Кристофер Райт - ОКО ЗА ОКО Этика Ветхого Завета

• Название: ОКО ЗА ОКО Этика Ветхого Завета
• Автор: Кристофер Райт
• Издательство: Коллоквиум
• Жанр: Культурология
• Год: 2010
• ISBN: 978–966–8957–18–5

Некоторые христиане разделяют весь ветхозаветный закон на предписательные моральные заповеди и необязательные в наше время заповеди обрядовые и гражданские. Другие и вовсе отвергают нравственное учение Ветхого Завета, считая его неактуальным, а обязательным для послушания — исключительно учение Нового Завета.

Крис Райт не согласен ни с тем, ни с другим взглядом, и убежден, что оба они умаляют первую часть Писания. Он предлагает совершенно новый подход и рассматривает богословскую, социальную и экономическую составляющие ветхозаветной этики, а затем разбирает ряд актуальных в любое время вопросов, применяя к ним результаты своего исследования: этика и экономика, земля и бедные, этика и экология, политика, закон и справедливость, общество, культура и семья, свобода и личность и другие.

После тридцати лет исследований и публикаций об этике Ветхого Завета Крис Райт собрал воедино свои выводы в этом обширном и легко читающемся учебном пособии, которое по праву можно назвать его самым выдающимся произведением. Оно должно занять первые строки в списках для чтения любого студента, преподавателя, служителя или прихожанина, интересующегося ролью Ветхого Завета в решении современных этических проблем.

Дэвид Бейкер

Тиндейл Хаус,

Кембридж

Кристофер Райт — директор Отдела международного служения «Лэнгем партнершип интернешнл». До этого был ректором «Христианского колледжа всех народов» и преподавал в библейской семинарии в г. Пуни (Индия). Из–под его пера вышло около двух десятков книг, включая «Уникальность Иисуса», «Миссия Бога», «Познавая Иисуса через Ветхий Завет» (СПб.: Мирт, 2010) и несколько ветхозаветных комментариев.

---

Бог сострадателен и щедр. История Израиля, включая освобождение из рабства и дарование земли, доказала это. Действительно, в результате исхода Бог возвестил определение своего имени и характера: «Господь, Господь, Бог человеколюбивый и милосердый…» (Исх. 34, 6). Поэтому на плечи каждого израильтянина была возложена практическая забота о нищих. Многие высказывания мудреца о богатстве, бедности и экономической справедливости вполне актуальны сегодня (Притч. 11, 24–25; 14, 31; 17, 5; 19, 17; 21, 13; 22, 9.16).[305]

Бог — работник. Бог передал часть своих безграничных творческих навыков (см. Притч. 8) в ограниченной форме людям, сотворенным по его образу. Следовательно, люди также по своей природе и замыслу являются работниками. Соответственно, Книга Притчей представляет отдельному человеку добродетели и награды труда. Этому позитиву противопоставляется леность ленивца. Этот образ ярко представлен в трагикомических красках. Но он не только предмет насмешек, его сознательная, привычная и абсурдно рационализированная лень является отрицанием его человеческой природы и оскорблением его Творца (Притч. 12, 11; 14, 23; 18,9; 22, 13; 24, 30–34; 26, 13–26; 28, 19).

Бог говорит. Это одна из основных и отличительных особенностей живого Бога Израиля. И, несомненно, одним из величайших даров человечеству является безграничная сила коммуникации. Слова имеют глубокое значение для авторов Книги Притчей, потому что они их считают мощным инструментом добра или зла, таким же мощным, как и поступки. Поэтому мудрому человеку предлагается множество советов и предостережений в отношении использования слов и злоупотребления ими (Притч. 12, 19.22; 13, 3; 14, 5; 15, 2.23; 18, 6–8.20–21).

Бог полновластен. Бог предоставил каждому человеку свободу и ответственность в его нравственных решениях и выборе, но в итоге значение будет иметь только Божья воля (Притч. 16, 1–2.9; 19, 21; 21, 1–2.30–31). Поэтому сущность мудрости в том, чтобы принять парадокс этой крайне непостижимой истины, и искать Божьего руководства в смирении, преданности и послушании (Притч. 3, 5 и дал.; 16, 3). В разных формах это и есть значение всеобъемлющей вести — «ищи мудрости». И наоборот, глупец в Книге Притчей не является интеллектуально ущербным (на самом деле он может быть очень умным). Скорее глупец — это человек, который проводит свою жизнь намеренно, кичась — даже насмехаясь над Богом, не думая о нем. Мудрость и глупость в Ветхом Завете не являются интеллектуальными концепциями, но в большей мере нравственными и духовными. Мудрость — это решение жить согласно воле и руководству суверенного Бога. Глупость — думать, что можно жить, пренебрегая и тем, и другим.

Прежде чем оставить модель мудрого человека, рассмотрим прекрасный портрет, который подводит Книгу Притчей к завершению и кульминации, суммируя все эти характеристики в женском образе «добродетельной жены» (Притч. 31, 10–31). Она служит примером сексуальной чистоты (Притч. 31, 11–12), родительской заботы (Притч. 31,15), продуктивного и прибыльного труда (Притч. 31,16–19), сострадания и щедрости (Притч. 31, 20), поддержки своего мужа (Притч. 31, 23), здравой речи (Притч. 31, 26) и страха Господнего (Притч. 31, 30). Другими словами, она отображает Господа, которому поклоняется.

Нравственная апология

Иов

Книгу Иова также относят к литературе мудрости. Размышление о связи между личной нравственностью и незаслуженным страданием предоставляет нам еще один образец личной этики — нравственную апологию, или самозащиту. Несомненно, Иов защищает свою нравственную непорочность на протяжении всей книги. Все его доводы говорят о том, что страдание не было результатом его испорченности. Он противится все более усиливающимся манипулятивным попыткам своих друзей заставить его признать грехи (хотя он знает, что не совершал их), чтобы избежать боли страдания (хотя он знает, что не заслужил его). Он заявляет, что чист, и от этого никогда не откажется.

Но кульминация доводов Иова приходится на Иов 31 — главу, великолепную как с точки зрения поэзии, так и этики. В ней Иов призывает на себя серию проклятий в доказательство своего притязания на то, что он вел непорочную жизнь. Из–за формулы проклятия в речи этические моменты представлены в форме отрицания. Иов перечисляет преступления, в совершении которых он не был виновен, а также рассказывает, каким человеком он не был, и призывает Бога навести на него различные бедствия, если он лжет. Таков характер формулы проклятия самого себя в этой главе. Но отрицательные формы могут быть легко преобразованы в положительные образы, отражения того, каким человеком на самом деле был Иов — или утверждал, что был таким. Защищая себя, Иов утверждает, что он:

• дисциплинировал себя против похоти (1 ст.);

• уклонялся от прелюбодеяния (9–12 ст.);

• был честным в торговле (5–6 ст.);

• поступал справедливо в отношении своих рабов (13–15 ст.);

• был щедр и сострадателен ко всем классам нищих (16–23 ст.);

• избегал идолопоклонничества, будь то в форме материализма или астрологии (24–28 ст.);

• контролировал свои мысли и язык (29–30 ст.);

• проявлял гостеприимство (31–32 ст.);

• был готов открыто признавать свой грех (33–34 ст.);

• правильно относился к земле и работникам, включая справедливую оплату (38–40 ст.).

Кое на что хочется обратить особое внимание. Во–первых, на уровень нравственности поведения из этого поразительного списка, которая простирается от мыслей сердца, через слова, личные поступки, сексуальные и семейные дела к экономическому, социальному и общественному поведению. Совершенно ясно, что личная этика, согласно мысли автора этой книги, охватывала широкий спектр жизни: внутреннее и внешнее, частное и общественное, видимое и невидимое. Еще один важный момент — это роль, которую играет Бог в нравственном умозаключении. Бог всевидящий (Иов 31, 4), и оценивает каждое действие (Иов 31, 6, 14). Бог — Создатель всего человечества, и поэтому защищает равные права каждого, включая рабов (Иов 31, 15). Бог наводит суд на беззаконие (Иов 31, 23), особенно идолопоклонничество, которое является неверностью по отношению к нему (28). От Бога не скроешься, и вся жизнь проходит перед его лицом и под его нравственным надзором. Как сказал другой мудрец:

Преисподняя и Аваддон открыты пред Господом,
тем более сердца сынов человеческих.

(Притч. 15, 11)

Самуил

Второй пример подобной нравственной самозащиты встречается в словах Самуила во время его прощальной речи, когда он передавал политическую власть Саулу (1 Цар. 12, 2–5). Она намного короче, и касается только сферы общественной морали, что соответствовало случаю. Самуил возвращался в речи к своему общественному служению. Поэтому он попросил открыто засвидетельствовать о его честном осуществлении своего служения. Список вопросов Самуила и ответ народа освободил его от обвинений в

• воровстве или вымогательстве (личная выгода от общественного служения), и

• взяточничестве (личная выгода от судебной власти).

Этот короткий отрывок обращает внимание на честность в общественном служении. Более того, именно неспособность сыновей Самуила следовать его нравственным критериям привела к введению царской власти (1 Цар. 8, 1–5).

Иезекииль

Третий список добродетелей и пороков, который можно привести здесь, — это список, повторяющийся в Иез. 18. Это не столько нравственная апология личности, сколько схема типичных особенностей праведности и нечестия, как они проявлялись на протяжении ряда поколений. Она представлена как дело, изученное Иезекиилем, который использует всю свою священническую подготовку, чтобы показать нравственно–юридический аспект. И снова список конкретный, и совпадает со списками Иова и Самуила в некоторых моментах. Согласно Иезекиилю, праведный человек избегает грехов из следующего списка:

• идолопоклонничество (Иез. 18, 6а);

• прелюбодеяние и прочие сексуальные проступки (Иез. 18,66);

• угнетение нищих, такое как невозвращение залогов, взятых за долги (Иез. 18, 7а);

• грабеж (Иез. 18, 76);

• отказ кормить голодных и одевать нагих (Иез. 18, 7в);

• ссуды ради чрезмерной прибыли посредством ростовщичества (Иез. 18, 8а);

• неспособность справедливо вести судебные дела (Иез. 18, 86);

• жестокость и убийство (Иез. 18, 10).

И вновь мы отмечаем, насколько тесно переплетает Ветхий Завет то, что мы склонны держать в отдельных категориях личной и общественной морали. Иезекииль не смирился бы с забавной современной мыслью о том, что личная половая жизнь и неверность людей не имеет влияния на их общественную чистоту и надежность. Также достоин внимания тезис, что отказ делать добро также является грехом. Иезекииль резко отверг бы самодовольную позицию, с которой борется каждый пастор: «Конечно, я христианин, я никогда никому не делал зла». Для определения праведного человека недостаточно сказать: «Он никого не ограбил» (Иез. 18, 7), не добавив: «Но отдает свою пищу голодным и одевает нагих» (Иез. 18, 16). Здесь явное предвосхищение нравственного учения Иисуса, которое еще яснее отзывается у Павла: «Кто крал, вперед не кради, а лучше трудись, делая своими руками полезное, чтобы было из чего уделять нуждающемуся» (Еф. 4, 28).