Marlon James - Лунная Ведьма, Король-Паук

• Название: Лунная Ведьма, Король-Паук
• Автор: Marlon James
• Жанр: Зарубежное фэнтези
• Год: 2023
• ISBN: 978-5-04-185948-0

Финалист премии Dragon Award. Бестселлер по версии The New York Times. Лучшая книга года по версии NPR. Лучшее фэнтези по версии редакции Amazon.com Продолжение романа-финалиста Национальной книжной премии «Черный Леопард, Рыжий Волк». История столетней вражды Лунной Ведьмы Соголон и канцлера Аеси, увиденная глазами 177-летней чародейки. Говорят, что Аеси так тесно связан с Королем, что вместе они подобны пауку с восемью конечностями. Власть Аеси сильна и смертоносна. Чтобы бросить ему вызов, нужны не только храбрость и хитрость. И у Лунной Ведьмы есть на то свои причины. «Беовульф, подвинься!» – The Washington Post «Фэнтезийный мир, который реализован настолько хорошо, будто создан Толкином». – Нил Гейман «Африка, рожденная в воображении сочинителя, с неотъемлемым эхом Толкина, Джорджа Мартина и Черной Пантеры». – Салман Рушди «Литературный аналог Вселенной Марвел». – Митико Какутани «Редкое продолжение, которое лучше своего предшественника. Захватывающая книга, она является как самостоятельной, так и сиквелом. Не совершите ошибку, этот цикл обязательно нужно прочитать». – NPR «Марлон Джеймс находит красоту в мрачных образах, даря читателям мистический мир, вдохновленный Африкой. В нем все столь тщательно продуманно и детализовано, словно у Дж. Р. Р. Толкина». – Los Angeles Times «Впечатляюще живой роман. Фильмы Квентина Тарантино по сравнению с хореографией боевых сцен у Джеймса выглядят сонными. Добавьте также дьявольски изобретательный каталог существ, ползающих по потолкам, выпрыгивающих из-за деревьев и даже проникающих через порталы четвертого измерения, чтобы страницы вскипели от ужаса». – The Washington Times «Воображение у Марлона Джеймса необъятное и буйное, а многочисленные сцены сражений живые и заставляют сердце замереть. Но что осталось со мной, так это его более тонкие наблюдения за состоянием человека. Лунная Ведьма осветила мой путь и показала мне, как женщина может ориентироваться в этом опасном, замечательном мире. Когда я дочитала последнюю страницу "Лунной Ведьмы, Короля-Паука", я нашла свой экземпляр "Черного Леопарда, Рыжего Волка" и начала читать с самого начала». – The New York Times Book Review «Марлон Джеймс настолько до свирепости мощный и динамичный рассказчик, что нет времени беспокоиться о всей грандиозной схеме сюжета. Вдохновленные народным стилем письма, смоделированным по устной традиции африканских гриотов, сцены непристойные, декламационные и быстро переходящие в конфронтацию. События до такой степени безумны и закручены, что становятся почти галлюцинациями. Именно невероятные страсти этой трилогии, а не какая-либо очевидная цель повествования, делают ее такой захватывающей». – The Wall Street Journal «Это работа, которая одновременно соответствует стандарту иммерсивного построения мира в книгах Толкина и Мартина и привносит в жанр голос, не похожий ни на что ранее существующее. Если Джеймсу удалось поразить воображение читателей "Черным Леопардом, Рыжим Волком", то эта вторая книга, она темнее, длиннее и лучше. Книга настраивает читателей на то, что, несомненно, станет превосходным финалом цикла». – The Boston Globe «Из более чем 1200 страниц цикла Джеймса ясно одно: "Лунная Ведьма, Король-Паук" даже лучше, чем "Черный Леопард, Рыжий Волк". Вы можете сначала прочитать "Лунную Ведьму" ничего не пропустив; это даже лучшее введение в мир Джеймса». – AV Club «Средневековый праздник ослепительной фантазии. Это вульгарно и жизнерадостно, масштабно и жестоко. Когда я прочитал "Черного Леопарда", я понял, что читаю цикл, меняющий жанр. После прочтения "Лунной Ведьмы" я по-прежнему убежден, что Джеймс перестраивает жанр фэнтези». – Minneapolis Star-Tribune «Прекрасный роман с хорошо развитыми персонажами, вовлеченными в очень реальную и ужасающую борьбу не только за свои жизни, но и против жизненного цикла, который повторяется из поколения в поколение». – San Francisco Chronicle «Мастерски переворачивает первую книгу с ног на голову… Джеймс делает мифическое мучительно реальным». – Esquire «Еще круче первого романа». – Buzzfeed

---

– Здесь вы останетесь до тех пор, пока венценосец не призовет вас ко двору.

– Что ты мне сказал? Остаться? Даже ступить сюда моими ступнями? Да ты в уме ли?

И дальше, и больше: действительно ли она не ослышалась, что ей, особе благородного происхождения, состоявшей в замужестве с персоной еще более знатной – человеком, чья родословная уходит к великим королям-воителям Северных земель, – предлагается осесть в префектуре Углико, этом гнездилище торговли. «Тор-гов-ли!» – негодующе выкрикивает она так, как иной выкрикивал бы слово «дерьмо». И словно в подтверждение, что она имеет в виду именно это слово, хозяйка продолжает распинаться, как дурно пахнет торговая префектура, и как извечно пахнут торговцы, и как болезнетворно этот запах скажется на ней, если она останется здесь хотя бы на ночь, и как бы следовало поступить со всем этим рассадником, пес его побери. Как будто не она, помнится, обожала считать и пересчитывать в разговорах деньги, свои и чужие. Провожатый выслушивает эту тираду с терпеливым спокойствием.

– Госпожа Комвоно. Все, кто имеет счастье лицезреть Короля; все, кто удостаивается чести быть приглашенными ко двору, будь то дворянин, селянин, семья или домашнее животное, должны пройти через Дом уведомлений, где их проверят, прежде чем дать разрешение находиться в ближних пределах королевской резиденции.

– Но я не…

– Не глухая, я знаю. Вот почему мне не нужно повторять эти слова. Я уверен, что вы считаете безопасность нашего Короля, Королевы и принцев первостепенной по значимости. Или, может, нет?

– Что?

У Соголон чуть не вырывается: «Не чтокай!»

– Конечно, да! Да хранят боги нашего Короля и принцев во все века.

– А Королеву?

– Бессмертные боги! Разумеется, и ее тоже, хотя в этом есть что-то новое.

– Не совсем так, моя почтенная. Это началось в тот месяц, когда вы были… вы покинули двор. Мудростью его превосходительства канцлера. Госпожа, нам пора двигаться. Углико с наступлением темноты совсем другое место.

– Что ж это за место? Надеюсь, не совсем уж безвестное?

Провожатый кивает и возвращается на свое место впереди. Соголон думает за ним последовать, но ее останавливает хозяйка:

– Куда? Я тебе задам!

В торговом квартале проходит два дня. Они обосновываются в особняке размером с дворец; при этом хозяйка использует любую возможность пройтись насчет того, сколь вульгарным ей кажется это место.

– Во всем здесь блеск вкусовщины, – пренебрежительно говорит она. – Блеск грубого и покупного вместо элегантной патины прежних поколений знати и изначального благословения богов.

Соголон это место кажется более представительным, чем любая комната в доме хозяйки. В каждой комнате здесь есть камин; каждая повествует какую-нибудь историю в картинах на потолках, изображающих хмурово-задумчивых людей, которые делают что-то с виду благочинное. Комната с ванной для хозяйки и еще три для тех, кто пожелает, и слуги, которые приходят по высочайшему повелению, но никто из них не работает во дворце. Это известно, потому что об этом распрашивает хозяйка. С ними здесь и Кеме, так как обременение с него не снимается до тех пор, пока он не сделает все, для чего его снарядил двор: доставить господ из дома Комвоно. Соголон ухаживает за своей госпожой, пока той не надоедает восхвалять Сестру Короля за ее безграничную милость, затем поносить ее же за мелочную мстительность. После этого хозяйку обычно берет сон, а вот Соголон так и не спится.

На вторую ночь она выходит во внутренний двор и застает там провожатого в компании льва. Раньше она, безусловно, ничего подобного не видела. Гривастый лев, в темноте почти белый, здоровенный, как стол, – настолько, что может запросто раздавить Кеме, даже если просто на него ляжет. Лев утробно рыкает, и Соголон так и подскакивает, хотя ее и не видно. Что это за место, где звери бегают на свободе? Госпожа Комвоно о такого рода опасностях никогда ничего не рассказывала. Соголон не знает, что делать, она в глубоком замешательстве, не сказать бы в ужасе, но тут она замечает, что Кеме держится как ни в чем не бывало.

– А ну-ка! – кажется, говорит он и бросается через пространство двора, а лев с рыком кидается за ним. Отбежать далеко Кеме не успевает. Лев набрасывается как раз в тот момент, когда тот оборачивается, и оба падают наземь. Соголон на грани истошного крика, но Кеме, гляди-ка, хохочет и кричит:

– Смотри, куда лижешь, герой-любовник! – На что лев снова издает рык. Кеме чешет зверю челюсть, а тот мурлычет, как кот, трется о провожатого мордой и чуть не валит с ног. Всё это заставляет Кеме смеяться еще больше. Они катаются и барахтаются по грязи.

– Комар забрался в это тело раньше тебя, – смеется Кеме и ласково его шлепает, после чего лев с урчанием убегает.

– Хорошо, что ты держалась это время в сторонке, – говорит затем Кеме, оборачиваясь к Соголон. – А то Макайе как раз сейчас нужна подруга.

– Я бы вышла замуж за льва?

– Без церемоний. Он просто бы взял тебя зубами за шкирку и утащил.

– Женщинам такое нравится?

– Благороднейшим из созданий? С тобой бы, может, он и не сладил.

– Я на вас и не смотрела.

Он стряхивает с одежды пыльные следы львиных лап.

– Ты ни на что не смотрела, а мы со львом просто попались тебе на пути?

– Я, вообще-то, иду спать.

– Только сон тебя не берет. Иначе б ты не стояла здесь и не разговаривала со мной.

– Я не…

– Перестань мне возражать сугубо ради возражений. Не каждый мужчина хочет с тобой драться.

– Верно. Мертвые ко мне уже не цепляются.

Кеме заходится смехом так, что сам затем спохватывается.

– Хозяйку разбудишь, – предупреждает Соголон.

– Язви боги, только не это. Слушай, а пошли на задний двор? Могу там тебе кое-что показать. Думаю, понравится, – предлагает он.

Соголон останавливается и смотрит на него долго, пристально. Хмурость на ее лице видна, должно быть, даже в темноте. Ее напряженный взгляд держит его там, в пространстве и в ночи.

– Ни по каким задним дворам я с тобой ходить не собираюсь.

– Как знаешь, – пожимает он плечами и уходит.

Соголон, признаться, довольно долго размышляет, не стоило ли последовать за ним, но затем возвращается к себе в комнату и углубляется в ту самую страну не-сна, не-бодрствования. Вещи здесь зыбки и движутся как под водой, но при этом она всё видит и знает. Этот дом с кроватями, приподнятыми над полом, с сине-зелеными попугаями, порхающими под потолком, и рисунками святых людей на сводах, которые иногда, на краю зрения, скрытно шевелятся. «Это обман», – успокоительно думается ей. В это время ночи, в такой момент усталости разум слишком слаб, чтобы сохранять что-либо неподвижным, включая и то, что видишь.

– О нет, эта женщина воистину теряет голову. Указ есть указ, – щебечет она.

Она, то есть дама, которая сегодня утром наносит визит госпоже Комвоно. Хозяйка за беседой зовет ее не иначе как «дражайшей сестрой», что, однако, не мешало ей перед приходом звать ее «сквернословкой» и «вислогрудой сукой». На подобные слова хозяйка не скупилась с того самого момента, как ушел глашатай, перебудив утром весь дом своим бравурным сообщением, что, дескать, сегодня после полудня предстоит визит.

– Сказал бы уж проще: после полудня готовь обед, – съязвила хозяйка.

Госпожа Комвоно тотчас загружает работой повара, и к приходу гостьи уже ждет мпотопото с макрелью и сельдь в соляной корочке, а морская рыба в горах вообще редкость; также сладкий батат, свежие фиги и клуиклуи[18] на деревянных досточках.

А потом, уже откинувшись на подушки, статс-дама госпожа Дунгуру сетует на то, что всё здесь такое сладкое, слишком уж сладкое, даже селедка, и что тот, кто стряпал, чувствуется, не утонченный повар с кухни дворца. Потому как при дворе пикантность – старое понятие, вновь входящее в моду, что раньше привело бы к росту цен на соль, но поскольку мы с Югом больше не воюем, то и цена остается неизменной, и хотя такая женщина, как она, со столь благородным происхождением, ни за что бы не стала связываться с какими-нибудь торгашами и купцами на рынке, но всё же иногда можно немного побаловаться для собственного удовольствия и поиграть с ценами на рынке, пусть даже для многих это может оказаться печально, но на самом деле не для них – то, что в мирное время цены на соль падают так низко. А потом она снова жалуется на еду, но хозяйке не оставляет ни крошки.

Соголон наблюдает за ними и замечает кое-что новое: друг-враг. Понять это сложно, поэтому она наблюдает дальше. Статс-дама госпожа Дунгуру, дражайшая сестра, вислогрудая сука – она и в самом деле носит свое платье на старый лад, с открытой грудью. Эта дама напоминает ей хозяйкину сестру, которая тоже цепко за нее держится, но хозяйка не раз говорила, что эту пиявку терпеть не может; и кажется, что такие друзья и родня – единственное окружение госпожи Комвоно. Но у Соголон такое в голове не умещается: что же их держит, если не любовь? Не то чтобы она сама знала, что такое любовь, не говоря уж о том, чтобы она удерживала людей рядом. Ее братья, например, держатся меж собой, потому что не знают, как жить иначе, а если бы сообразили, то наверняка побросали бы друг друга. Нет, это какое-то другое громкое слово, которое использовал покойный хозяин. Мысль о нем Соголон предпочитает незамедлительно отбросить. Что же сближает этих женщин? Может, так оно и бывает, когда тебя окружают люди всех мастей, но на самом деле у тебя никого и нет? Вон у Кеме есть лев, с которым он играется в грязи. Мысль о Кеме Соголон тоже предпочитает поскорее прогнать. Может быть, это представление, танец, церемония между ними, между двумя людьми?