Леонид Борисов - Жюль Верн

• Название: Жюль Верн
• Автор: Леонид Борисов
• Жанр: История

---

- Как ты это устроишь, Барнаво?

-Ты веришь мне, Жюль?

-Безусловно! Верю и изумляюсь! Недоумеваю и верю! Верю и боюсь!

- Самая настоящая вера, мой мальчик! Когда человек чего-нибудь захочет, он добьется своего. Тем более и тем скорее, когда этот человек носит одежду швейцара. У него и связи, и знакомства, и хорошее настроение.

Месье Арпентиньи знал весь Париж, и он знал всех в Париже. Этот человек был богат, имел собственные дома в Фонтенбло, играл в клубах и много, для шику, проигрывал, писал пьесы, которые пробовали ставить, но после первых двух репетиций раздумывали и обращались к месье с просьбой написать что-нибудь другое. Арпентиньи охотно покровительствовал молодым литераторам, с республиканцами держал себя по-республикански, крайне правых взглядов держался в разговоре с монархистами, подкармливал анархистов - на тот случай, чтобы они вставили его в покое, когда, Возможно, эти молодчики никому покоя не дадут. Пробовал месье заняться политикой, но из этого ничего не получилось: политикой кропотливо занялась буржуазия, и месье брезгливо умыл руки после первой же попытки.

На следующий день после беседы Барнаво с Жюлем в кабачке неподалеку от Сорбонны происходила следующая сцена. Жан Батист, кучер собственного выезда Арпентиньи, сидел за столом, потягивал вино и напевал песенку, поглядывая в окно. Было одиннадцать часов утра. Дядюшка Батист только что отвез своего барина к его родителям. Коляска, запряженная парой превосходных вороных, стояла у дверей кабачка.

- Ваш друг запаздывает, - сказал сидевший за стойкой хозяин. - Вам одному скучно. Не хотите ли, я заведу музыкальный ящик?

- Спасибо, я предпочитаю слушать музыку издали, - отозвался кучер и расправил свои пушистые, густые усы. - Я не тороплюсь. Налейте, хозяин, еще кружку. Кстати, и лошадки отдохнут.

- Насколько я понял, - сказал хозяин, ставя на стол перед Батистом новую кружку вина, - вашему другу придется иметь дело с лошадками, - не так ли?

- После полуночи, - ответил кучер.

-Тем более, - будет и темно и поздно. Я боюсь, что ваш друг устроит какую-нибудь катастрофу и тем подведет вас.

- Возможно, только вряд ли, - сказал кучер. - Услуга за услугу. Я не могу отказать человеку, который спас меня много лет назад. Еще тогда я сказал ему: "Барнаво, я должен отблагодарить тебя; говори, - чего ты от меня хочешь?" Он подумал и ответил: "Пусть твоя благодарность полежит на текущем счету, придет время, и я воспользуюсь процентами". А вчера он пришел ко мне за ними. Он сказал: "Дай мне твою коляску на завтрашний день". - "Что такое? - спросил я. - Ты хочешь вместо меня сесть на козлы?" - "Ты догадлив, - сказал Барнаво. - Именно так, я хочу сесть на козлы и взять в руки хлыст и вожжи. Мы уговорились о..." Мы поняли друг друга. Мой барин едет сегодня в Сен-Жермен к Дюма. Править лошадками будет Барнаво. Он берет свои проценты. Я человек чести, я не могу отказать моему благодетелю.

- А вам известно, как он справляется с лошадками? - спросил хозяин кабачка.

- Барнаво все знает и все умеет. Меня страшит другое, - как бы мой барин не заметил, что вместо меня на козлах сидит кто-то другой. Барин мой перепугается и прогонит меня. Этого я боюсь.

- Боюсь и я за вас, дядюшка Батист. Непонятно, - зачем и для чего понадобилось вашему другу садиться на козлы? Нет ли здесь политического заговора?

- Это меня не касается. Пусть будет политический заговор, давай бог удачи, лишь бы коляска и лошадки не позже десяти утра стояли на месте в конюшне. .. А вот и сам Барнаво! - обрадованно произнес кучер. - Здравствуй, дорогой друг! Садись!

Барнаво снял с головы форменную, в золотых позументах, фуражку, поклонился хозяину, пожал руку кучеру, сел на табурет, молча выпил кружку вина, отер усы и бороду и знаком пригласил друга своего придвинуться ближе.

Разговор велся шепотом. Хозяин тянул свою длинную шею, прикладывал рупором ладонь к уху, но чего-либо связного так и не услыхал. До него доносились отдельные слова, сказанные Барнаво, из них наиболее интригующими были карьера и миллион. Кучер несколько раз произнес одну и ту же фразу: благослови тебя бог и его ангелы.

Дядюшка Батист забрался на свое сиденье, щелкнул бичом и уехал. Барнаво отправился на свое место у подъезда большого здания высших наук. В два часа он увидел Жюля, остановил его и сказал:

- Придешь домой - ложись спать. В двенадцать, иначе говоря в полночь, переоденься, жди меня. Как твои дела?

- Все хорошо, Барнаво, спасибо. Скучно мне...

- Потерпи, будет весело. Фрак и все прочее добыл?

- Добыл, но...

- Не люблю этих "но".

- А я не люблю тех тайн, которые мне не хотят открыть! Кто тебя знает, что ты там придумал! Я опасаюсь неприятностей.

- Кто их боится, с теми они и случаются, мой мальчик. Ничего я не придумал, просто я действую. Для твоей пользы. Ты хочешь познакомиться с Дюма, Скрибом и Шекспиром, - отвечай, хочешь?

- Очень хочу! Только Шекспир давно умер.

- Будешь бояться да раздумывать, умрут и Дюма и Скриб.

- Мне хотелось бы познакомиться с Гюго. Я благоговею перед этим человеком!

- Все в свое время, мой мальчик! Начнем с тех, кого ты только любишь. О Гюго я кое-что слыхал. Сегодня у нас Дюма. Повторяю: в полночь жди меня. Как следует выспись.

Ровно в полночь Жюль надел фрак, черные брюки в полоску, вдел в петлицу бутоньерку из живых цветов, купленную днем в магазине "Дары Ниццы", примерил перчатки - подарок матери - и подошел к зеркалу. Он увидел французского франта средней руки, какие обычно сидят в десятом ряду партера Большой оперы и толпятся в приемных министерств, ожидая того чиновника, который должен говорить с секретарем по поводу заявления о приеме на службу, поданном три месяца назад.

-Ты похож на отца, - восхищенно сказал Барнаво, - на своего родного отца, когда ему было столько же, сколько сейчас тебе, а он в ту пору был красив, как его собственный отец, похожий на твоего прадеда. Садись, мой мальчик!

- Куда ты меня повезешь?

- В Сен-Жермен, к Дюма.

- Мой бог! Да кто же меня познакомит с ним? И так поздно! Мы прибудем не раньше часа!

- В час тридцать. Лошадкам нынче досталось. Днем они отвезли в больницу жену нашего сторожа и покатали его ребятишек. С Дюма тебя познакомит Арпентиньи, он уже там, я отвез его. Он сидел с каким-то человеком в очках: они все время болтали, и я узнал кое-что полезное для тебя. Дело в том, что сегодня папаша Дюма празднует выход нового романа и десятое издание "Трех мушкетеров". Прибыли депутации из Англии. Ты приветствуешь Дюма от Нанта.

- Ночью? - рассмеялся Жюль.

- В доме Дюма не спят круглые сутки, а отдыхают в колясках и в гостях у своих родственников. Там, кстати, и высыпаются.

- Но каким же образом этот Арпентиньи познакомит меня с Дюма, если он мою особу и в глаза не видел?

- Вот это меня не касается. Я добываю лестницу, забираться повыше ты должен сам, без посторонней помощи. Ну-с, все готово, оделся? Идем, мои лошадки соскучились. Садись глубже, в середине есть продавленное место. Накрой ноги мехом, - становится холодно. Прими независимый вид. Не вздумай разговаривать со мною по дороге, не то я увлекусь и привезу тебя не туда, куда надо. Разрешите ехать, шевалье де Верн?

- Вперед, мой храбрый д'Артаньян!

- Ого, мы уже вообразили себя Людовиком! Между нами, мой мальчик, Дюма, по-твоему, гений или просто сочинитель?

- Он чудо, Барнаво!

- И я так думаю. Он отнимает сон и заставляет забывать о том, что ты еще не обедал. Не каждый может. Попробуй-ка!

- Попробую; мое все впереди, Барнаво!

- Аминь, сир!

Барнаво щелкнул бичом, лошади пошли шагом. Барнаво щелкнул еще раз. Лошади побежали. Через полтора часа коляска остановилась у подъезда загородного дворца Дюма. Здание было ярко освещено. Много карет и открытых экипажей стояло под аркой и во дворе, просторном, как городская площадь.

- Прибыли, - сказал Барнаво. - Возьми эту визитную карточку и вручи ее лакею. Иди смело. Вообрази, что ты пришел навестить своих родителей.

- Воображу, Барнаво. Спасибо! Мне страшно нравится эта чертовщина!

- Очень рад. Желаю удачи. Но помни, что в шесть утра ты должен покинуть этот дом. Я буду ждать тебя вон у того фонаря, видишь? Я отлично высплюсь за это время.

И вдруг совсем другим голосом, печально проговорил:

- Мой милый мальчик! Если бы ты знал, до чего мне нехорошо и грустно!

.. Еще год, полтора, два, и ты перестаешь быть мальчиком, превратишься в барина, извеетного человека, а я снова стану одиноким, бедным, никому не нужным.., Не забудь меня, Жюль, мой мальчик!

- Барнаво! - прервал Жюль. - Что ты говоришь!

-То, что говорят все старики, мой мальчик. Никогда не забывай о том, что на свете много бедных, задавленных нуждой и страданиями людей! Поднявшись наверх, всегда помни о тех, кто внизу. Может оказаться, что как раз там и.. . Ну, ладно! Иди! Держи себя с достоинством!

Жюль порывисто обнял Барнаво и трижды поцеловал его.