Георгий Чиж - К НЕВЕДОМЫМ БЕРЕГАМ.

• Название: К НЕВЕДОМЫМ БЕРЕГАМ.
• Автор: Георгий Чиж
• Жанр: Путешествия и география

---

Из прогуливающейся взад и вперед другой воюющей груп­пы, где в центре был Муравьев, доносились оживленные возгласы и приглушенный смех. Это «веселье некстати» еще больше раздражало канцлера и лишало его привычного само­обладания.

Бой возобновился словами Муравьева:

– Я ставлю в заключение, – отчеканивал он с подъ­емом, – два прямых и категорических вопроса, на которые хочу слышать такие же ответы: во-первых, нужен ли России судоходный, как теперь оказалось, Амур со свободным вы­ходом кораблей в море, на север и юг; и, во-вторых, отка­зываемся ли мы от установления определенных границ с Китаем в нижнем течении Амура? Задавая вопрос, я, впрочем, не думаю, что кто-нибудь из здесь присутствующих членов комитета ответит, что ни судоходный с выходом в море Амур, ни твердые границы не нужны.

– Муравьев явно хочет добиться при жизни памятни­ка! – громко с места заметил с кривой усмешкой Чернышев.

Резкая, надменная складка у его губ стала еще резче, раскосые глаза сузились в еле видные щелки, а легкое дви­жение руки послало Муравьеву в глаза острый пучок бриль­янтовых лучей царского перстня.

Муравьев приостановился и тут же резко бросил в сто­рону Чернышева:

– Да, ваше сиятельство, добиваюсь и не вижу в этом стремлении ничего постыдного: я всегда был глубоко убеж­ден, что благодарная память современников и потомков желательнее их проклятий.

Чернышев побагровел: намек на его пристрастие четверть века назад при разборе дела декабристов, не забытое доселе, прозвучал, как беспощадная звонкая пощечина...

– Теперь по вопросу о Невельском: на этот раз его дей­ствия, как изволите усмотреть из данной ему мной инструк­ции, вполне соответствовали ее духу и смыслу и мной при­знаны правильными. Обо всем этом я имел счастье уже докладывать его величеству... Упорное же и ничем не моти­вированное частью членов комитета недоверие к материалам, мною представляемым, без их проверки, я не могу рассмат­ривать иначе, как личное недоверие ко мне, как начальнику края, которому высочайше вверена до сего времени охрана границ империи!

– Я вполне разделяю мнение генерал-губернатора Вос­точной Сибири, что действия Невельского представляли со­бой единственный правильный выход из создавшегося у него положения и что Невельской заслуживает не порицания, а награды, – присоединился министр Перовский, – по су­ществу же дела теперь требуется усилить основанный Невельским Николаевский военный пост, а в устье Амура и на лимане сверх этого надлежит иметь постоянно военное судно.

Комитет продолжал быть глухим ко всем доводам. Нессельроде предложил ограничиться журналом заседания, в ко­тором было бы изложено мнение комитета. На этом ра­зошлись.

И вот журнал заседания комитета готов, и не только готов, но и всеми, за исключением Муравьева, подписан.

– Господин канцлер, – вкрадчиво говорит Муравьеву посланный с журналом офицер для поручений при Нессельроде, – просит только подписать.

У Муравьева в гостинице «Бокен», на Малой Морской, гости. Он просит офицера к столу, предлагает ему ста­кан чаю и наскоро просматривает журнал заседания. Слова журнала «призванный в заседание генерал-губернатор согла­сился с этим мнением» приводят Муравьева в бешенство. Он бежит в кабинет и тут же набрасывает сдержанное, но ядо­витое свое «особое мнение». Он добивается затем у царя аудиенции.

Через несколько дней по департаментам и министерствам разнеслась ошеломляющая весть: мнение Амурского комитета государем не утверждено и передано на новое рассмотрение под председательством наследника...

Нессельроде взволновался не на шутку, перед ним встали и другие признаки того, что его ставка бита: по всем учреж­дениям, где находятся на рассмотрении проекты Муравьева, разослано из царской канцелярии повеление рассматривать их, не задерживая Муравьева в Петербурге.

На этот раз заседание Амурского комитета идет сосредо­точенно, настороженно: каждое слово обдумывается, никаких реплик с мест или шутливых замечаний, нет даже улыбок. Со стороны Нессельроде и его сторонников бесконечное число раз повторяется одна и та же песня: «Верим только сведениям, доставленным нам нашими испытанными людьми, и, как верноподданные своего государя, не можем позволить себе одобрить рискованную игру генерал-губернатора... Оста­емся при прежнем своем мнении...»

И все же кое-чего удалось достигнуть: нессельродовцы сочли возможным согласиться на содержание после ледохода у устья Амура брандвахты, которая бы препятствовала входу в него, а до ледохода заменялась бы караулом, высылаемым из Петровского.

Муравьев торжествовал, получив возможность после за­седания ответить Нессельроде запиской, полной яда и скры­того издевательства: «Имею честь почтительнейше предста­вить при сем вашему сиятельству соглашенную мною, во исполнение воли его императорского высочества, с князем Александром Сергеевичем Меньшиковым редакцию особого мнения, состоявшегося в комитете об Амуре и гиляках 19-го января, для внесения в журнал сего заседания, и поставлю себе долгом присовокупить, что редакция сия согласна с мне­нием его императорского высочества, государя наследника цесаревича и министра внутренних дел графа Л. А. Пе­ровского».

Император уже без колебаний приказал: военный пост, поставленный капитаном Невельским в устье Амура, оставить на месте, а в период навигации еще усилить содействием одного морского судна. Пост этот в качестве скромного торгового склада должна была прикрыть своим именем Рос­сийско-Американская компания. Ей же было поручено освое­ние края посредством заселения и торговли с гиляками. Что касается Китая, то письмом о взаимной опасности, послан­ным уже дипломатическим путем, русский сенат запрашивает китайский трибунал: «Не признает ли китайское правитель­ство полезным войти с нами в соглашение насчет обезопасения устья Амура и противолежащего острова от всяких покушений на сии места иностранцев, чего, по-видимому, тре­бовала бы взаимная безопасность наших и ваших в тех мес­тах пределов?»

Начальником вновь образованной Амурской экспедиции назначен Невельской...

– Вы рады? – спросил Невельского Муравьев, переда­вая ему для ознакомления утвержденное царем постановле­ние комитета.

Веселое и оживленное лицо Невельского, предвкушавшего быстрое возвращение в Иркутск, вдруг помрачнело:

– Боюсь, ваше превосходительство, показаться небла­годарным, я очень ценю и назначение, и владимирский крест, и дополнительные полторы тысячи рублей – они дают мне возможность подумать о собственном личном устройстве, но ведь не это в жизни главное. Я понимаю, что Николаевский пост вовсе не компанейская лавка, а военный укрепленный пункт для охраны наших границ и туземного населения и что Амурская экспедиция прежде всего является государственной и подчиняется она только генерал-губернатору. Все это хо­рошо. Однако руки, руки-то связаны, поскольку предписы­вается «отнюдь никаких мест не занимать». Я являюсь начальником экспедиции во всех отношениях – так гласит по­становление. Но у меня есть служащие двоякого рода: назна­ченные офицеры и служащие компании. Я начальник только офицеров, я их командирую, перемещаю, назначаю, а слу­жащие зависят в этом отношении от компании. Она может давать им свои указания, свои инструкции, хотя бы они про­тиворечили моим. Да и я сам, принимая за свои труды день­ги от компании, становлюсь в зависимое от нее положение. При хороших отношениях это все годится, а при недоразу­мениях может погубить дело. Вот это меня беспокоит.

– Я в таком же положении, голубчик: Российско-Амери­канская компания подчинена мне, но у нее есть правление и совет в Петербурге, распоряжения которого могут противоречить моим. Надо учиться управлять, подчиняясь. И вам, Невельской, я понимаю, будет трудновато, ибо вы этого не умеете. Не огорчайтесь, – и он показал ему копию письма китайцам, из которого можно было сделать вывод и о новых мерах безопасности для нижнего течения Амура и об обшир­ной деятельности по исследованию и освоению Сахалина.

– А что вы думаете об отъезде домой? – переменив раз­говор, лукаво спросил Муравьев. – Да не пора ли вам, в самом деле, обзаводиться семьей? Вы никого еще не при­смотрели здесь, в Питере?

– Здесь? Нет, – смутился Невельской. – Но вот, – он сунул руку в боковой карман и вынул прошение о разре­шении на брак, – в Иркутске я сделал предложение Екате­рине Ивановне Ельчаниновой и получил согласие... Пока, впрочем, в это никто не посвящен.

– Благословляю, вы сделали исключительный выбор, Геннадий Иванович, и я так рад за вас. Когда же свадьба?

– У меня план такой: дождаться в Иркутске пасхи и об­венчаться на «красной горке», а затем спешить к вскрытию Амура. Поеду один, уж очень тяжела и дорога в распутицу и неустроенная жизнь на месте.

– Рассуждаете вы правильно, но, дорогой, не сердитесь, вы плохо знаете вашу прелестную невесту: уж если она вас полюбила, не бросит ни при каких обстоятельствах. Готовь­тесь поэтому к тяжелому путешествию вдвоем.