Питер Бискинд - Беспечные ездоки, бешеные быки

• Название: Беспечные ездоки, бешеные быки
• Автор: Питер Бискинд
• Издательство: АСТ, Харвест
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-044733-6, 978-985-16-2169-5

В 1969 году малобюджетный байкерский фильм «Беспечный ездок» потряс Голливуд невероятным прокатным успехом и возвестил о начале новой эры. Это было время, когда молодые и талантливые режиссеры Скорсезе, Коппола и Спилберг вместе с новым поколением актеров, среди которых Де Ниро, Пачино и Николсон, стали влиятельными фигурами в кинематографе и создали современную киноклассику. Основанная на сотнях интервью самих режиссеров, продюсеров, звездных актеров, их агентов, сценаристов, руководителей студий, жен и экс-жен, эта книга — исчерпывающий и откровенный рассказ о последнем «золотом веке» Голливуда.

---

«Неожиданно Марти заявляет, — продолжает рассказ Мардик, — «Не возражаешь, если Пол Шрэдер возьмётся подчистить сценарий?». Марти больше меня не слушал, он теперь делал своего, пусть и маленького, но своего «Крёстного отца». Я не возражал. А вот Пол даже не потрудился зайти, а послал ко мне какого-то парня, которому я и отдал все наработки и три варианта сценария. На прощание я пожелал ему удачи».

* * *

Опыт «Звёздных войн» бесследно для Лукаса не прошёл и он решил завязать с режиссурой. Решение переключиться на продюсирование можно вполне назвать провидческим; он словно почувствовал нарождающиеся тенденции в культуре после Вьетнама, подкрепив свой выбор ощущениями, которые у него остались от работы на «Граффити» и «Звёздных войнах». Так был нанят Ирвин Кершнер, преподававший в Университете Южной Калифорнии и бывший для Лукаса и его однокашников кем-то вроде наставника. Тем не менее производство картины «Империя наносит ответный удар», которую, как и первый фильм, снимали в Лондоне, опять шло очень непросто. Кершнер был разочарован, Лукас был разочарован. Режиссёр прекрасно ладил с актёрами, привык передавать на экране острые и злободневные коллизии, но никогда не ставил фильмов со спецэффектами. Кершнер плакался в жилетку каждому встречному: «Вообразите, я работаю с исполнителями, настраиваю их соответствующим образом, и только послав материал в Калифорнию, узнаю, в чём, собственно, суть эпизода!».

Мало того, что за ним закрепилась репутация режиссёра-тормоза (давая отмашку, Кершнер мог изменить своё решение, ещё не успев договорить фразу), так на беду у него оказался и медлительный главный оператор. Когда по графику картину нужно было сдавать, выяснилось, что Кершнер превысил бюджет ни много, ни мало на 5 миллионов, а для завершения съёмок требуется 6 недель. Лукаса, который финансировал картину из собственного кармана, чуть удар не хватил. Во всех грехах он обвинил своего давнего друга и помощника, продюсера Гари Куртца. В результате «Империя» вышла с опозданием на 8 недель, превысив смету на 10 миллионов долларов, что составило 33 миллиона, почти в три раза больше, чем понадобилось для создания «Звёздных войн». Больше Лукас с Куртцем не работал.

Перерасход средств чуть не пустил Лукаса по миру. Оказавшись па мели, он был вынужден взять кредит в банке, а что ещё хуже, унижаясь, просить компанию «Фокс» о гарантиях по кредиту В обмен студия потребовала пересмотреть договор. Тем не менее, получив 430 миллионов от продажи билетов по всему миру, он смог вернуть кредит в течение трёх месяцев и, наконец, воплотил в жизнь мечту всей жизни — обрёл финансовую независимость от киностудий.

В отличие от Фрэнсиса, своего более покладистого и не столь злопамятного наставника, Джордж ненавидел систему Голливуда всеми фибрами души. В 1981 году он, некогда назвавший Голливуд «заграницей», рассорился с чиновниками, потому что в титрах поставил имя режиссёра в конце, а не в начале, как того требовали правила Американской гильдии кинорежиссёров. Схлестнулся он и с Гильдией кинодраматургов. Обе организации оштрафовали режиссёра, а он в ответ вышел из Академии игрового кино, порвав в клочья карточку члена Гильдии режиссёров. Ближе ко Дню поминовения он в довольно театральной манере оборвал и свою последнюю связь с Голливудом — закрыл офис компании «Лукасфильм», располагавшейся напротив студии «Юнивёрсал», переехав в Сан-Рафаэль, к северу от Сан-Франциско, поближе к «Ай-Эл-Эм». Замечает Лукас: «Стоит корпорациям войти в долю, власть к рукам прибрать агентам, юристам и бухгалтерам, то есть всем тем, кто не мыслит себя без ежедневной «Уолл-стрит джорнал», а котировки акций ставит гораздо выше кинематографа, пиши — пропало!».

Лукас твёрдо решил создать свою версию «Калейдоскопа», полноценную, оснащённую по последнему слову техники производственную киноплощадку, где его друзья имели бы возможность свободно работать в идиллических условиях Северной Калифорнии, вдали от роскоши и разврата города мишуры с его агентами и наркотиками, лимузинами и модными ресторанами. Он приобрёл 4 тысячи акров холмистой, поросшей кустарником, заброшенной земли в сторону от Лукас Вэлли-Роуд в округе Марин, назвав свои владения «Ранчо Скайуокера». (Совпадение названия местечка с фамилией режиссёра совершенно случайно.) На территории ранчо находились библиотека, озеро, бейсбольное поле, несколько конюшен и виноградник. Все постройки располагались так, что ни одно другое здание из их окон не было видно. В озеро площадью в три квадратных акра запустили форель.

Лукас задумал превратить «Скайуокер» в своеобразную кинематографическую «фабрику идей». Планировалось проводить здесь конференции, читать лекции, предоставить места под офисы друзьям режиссёра и использовать в качестве места творческого отдохновения. Вполне предсказуемо, «Скайуокер» стал воплощением обратной стороны «Калейдоскопа», где еда была на уровне, но туалет никогда не работал. У Лукаса жизнь напоминала работу часового механизма, правда, была анонимной и до тошноты скучно упорядоченной, что наводило на мысль о всевидящем «Большом брате». Марша решила, что Джордж свихнулся: «К тому моменту, как по карману стало заиметь собственную киностудию, он почему-то расхотел снимать кино. После «Звездных войн» он сказал, как отрезал:

— Больше на потребу истеблишмента ничего ставить не буду.

— Хорошо, если собираешься заняться экспериментальным кино, зачем тратить целое состояние на площадку под типично голливудское производство? — спрашивала я. — Вспомни, «ТНХ» мы монтировали на чердаке, «Американских граффити» — в гараже у Фрэнсиса. Объясни, я тебя просто не понимаю.

Его империя «Лукасфильм» — компьютерная компания, «Ай-Эл-Эм» и отдел лицензирования и юридической поддержки — напоминала мне перевернутый треугольник, который покоился на единственной точке — трилогии «Звёздных войн». Всё бы хорошо, но снимать-то другое кино он не собирался! Значит, точка опоры исчезнет и вся махина обрушится на его голову. В общем, до меня не доходило, к чему эта затея, если в планах не было заниматься режиссурой. Да и до сих пор так не дошло».

Чувство зависти тут же охватило Копполу — он был расстроен и уязвлён тем, что не стал полноправным участником проекта. «Вышло так, что я — единственный из его друзей, кто так ничего и не получил от «Звёздных войн», — замечает Фрэнсис Коппола. — Хотя только со мной он и мог посоветоваться. Я помогал, по было ясно, что он откололся. Я понял, что он хочет заиметь своё собственное шоу, его и только его. Я всегда таскал его за собой, куда бы ни шёл, он же предпочел идти один».

* * *

Шрэдер потреблял кокаин будто ребёнок молоко матери. Поведение «новообращённого» напоминало истовость еретика, ещё вчера слывшего оплотом веры. Подобно Скорсезе, он считал, что наркотики дают ему новый творческий подъём. Писать в состоянии алкогольного опьянения давно вошло у него в привычку и переход к наркотикам прошёл «безболезненно». «Черновой вариант я обычно делал в дупель пьяный, а, придя в себя, переписывал набело, — рассказывает сценарист. — В невменяемом состоянии появляется возможность добраться до таких фантастических глубин, куда по трезвости никак не попасть, тем более столь закрытому человеку, как я. Конечно, переборы в тексте неизбежны, да и синтаксис сомнителен, зато по сути выходит именно то, что и хотел сказать, к тому же частенько очень жизненно. Встаёшь часа в три утра, настроение — улёт: блажишь песни, пускаешься в пляс. Само собой, что открыть дверь настежь помогает зелье, причём доза — через край.

В конце 70-х грамм кокаина стоил около 100 долларов, причём в стоимость входила расфасовка но дозам и доставка. (На улице товар стоил дешевле.) Дилер поставлял Шрэдеру товар в пакетиках из страниц «Плейбоя» или «Пентхауса». Его качеству соответствовали разделы журналов, высшим являлся разворот «Шоу-гёрл». В неделю сценарист потреблял унцию порошка (28 граммов), что обходилось ему в 12 тысяч в месяц или 144 тысячи долларов в год. Разовая покупка обычно составляла четверть унции (7 грамм) и никогда не превышала 19 граммов, потому что при задержании и обнаружении более 20 граммов статья «Для личного использования» переквалифицировалась в «Распространение наркотиков».

Как Шрэдер работал, так он и отрывался — по полной программе. В тусовке геев он стал непременным участником после «Таксиста», в 1975 году. «Времечко было знатное. Именно тогда впервые в истории американской культуры выбор геев становился ориентиром на будущее: будь то музыка, мода или дизайн, — рассказывает Розенман. — Их выбор отмечал самое передовое, одновременно своим возбуждающим роскошеством и гламурностью безошибочно указывая всем остальным, что это и есть дорога в бездну. Притягательность только возрастала. Тусовки, музыка, наркотики, одежда, свобода в сексе — всё несло мистический отпечаток первобытности. Безостановочное совокупление мальчиков и девочек и обмен партнёрами шокировали и возбуждали. Л парод, вроде Шрэдера, на это клевал, потому что находил в смешении секса, смерти и транса нечто религиозное».