Павел Огурцов - Конспект

• Название: Конспект
• Автор: Павел Огурцов
• Издательство: Права людини
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-966-8919-86-2

«Конспект» – автобиографический роман, написанный архитектором Павлом Андреевичем Огурцовым (1913–1992). Основные события романа разворачиваются в Харькове 1920-х – 1941 гг. и Запорожье 1944 – 1945 гг. и подаются через призму восприятия человека с нелегкой судьбой, выходца из среды старой русской интеллигенции. Предлагая вниманию читателей весьма увлекательный сюжет (историю формирования личности на фоне эпохи), автор очень точно воссоздает общую атмосферу и умонастроения того сложного и тяжелого времени. В романе представлено много бытовых и исторических подробностей, которые, скорее всего, неизвестны подавляющему большинству наших современников. Эта книга наверняка вызовет интерес у тех, кому небезразлична история нашей страны и кто хотел бы больше знать о недавнем прошлом Харькова и Запорожья. Кроме того, произведение П.А. Огурцова обладает несомненными литературными достоинствами, в чем мы и предлагаем вам, дорогие читатели, убедиться.

---

Возвращаясь от Беловола, думал: застройка города – дело увлекательное, но инспекция, прием индивидуальных застройщиков… нет, это не по мне. Вот и еще одна причина, чтобы не соглашаться. О разговоре с Беловолом рассказал Лене при Корочанской. Вера удивилась моему отказу.

– Была бы я членом партии – была бы уже и главным архитектором города.

При случае рассказал и Сабурову.

– Я этого ждал. Беловол спрашивал у меня – как я отнесусь к тому, чтобы назначить вас главным архитектором города. Я ему сказал, что возражать не буду, и эта работа вам по плечу, но что вряд ли вы на это согласитесь, так как стремитесь к проектной работе.

– А мне об этом не сказали.

– А зачем? А если бы Беловол передумал? Вам было бы неприятно.

Кажется, с помощью сотрудниц облкоммунхоза Лена нашла хорошую комнату. Недалеко от работы, на той же улице, чуть ближе к Днепру. Дом – в глубине участка, перед ним – садик. Высокие комнаты, наша – большая, светлая, с хорошей мебелью и белыми изразцами голландской печи. Может быть, этой удаче помогли вдруг распространившиеся слухи о предстоящем уплотнении, включая индивидуальные дома. Приветливая хозяйка не чета прежней. Хозяин – добродушный толстячок лет шестидесяти. Почему-то мы с Леной таким представляли себе грека «по кондитерской части» из чеховской «Свадьбы». Звали его Тарас Платонович, но между собой мы называли его – Тарантас Платонович, и нам казалось, что такое имя ему больше подходит.

Еще не начался рабочий день, – к Сабурову подошла Антонина Ивановна, они пошептались, вышли и вскоре вернулись.

– Квартира? – тихо спросил я Сабурова.

– Э-э… На эту тему говорить не будем, – улыбаясь, ответил Сабуров.

Возвращаемся компанией с обеда, и одновременно к нам заходит солидная дама. Под ее солидностью я имею в виду не фигуру, а манеру держаться – без суетливости, с чувством собственного достоинства и еще чем-то неуловимым, что вместе и составляет солидность, но без намека на важничанье. Возраст определить не берусь, но, по-видимому, немного старше Сабурова. Мария Яковлевна Комарова, архитектор. Работает в филиале Киевского института, пришла согласовать проект восстановления небольшого дома с надстройкой этажа. Проект выполнен квалифицированно, тщательно проработаны карниз и детали фасадов, чувствуется хорошая школа. Разговорились. До войны в мастерской Желтовского, приехала с мужем – он гидростроитель и получил сюда назначение. В ее разговоре заметны особенности, не вяжущиеся с солидностью: говорит громко, как профессиональные преподаватели, и часто без видимой причины начинает смеяться и сразу смех обрывает. Но этот короткий смешок не только не удивляет или раздражает, но и не кажется неуместным. В штампах – и подписи Лущинского.

– Ха-ха… Он у нас главный конструктор.

– Ваш начальник из Киева или местный?

– Местный. Ха-ха… Жуковский. Вы его знаете?

– А как помещение?

– Как сельди в бочке. – Не засмеялась, но глаза засияли.

– У вас есть еще архитекторы?

– Ха-ха… Я одна. А у вас?

– Пока пять.

– Вам повезло.

– Везение с неба не падает, – говорит Сабуров.

– Ха-ха…

Стал бывать и Лущинский. Оказалось – мы ровесники. Как-то он пришел вскоре после окончания рабочего дня. Я заканчивал срочную работу.

– Хорошо, что застал. Я по делу. Взялся за один проект, вижу – нужен архитектор. Может, вместе сделаем?

– У вас же есть Комарова.

– Это не в нашей фирме, по трудовому соглашению. А Комарова не возьмется, она в приработке не нуждается.

– А что за проект?

– Восстановление жилого дома. Заказчик хочет другие квартиры, и фасады надо как-то улучшить.

– Надо посмотреть.

– Пойдем ко мне, это – почти рядом.

– Тогда подожди, скоро кончу.

– А отложить нельзя?

– Нет. Надо на завтра.

Лущинский жил в унаследованном старом доме с неухоженным старым садом, в котором росли два или три огромных дерева.

– А кто делал обмерочные чертежи?

– Обмеры делал я с заказчиком. Я за них отвечаю. Ну, так как – возьмешься?

– Надо подумать.

– А что тебя смущает?

– Получится ли что-нибудь приличное или нет.

– Возьмешь с собой?

– У тебя калька найдется?

– Калька есть.

– Дай кальку и потерпи.

Убедился, что квартиры могут получиться полноценными, но по количеству комнат – с отклонением от задания. Показал эскиз.

– Подойдет. Заказчик согласится. По количеству комнат в квартирах они еще сами точно не знают, что им нужно.

– А кто запроектирует сантехнику и электрику?

– Сантехник и электрик у меня есть, я с ними все время работаю. С тебя только твоя часть.

– А генеральный план, вертикальная планировка, озеленение?

– Мы это не делаем. И в договор не вошло. Это – дело заказчика. А ты бы взялся?

– Кроме вертикалки. Нет опыта, нет литературы, а мороки много.

– Да не нужна нам никакая вертикалка. Дом стоит на том же месте. И тротуар цел.

– Ладно. Начинать мне, значит, я беру обмерочные чертежи.

– Давай договоримся. – Лущинский назвал стоимость проекта и процент от нее, который он платит сантехнику и электрику. – Остальное пополам.

– Пополам? Пополам – это если заново проектировать. А у тебя готовые стены и фундаменты.

– Сколько ж ты хочешь?

– Две трети.

– Так мне невыгодно.

– Как хочешь. Я не напрашиваюсь.

– Ну, тогда делай сам столярку и крышу.

– Могу сделать и столярку, и крышу, и перекрытия. А ты что будешь делать?

– Ну, хорошо. Дашь мне рисунок столярки, какой найдешь нужным, а чертежи я сам сделаю. И получай шестьдесят процентов. Да, а детали фасадов?

– Это моя работа. Дам тебе и рисунок столярки, и план кровли. Черепица?

– Делай под черепицу. Значит, договорились?

– Договорились.

Во дворе Лущинский меня задержал.

– Давай посидим. Как ты думаешь, – в городе будет большое строительство?

– После войны – да.

– Сразу развернется?

– Сразу. Будут восстанавливать заводы, наедет тьма народу, а жить негде.

– Но это ж какие расходы! И не только по Запорожью, по всем разрушенным городам. А где взять такие огромные средства?

– А где брали до сих пор? И что эти средства по сравнению с расходами на войну!

– Значит, наша жизнь не улучшится.

– Улучшаться будет постепенно. А ты думал – по мановению волшебной палочки?

– А я думал – кончится война, помянем погибших, и начнется нормальная спокойная жизнь. А выходит – будет все та же жизнь, только люди погибать не будут… – Он вдруг осекся, посмотрел мне в глаза, я понял, о чем он думает, и мы оба смутились: неужели и это останется? После всего пережитого? – Ладно. Ты мне вот что скажи: как будут застраивать город – сразу везде или постепенно двигаясь с застройкой?

– Начнут, конечно, с восстановления Соцгорода, а потом массовое строительство будут вести, двигаясь от Соцгорода к Вознесенке или на правом берегу.

– Почему на правом берегу? По генеральному плану – на Вознесенке. Или уже есть новый генеральный план?

– Нового нет. Но Вознесенка сильно загазовывалась, а, значит, и будет загазовываться.

– Так где же будут строить? Еще не решили?

– Решать не нам и даже не в Запорожье. Мы только подняли этот вопрос.

– Вот даже так! Но как бы ни застраивали, очередь до старого города дойдет нескоро.

– В старом городе тоже есть крупные предприятия. И не будут же для них строить жилье на Вознесенке? Ты и сейчас проектируешь дома в старом городе.

– Так это восстановление. А что, и одноэтажные дома будут сносить?

– На Вознесенке – да, а в старом городе – не сразу. Сначала восстановят дома, застроят свободные места, а потом, конечно, без сноса не обойдется.

– И мой дом снесут?

Я посмотрел на его глинобитный дом.

– Снесут когда-нибудь.

– Как скоро?

– Ну, Юра, это угадать невозможно. Думаю, лет двадцать, а то и больше он простоит. Если сам не завалится.

– Завалиться я ему не дам.

– А чего тебе беспокоиться? Снесут – получишь квартиру со всеми удобствами.

– А я не хочу жить на каком-нибудь этаже. Здесь жили мои предки, и я хочу здесь жить. Люблю жить вольготно. Летом хожу в одних трусах, а там в трусах не выйдешь.

– Да и здесь неудобно ходить в одних трусах. – Я показал на окна соседних домов.

– А не нравится, пусть не смотрят.

По дороге домой я подумал: а как бы я отнесся к тому, если бы наш домик на Сирохинской снесли? Неприятно было бы и больно.

С Лущинским хорошо работалось: заказчиков я и в глаза не видел, выполнял свою часть проекта и через какое-то время получал деньги. Встречаясь с Юрием Викторовичем, говорили не только о проектах. Не помню, по какому случаю, я от него услышал:

– Если бы сейчас был НЭП, открыл бы я мастерскую по производству железобетонных изделий: тротуарных плит, они лучше асфальта, колец для колодцев, балок для перекрытий, а то все дерево и дерево.