Вячеслав Фаритов - Онтология трансгрессии. Г. В. Ф. Гегель и Ф. Ницше у истоков новой философской парадигмы (из истории метафизических учений)

• Название: Онтология трансгрессии. Г. В. Ф. Гегель и Ф. Ницше у истоков новой философской парадигмы (из истории метафизических учений)
• Автор: Вячеслав Фаритов
• Жанр: Философия
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-906910-53-0

Монография посвящена исследованию становления онтологической парадигмы трансгрессии в истории европейской и русской философии. Основное внимание в книге сосредоточено на учениях Г. В. Ф. Гегеля и Ф. Ницше как на основных источниках формирования нового типа философского мышления.

Монография адресована философам, аспирантам, студентам и всем интересующимся проблемами современной онтологии.

---

В данном аспекте дух представляется не только как трансгрессия (выход за пределы себя самого – Hinausgehen über sich selbst), но и как борьба с абсолютной трансгрессией, приводящей к полной утрате определенности и единства. Но сам факт такой борьбы указывает, что угроза абсолютной трансгрессии реальна, что дух постоянно стоит лицом к лицу с возможностью собственной гибели и перехода в абсолютное иное, из которого уже нет возврата к тождеству с собой в инобытии. Дух как единство себя и иного не есть некая фактическая данность, не есть предустановленная гармония, но представляет собой постоянно возобновляемый процесс – процесс борьбы с ростом энтропии смысла, с переходом в безграничный хаос и тотальную разорванность существования. Это означает, что дух по существу есть воля к власти – воля к организации хаоса. Точнее – дух есть определенная разновидность воли к власти, а именно та, которую впоследствии Ницше будет критиковать под именем сократического начала – начала, утверждающего тотальное господство сознания и разума. Этот момент следует постоянно учитывать, чтобы избежать некорректного сближения позиций Гегеля и Ницше. Отмечая пункты пересечения взглядов двух немецких философов, необходимо иметь в виду и их кардинальные различия.

Как было показано выше, возвращение духа в себя из расчленения и рассеяния составляет одно направление трансгрессии. Другое направление есть переход в инобытие. Инобытие не является тем, что абсолютно лишено духа (или понятия и идеи), но представляет собой ту степень противоположности, которую дух может перенести и над которой может одержать верх. Дух присутствует даже в максимальной степени отчуждения от себя, но это присутствие не выявлено для него самого. Так возникает действительность, лишенная сущности и духа, (wesenlose Wirklichkeit, geistlose Wirklichkeit). По существу эта действительность есть то препятствие, которое дух создает себе сам, дабы утвердить свое господство, свое величие. Трансгрессия в качестве инобытия составляет необходимый момент сущности духа. Это та «крупица хаоса», та доза бессмысленности, которая может быть ассимилирована смыслом. Дух погружается в эту внешнюю трансгрессию с тем, чтобы «он вернулся к себе из своего хаоса как дух и достиг еще более высокого сознания».[194]

Гегель подробно и в четких формулировках описывает этот вид трансгрессивного существования духа в инобытии. В «Феноменологии духа» речь идет о разорванности, абсолютной несущественности существенного, о состоянии несогласованности и раздора, ненависти и вражды: «Благодаря определенности и негативности рассеяние на многообразие покоящихся растительных форм становится преисполненным вражды движением, в котором исчерпывается ненависть их для-себя-бытия. – Действительное самосознание этого рассеянного духа есть множество разобщенных враждебных народных духов, которые в своей ненависти борются между собой насмерть и начинают сознавать определенные животные формы как свою сущность, ибо они суть не что иное, как животные духи, обособляющиеся животные жизни, сознающие себя вне всеобщности».[195] «Разъединяющееся и в своем движении запутывающееся многообразие», переход в хаос составляют необходимую точку бифуркации духа, позволяющую осуществить переход к новому, более высокому формообразованию.

В других работах Гегель приводит разнообразные примеры этого трансгрессивного существования, ускользающего от духа, понятия и идеи. Во-первых, существует ущербная действительность, которая обнаруживает лишь неполное соответствие своему понятию. Так, существуют плохое растение, плохая порода животных, достойный презрения человек, рождающиеся на свет безголовые уроды, деспотические государства и тиранические правительства.[196]Во всех названных примерах понятие все же присутствует, так как в противном случае было бы невозможно говорить о растении, животном, человеке или государстве. Но осуществление понятия носит здесь ущербный характер. Во-вторых, существуют различного рода смешанные и переходные формы, в которых наблюдается сочетание разнородных определенностей. Так, существуют промежуточные типы животных, «образующие переход от одной определенной формы к другой и объединяющие в себе в смешанном виде внешние черты того и другого», например, утконос.[197] Существуют промежуточные, побочные ответвления эпоса, такие как романсы и баллады, сочетающие эпическое и лирическое, или романы, сочетающие поэтическое и прозаическое.[198] В-третьих, существуют пороговые формы, не включенные в движение духа и поэтому составляющие внешнюю по отношению к духу трансгрессию. Так, существует порог всемирной истории, целые континенты, государства и народы, не участвующие в историческом движении духа.[199]

Отмеченные выше многообразные формы внешней трансгрессии указывают на максимальный предел отчуждения (Entfremdung) и овнешнения (Entäußerung), которого способен достичь дух. Это крайний предел инобытия, в который дух переходит. Существуют и более отдаленные пределы, находящиеся по ту сторону духа, понятия и идеи. Это жизнь как избыток становления и игры сил, о которой будет говорить Ницше. Это номадические сингулярности, ускользающие от тождества и всеобщности понятия, о которых будет говорить Ж. Делёз. Для Гегеля существенное значение имеет только то обособление и разъединение, которое является инобытием духа, понятия и идеи. Последние, как было показано выше, могут быть поняты в качестве определенной формы воли к власти, составляющей внутреннюю интенцию философии Нового времени. Дух вновь приводит в трансгрессивное движение изолированные и фиксированные определенности, раскрывая их предел через соотношение с иными определенностями и тем самым указывая на «необходимость перехода и прехождения (Übergehens und Vergehens)».[200] Так устанавливается царство абсолютного духа и абсолютной идеи – через трансгрессивное движение ко все более богатой и конкретной определенности: «на каждой ступени дальнейшего определения всеобщее возвышает всю массу своего предыдущего содержания и не только ничего не теряет от своего диалектического движения вперед, не только ничего не оставляет позади себя, но несет с собой все приобретенное и обогащается и сгущается внутри себя».[201]

Этот механизм самообразования духа и идеи может быть прояснен с помощью понятия энантиодромии.

1.3. Трансгрессия как Untergang и энантиодромия

Трансгрессия составляет внутреннюю (в других случаях – внешнюю) необходимость изолированных моментов. Для фиксированной определенности трансгрессивный переход является предельной возможностью: «Наивысшая зрелость и наивысшая ступень, которых что-либо может достигнуть, это та, на которой начинается его гибель (sein Untergang)».[202] У Ницше трансгрессия выступает в качестве наивысшей возможности человека: «Великое в человеке то, что он мост, а не цель: в человеке можно любить только то, что он переход и гибель (ein Übergang und ein Untergang)».[203]

«Untergang» означает не только гибель, крушение, но и закат. Последнее значение является исходным (в том числе и в этимологическом плане). В «Так говорил Заратустра» данное слово встречается уже в самом начале предисловия: «Ich muß, gleich dir, untergehen, wie die Menschen es nennen, zu denen ich hinab will». «Also begann Zarathustras Untergang».[204] Закат не является гибелью в смысле тотального исчезновения. Это переход на другую стадию, который вместе с гибелью содержит в себе и новое начинание, новый восход, утреннюю зарю. Закат есть переход в противоположное. Преисполненный сверхчеловеческой мудростью, высшим светом сознания, Заратустра хочет сойти вниз к людям, хочет сам стать человеком («Zarathustra will wieder Mensch werden»).[205] Первой трансгрессией был уход в горы, выход за пределы человеческого. Но теперь этот путь пройден, и наступило время второй трансгрессии: трансгрессии сверхчеловеческого в направлении человеческого. Человеческое должно быть преобразовано сверхчеловеческим: от ослепительного света Заратустра спускается во мрак, чтобы преобразить его светом. Поэтому трансгрессия представляется здесь как закат и гибель, как Untergang. Достигнутая стадия должна быть преодолена, превзойдена; необходимо пожертвовать сформировавшейся определенностью ради возможности более высокой и полной определенности. Параллель с Христом здесь очевидна. Различие состоит в направленности трансгрессивного движения: Христос через гибель (Untergang) от человеческого поднимается к божественному и преобразует человеческое божественным началом. Заратустра от высшего нисходит к низшему. Его задача уже не состоит в том, чтобы возвысить имманентное до трансцендентного, – это уже было сделано. Его задача в том, чтобы стереть границу между имманентным и трансцендентным и дать человечеству мудрость Диониса, мудрость трансгрессии.

К. Г. Юнг в своих семинарах о Ницше интерпретирует это место из «Заратустры» как переход от сознания к коллективному бессознательному в целях порождения движения энантиодромии: «Он собирается создать энантиодромию, он собирается предоставить человечеству то, чего ему не достает, то, чего оно боится, презирает или ненавидит; то, что мудрые потеряли – их безумство, а бедные – свое богатство. Иными словами, он собирается предложить компенсацию».[206] Так раскрывается новый аспект трансгрессии – энан-тиодромия.