Фридрих Ницше - Так говорил Заратустра

• Название: Так говорил Заратустра
• Автор: Фридрих Ницше
• Жанр: Философия
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-250-06018-9

---

Ибо уменье стоять — заслуга придворных, и все придворные верят, что к блаженству после смерти относится — позволение сесть! —

Также и не то, что дух, который они называют святым, вёл ваших предков в земли обетованные, которые я не хвалю: ибо где выросло худшее из всех дерев — крест, — в такой земле хвалить нечего! —

— и поистине, куда бы ни вёл этот «святой дух» своих рыцарей, всегда бежали впереди таких шествий — козы и гуси, безумцы и помешанные!{552} —

О братья мои, не оглядываться должно ваше благородство, а смотреть вперёд! Вы должны быть изгнанниками из страны ваших отцов и праотцев!

Страну детей ваших должны вы любить, пусть эта любовь будет вашим новым благородством, — ещё не открытую страну в дальних морях! И пусть ищут и ищут её ваши паруса!

Своими детьми должны вы исправить то, что вы дети своих отцов: так должны вы спасти всё прошлое! Эту новую скрижаль ставлю я над вами!{553}{554}

13

«К чему жить? Всё — суета!{555} Жить — это молотить солому, жить — это сжигать себя и всё-таки не согреться». —

Эта старая болтовня ещё слывёт за «мудрость»; стара она и пахнет затхлым, поэтому ещё больше уважают её. Даже плесень облагораживает. —

Детям позволительно так говорить: они боятся огня, ибо он их обжёг! Много ребяческого в старых книгах мудрости.

И кто всегда «молотит солому» — как смеет он клеветать на молотьбу! Таким глупцам следовало бы завязывать рот!{556}

Они садятся за стол и ничего не приносят с собой, даже здорового голода; и вот клевещут они: «Всё — суета!»{557}

Но хорошо есть и пить, о братья мои, поистине, не суетное искусство! Разбейте, разбейте скрижали вечно безрадостных!

14

«Для чистого всё чисто» — так говорит народ.{558} Но я говорю вам: для свиней всё становится свинством!

Поэтому мечтатели и нытики, у которых даже сердце поникло, проповедуют: «Сам мир есть навозное чудовище».

Ибо все они не чисты духом, особенно те, кто не находят ни покоя, ни отдыха, разве что видя мир сзади, — эти грезящие об ином мире!

Им говорю я в лицо, хотя это и звучит нелюбезно: мир тем похож на человека, что у него есть задняя часть, — и это верно!

В мире много нечистот — и это верно! Но оттого сам мир не есть ещё навозное чудовище!

Есть мудрость в том, что многое в мире дурно пахнет: само отвращение создаёт крылья и силы, угадывающие источники!{559}

Даже в лучшем есть нечто отвратительное — и даже лучший есть нечто, что до́лжно преодолеть! —

О братья мои, много мудрости в том, что много нечистого есть в мире! —

15

Я слышал, как благочестивые иномирники говорили со своей совестью; и поистине, без злобы и лжи, — хотя и нет в мире ничего более лживого и злобного.

«Предоставь миру быть миром! Не поднимай против него даже мизинца!»

«Пусть, кто хочет, — душит, колет, режет людей и сдирает с них кожу; не поднимай против него даже мизинца! Так научатся они отрекаться от мира».

«А собственный разум — сам удави и удуши: ибо это разум мира сего; так научишься ты сам отрекаться от мира». —

Разбейте, разбейте, о братья мои, эти старые скрижали благочестивых! Развейте слова клеветников на мир!{560}

16

«Кто много учится, разучивается всякому сильному желанию» — так шепчутся сегодня на всех тёмных улицах.

«Мудрость утомляет, ничто — не вознаграждается; ты не должен желать!» — эту новую скрижаль нашёл я вывешенной даже на базарных площадях.

Разбейте, о братья мои, разбейте и эту новую скрижаль! Утомлённые миром повесили её, и проповедники смерти, и тюремщики: ибо, смотрите, это также есть проповедь, призывающая к рабству! —

Ибо они дурно учились, и не лучшему, и всему слишком рано, и всему слишком скоро; они плохо ели и потому у них испорченный желудок, —

— именно испорченный желудок есть их дух, он советует умереть! Ибо, поистине, братья мои, дух есть желудок!

Жизнь — источник радости; но в ком говорит испорченный желудок, отец скорби, для того все источники отравлены.{561}

Познавать — радость для того, в ком воля льва! Но кто утомился, того самого «волят», с ним играют все волны.

Так бывает всегда с людьми слабыми: они теряются на своих путях. И, наконец, усталость их ещё спрашивает: «К чему ходили мы когда-то по дорогам? Всё равно!»

Им приятно слышать, когда проповедуют: «Ничто не вознаграждается! Вы не должны желать!» Но это проповедь рабства.

О братья мои, как дуновение свежего ветра приходит Заратустра ко всем уставшим путникам; многие носы заставит он ещё чихать!

Даже сквозь стены проникает моё свободное дыхание, входит в тюрьмы и пленённые умы!

Воля освобождает: ибо волить значит созидать, — так учу я. И только для созидания должны вы учиться!

И даже учиться должны вы сперва у меня научиться, умению хорошо учиться! — Имеющий уши да слышит!{562}

17

Чёлн готов — быть может, на той стороне путь ведёт в великое Ничто. — Но кто хочет вступить в это «Быть может»?

Никто из вас не хочет сесть в чёлн смерти! Как же хотите вы быть утомлёнными миром!

Утомлённые миром! Вы даже не отрешились от земли! Похотливыми к земле находил я вас всегда, ещё влюблёнными в собственное утомление землёю!

Недаром отвисла у вас губа: маленькое земное желание ещё сидит на ней! А в глазу — разве не плавает облачко незабытой земной радости?

Есть на земле много хороших изобретений, одни полезны, другие приятны; ради них стоит любить землю.

И многие изобретения бывают настолько хороши, что, как грудь женщины, — одновременно полезны и приятны.

А вы, уставшие от мира! Вы, ленивые земли́! Вас надо высечь розгами! Ударами розги надо вернуть вам резвые ноги.

Ибо если вы не больные и не отжившие твари, от которых устала земля, тогда вы хитрые ленивцы или прожорливые, вороватые, похотливые кошки. И если вы не хотите снова весело бежать, должны вы — исчезнуть!

Не надо желать быть врачом неизлечимых — так учит Заратустра, — поэтому вы должны исчезнуть!

Но нужно больше мужества, чтобы положить конец, чем начать новый стих; это знают все врачи и поэты. —

18

О братья мои, есть скрижали, созданные утомлением, и скрижали, созданные гнилой ленью; говорят они одинаково, но хотят, чтобы слушали их неодинаково. —

Посмотрите на этого томящегося жаждой! Лишь пядь отделяет его от цели, но от усталости лёг он здесь упрямо в пыли — этот храбрец!

От усталости зевает он, глядя на дорогу, на землю, на цель и на себя самого; ни шагу не хочет сделать он дальше — этот храбрец!

И вот солнце палит его, а собаки лижут его пот; но он лежит здесь в своём упрямстве и предпочитает томиться жаждой —{563}

— на расстоянии пяди от своей цели томиться жаждой! Поистине, вам придётся ещё тащить его за волосы на его небо, — этого героя!

Но лучше — оставьте его лежать там, где он лёг, чтобы пришёл к нему сон, утешитель, с шумом освежающего дождя.

Оставьте его лежать, пока он сам не проснётся, — пока он сам не откажется от всякой усталости и всего, чему учила усталость в нём!

Только, братья мои, отгоните от него собак, ленивых проныр и весь этот шумящий сброд —

— весь этот шумящий сброд «культурных», который наслаждается — потом героев! —

19

Я замыкаю круги вокруг себя и священные границы; всё меньше поднимающихся со мною на всё более высокие горы; я строю хребет из всё более священных гор. —

Но куда бы ни захотели вы подняться со мною, о братья мои, — смотрите, чтобы какой-нибудь паразит не поднялся вместе с вами!

Паразит — это червь, ползущий, извивающийся, желающий разжиреть в ваших больных, израненных уголках.

И в том его искусство, что в восходящих душах он угадывает, где они утомлены; в вашем горе и недовольстве, в вашей нежной стыдливости строит он своё отвратительное гнездо.

Где сильный слаб, благородный слишком мягок, — строит он своё отвратительное гнездо; паразит живёт там, где у великого есть израненные уголки.

Какой род всего сущего высший и какой — низший? Паразит — низший род; но кто высшего рода, тот кормит больше всего паразитов.

Ибо если душа с самой длинной лестницей и может опуститься очень низко, — как не сидеть на ней наибольшему числу паразитов? —

— самая обширная душа, которая дальше всего может бегать, блуждать и заблуждаться в себе самой; самая необходимая, которая ради удовольствия бросается в случайность, —{564}