relationships', in Alexander and Baker, Dictionary of the Old Testament Pentateuch, pp. 291 — 299.

Mott, Stephen Charles, A Christian Perspective on Political Thought (Oxford: Oxford University Press), 1993.

Perdue, Leo G, Blenkinsopp, J., and Collins, J. J., Families in Ancient Israel (Louisville, KY: Westminster John Knox), 1997.

Schluter, Michael, and Clements, Roy, Reactivating the Extended Family: From Biblical Norms to Public Policy in Britain (Cambridge: Jubilee Centre), 1986.

Sprinkle, J. M., 'Sexuality, Sexual Ethics', in Alexander and Baker, Dictionary of the Old Testament Pentateuch, pp. 741 — 753.

Swartley, Willard M., Slavery, Sabbath, War and Women: Case Issues in Biblical Interpretation (Scottdale, PA: Herald), 1983.

Wright, Christopher J. H., 'What Happened Every Seven Years in Israel? Old Testament Sabbatical Institutions for Land, Debts and Slaves', Evangelical Quarterly 56 (1984), pp. 129 — 138, 193 — 201.

_, God's People in God's Land: Family, Land and Property in the Old Testament (Grand Rapids: Eerdmans, 1990; Carlisle: Paternoster, rev. ed., 1996).

_, 'Family', in Freedman, Anchor Bible Dictionary, vol. 2, pp. 761 — 769.

11. Образ жизни человека

Человек и общество

Сейчас мы подходим к завершающей главе этого раздела, к тому пункту, с которого, как ожидали некоторые, мы начнем — к области личной этики Ветхого Завета, нравственных требований, предъявляемых Богом к личности в ходе всей его жизни. Такой порядок не случаен. Я убежден, как отмечалось во второй главе, что индивидуальные аспекты ветхозаветного богословия и этики нельзя оценить в отрыве от понимания сообщества Божьего, вызванного к существованию избранием и искуплением. Именно поэтому я посвятил предшествующие главы социальным аспектам Израиля как народа, прежде чем заговорить об отдельных личностях. По сути, различение социальной и личной этики не всегда полезно или приемлемо в Ветхом Завете, потому что индивидуальная этика сформирована общинной.

Те из нас, кто является представителем Запада, должны посмотреть несколько иначе на привычные модели этической мысли по данному вопросу, если мы хотим увидеть все с ветхозаветной перспективы. Мы склонны начинать на уровне одного человека, и далее отталкиваться от этого. Мы сосредотачиваем внимание на том, чтобы убедить людей лично жить в соответствии с тем или иным нравственным стандартом. Если достаточное количество людей будет жить по этим стандартам, тогда, соответственно, само общество улучшится, или, по крайней мере, будет сохранять здоровую, счастливую, безопасную обстановку для отдельных личностей для того, чтобы они стремились к благочестию. Мы говорим: «Ты должен быть таким человеком, и в результате таким будет общество».

Однако в традиционных культурах, еще не затронутых западным индивидуализмом, модель этического мышления начинается с другого уровня. То, как сообщество понимает себя, определяет приемлемое и неприемлемое личное поведение. Именно так в Ветхом Завете, где показано, каким желает Господь видеть общество. Бог хочет видеть народ святым, искупленным и образцовым. Через него Бог может явить прототип нового человечества, которое намеревается создать. Бог хочет видеть сообщество, которое отразит его собственный характер и ценности, особенно справедливость и сострадание. Итак, если Бог хочет видеть таковым это новое общество, то таким должен быть и ты, если принадлежишь к нему. Таким образом, личная этика происходит из богословия искупленного народа Божьего. Другими словами, личная этика Ветхого Завета, также как и социальная этика, — заветная. Завет был заключен между Богом и Израилем как народом, но его нравственные последствия повлияли на каждого входящего в него человека.